Проклятые туманом

Глава 22

Уилла

Теперь все встало на свои места.

Когда меня заполонил холод, Грей стал похож на шар света и пропал. Маяк принадлежит мне. Его стены окружили меня, а лестница образовалась рядом с моими ногами. Тяжесть тумана давит со всех сторон. Мы едины друг с другом.

Каждая фраза, которую мне говорил Грей, крутится в моей голове — он был прав. Это место действительно кажется первобытным. Древнее, как и земля, время. Как море со всеми его дремлющими богинями и богами, чудовищами и чудесами, неизвестными и безымянными.

Направляясь к галерее фонарей, я вижу очертания будущих комнат. Библиотека, и теперь в ней много морских карт. Глобусы, телескопы, карты звездного неба, барометры, а посреди комнаты блестит красивый медный секстант. Лестница дребезжит под моими ногами, но я продолжаю идти.

Комната, в которой я была раньше, тоже есть. Здесь же и уборная, где располагается ванна на львиных ножках и открывается вид на гавань. Все так безумно чарующе, но я изучу это позже. Мне становится интересно, как будет выглядеть кухня? Будет ли микроволновка? Телевизор?

Маловажные мысли. У меня будет вечность, чтобы разобраться во всем. А сейчас мне нужно спасти то, что осталось от моей семьи.

Распахнув дверь галереи, я не могу отдышаться. Не ощущаю никакого страха, когда смотрю вниз на скалы. Мое тело видоизменилось. Я теперь не Уилла Диксон. Кровь течь больше не будет. Я не смогу покинуть это место. Я леди Грей и меня это устраивает.

Поднимаю руки, поскольку мне кажется, что так и должно быть. Внутри ощущается толчок и тяга — борьба за контроль. Я начинаю тянуть. Возникает тоска по тяжелому, белому туману, расстилающемуся над водой. Вот он — «Сломанный Клык», следом мой дом и церковная колокольня, а затем кладбищенские плиты, школа Ванденбрука и дом Джеки Уэллет на холме.

На противоположном берегу так много огней. Я начинаю осознавать. Вот они танцуют и колеблются. И отличить один кусочек света от другого я не могу. Все, что понимаю, некоторые из них наиболее яркие, другие же тусклые. Постепенно все они накрываются туманом, которым управляю я.

Я тяну, пока не чувствую, что мои края истончаются — это как песня. Словно у меня появился еще один пульс, тот, что соответствует стихиям и сердцу. Туман клубится рядом с моими запястьями, волосами, а одежда, кажется, соткана из него. Я направляю, а он порабощает. Толчок, тяга.

В тот день, когда я заблудилась во мгле, мне потребовалось всего несколько шагов, чтобы понять, мне нужно остановиться. Я осознала, что выбрала не ту дорогу, когда услышала шум воды. Именно такой туман я призываю сегодня. Толстый и ощутимый. Тот, который оставляет влагу на волосах и коже. Я буду удерживать его до рассвета, хотя не уверена насколько сильно различается наше с материком время. Здесь оно течет по-другому. Но я продолжаю.

Каждой клеточкой своего тела я ощущаю «Сломанный Клык». Как только луч света падает на меня со спины, активизируется сигнал бедствия. Волны звука и света проходят сквозь меня.

Думаю, что «папина подружка» удивляется, почему такой ясный день превратился в туманный. Я надеюсь, что отец съехал на обочину, а моя жизнь была отдана не зря. Да, в море выходить сейчас тоже нельзя. Люди тщательно запирают окна и двери. Они знают, что этот неестественно густой туман направляется не в ту сторону. Он везде, плотный и я знаю, что это неправильно.

Но им не о чем беспокоиться.

Я не хочу забирать их души или заставлять страдать. Не желаю никому смерти, даже Терри Койне. Мой отец знал, каково жить у моря. Он дрался в барах и не только, выходил в шторм. И все эти годы он выживал. Несмотря на все трудности, папа жил и поддерживал нашу семью. И он сделает это сегодня, хочет того или нет.

Отец еще не понимает этого. Но неважно, есть некоторые ситуации, которые вы должны осознать. Принять. Это больше, чем понять или осмыслить. И теперь, когда я приняла, я даю своему отцу шанс сделать тоже самое.

Сегодня уже не двадцать третье июля.

Чарли

Я не был хорош в грамматике, поэтому мне показалось даже ироничным, когда лодка с моим именем на корме высадила меня на другом берегу, несмотря на туман. Мои руки лежали на коленях, но я чувствовал путь, который вел меня к пристани. Растирая замершие руки, я смог согреться. Куртка с капюшоном, в которой я очнулся, едва сдерживала октябрьский холод. Торопясь покинуть это место, я сделал несколько шагов и остановился. Несмотря на то, что я владел туманом столетие, сейчас он игнорировал мою волю. На расстоянии вытянутой руки дымка заслоняла мой обзор. Я чувствовал, что городок рядом, но не видел его.

Как бы мне ни хотелось сбежать, мне пришлось сесть. Бессмысленно, потому что так я могу сорваться со скалы. К тому же мне хватало и других ощущений, поэтому видимость могла подождать.

По эту сторону воды воздух приносил иной запах — гниющая приманка, сырое дерево, соленая вода. Были и другие, которые я не смог определить. Тяжелые, маслянистые, такого я не ощущал. Сделав глубокий вдох, закрыл глаза. Но нет, тех ощущений не было — сладкий привкус древесного дыма полностью пропал.

В последний раз, когда я ходил по земле, большинство домов были оснащены дровяными печами для тепла и приготовления пищи. На маяке у меня тоже находилась такая, хоть и воображаемая. Вся в копоти и жире, излучающая тепло и выпускающая дым наружу.

Я гадал, чем же заменили жители «Сломанного Клыка» эту печь. В 1913 году это был бедный городок. Неужели он расцвел за столетие? Уилла выглядела удивленной, когда рассматривала мои вещи. Ее мир станет для меня новым знанием, и скоро я его изучу.

Выжидая, я наслаждался своими ощущениями, теперь они стали реальными. Я чувствовал твердость дерева. Спина затекла, а голод съедал изнутри. Я отчетливо ощущал себя песчинкой. Но скоро я решу эти небольшие проблемы.

Когда туман рассеется, найду гостиницу и баню.

Доказательством того, что я жив, являлось наличие на моей голове волос. Из серебристо-белых они стали коричневыми. Значит ли это то, что глаза тоже голубые? Проведя рукой по щеке, я вздохнул. Щетина. У моего отца борода никогда не была густой. И, кажется, магия не смогла исправить генетику.

Я порылся в кармане и нашел кожаный бумажник. Он был не больше моей ладони, но толстый. Открыв его, я вздрогнул. У меня действительно голубые глаза — документ, а на нем фотография того, кем был я раньше.

Я попытался достать его. Бумага была тонкой и податливой. Буквы с завитушками, напечатанные зеленым цветом и гравировкой, она утверждала, что меня зовут Чарли Уокер. Верно, я Чарльз Лесли Уокер. Назван в честь обоих дедушек — мои родители не заботились о них.

Я забыл дату своего рождения. Но здесь указан неверный год. 1995-й вместо 1896-го. Месяц и день… У меня перехватило дыхание. Головокружение выбило меня из колеи. Показалось, что в голове образовалась каша.

Как я мог забыть такую важную деталь? И почему сейчас это для меня удар?

Просматривая документ, я прислушивался к звукам океана, колоколов и далекого сигнала, исходящего от маяка. Потрясающе слышать этот звук за милю, а не в собственном доме. Я свободен! Холодный ветер и туман окутали меня со всех сторон.

Кажется, у меня есть сто семнадцать долларов. Огромная сумма — купюры гладкие, рисунки не знакомы. Мало зеленых оттенков, зато много букв. Они были крупнее, чем те, которые я помнил. Я поднес их к носу и втянул запах. В любом случае, это деньги.

Не знаю, как долго просидел на одном месте. Я пошевелил пальцами ног, одновременно следя за муравьями. Еще раз внимательно обследовав бумажник, встал. Кажется, туман наконец рассеялся и на городок наступала ночь.

Луч света от маяка пронесся над моей головой. Ощущение такое, словно это свидание с возлюбленной. Но нет, моя глава закончена. Мне все равно, что будет дальше, потому что мне не нужно больше собирать души.

Город медленно обретал очертания.

Фонари окружали меня, лампочки светились легким оранжевым цветом. От них исходил гул, и когда я прижался ухом, отчётливо слышал его. Электричество! На день рождения матери отец установил в нашем доме два электрических фонаря. Один на кухне, другой в гостиной. Те лампы были тусклыми по сравнению с этими.

Угловатые крыши и крутые трубы отбрасывали тени в дымке. Окна светились одинаково — наверное все оснащено электричеством. Поглощенный своими мыслями, я подошел к машине. Я так подумал, потому что у нее были колеса, фонари и плавный кузов. Я провел пальцами по капоту другой машины. Внезапно заработала сигнализация, и я поспешил уйти подальше, продолжая изучать все глазами. Так много автомобилей. Такое ощущение, что у каждого дома была хотя бы одна.

В конце квартала я наткнулся на ржавый пикап. Сзади была марка «Форд». Я знал это название несмотря на то, что прошло сто лет. Резко остановившись, я приметил в окне лицо похожее на мое.

Внутри человек сонно потирал шею и крепко спал. Когда он пошевелился, я заметил на сидении рядом дробовик. Оружие тоже не слишком изменилось за столетие. Черный ствол блестел, а приклад был лакированный.

Я попятился от машины, повернулся и поспешил по улице. Я живой и мне не хотелось злить того, кто путешествует с дробовиком. Я шел мимо домов и прислушивался к странным звукам, доносившимся из них.

Добравшись до окраины города, я нашел заведение с мерцающей вывеской — там было написано, что свободное место в гостинице есть.

Толкнув стеклянные двери, мне пришлось прикрыть глаза. В вестибюле горел невыносимо яркий свет. Движущиеся картинки проносились на экране возле стойки. Не похоже на мой компьютер, но что-то близкое есть. Приблизившись, я напугал человека на ресепшене.

— Мне нужна комната на ночь с раковиной, — заявил я.

Потянувшись к документам, я проигнорировал неверную дату моего рождения.

— Господи, парень, — ответил он, медленно поднимаясь на ноги. — Откуда ты, черт возьми, взялся?

Задумавшись, я протянул ему документы и сказал:

— О, будет лучше, если я скажу, что пришел из другого места и времени.

— Неважно, — пробормотал он и потянулся за ключом.