Паранойя. Маскарад

Гребанное пианино играть не перестало.

– Твою мать. – Сплюнул Тони.

Мы смотрели на грубоватый рисунок алой краской, распылённой из баллончика. Художник старательно выводил запутанные узоры, настойчиво пытаясь донести свой больной смысл до нас, художество было больше метра в диаметре и занимало всё пространство стены как раз напротив головы несчастного ковбоя.

В целом рисунок был похож на солнце глазами пятилетнего ребенка. Овал в середине и девять лучей исходящих от него. Центр светила явно был лицом, без носа, но с прорезями глаз и изогнутой полоской рта. Нет, всё же, это было не лицо, а маска, и художник очень старался это передать, отражая на ней сколы и витражи. Лучи, обрамляющие маску, словно намекали на то, что за ней прячется, – они синхронно располагались по всему периметру лица, закручиваясь в разные стороны длинными локонами. Похожие на паучьи лапы, и одновременно на тонкие щупальца, эти монструозные конечности держали на кончиках круги с иероглифами.

Картина была одновременно пугающей и притягательной своей необычностью.

Я будто уже видел её где-то, но не мог вспомнить где, и чем дольше я смотрел ей в лицо, тем сильнее щемило в груди моё беспокойство.

– Это похоже на краба, с мордой вместо панциря. – С важным видом сказал Тони. – Ну и Рожа.

– Как у шефа с утра. – Ответил я как можно беззаботней.

– Точно! Такая же недовольная и мерзкая. – Хохотнул он. – Или как у моей бывшей.

Я пристально осмотрел комнату ещё раз, пытаясь нащупать ещё что-нибудь, но взгляду больше не за что было зацепиться.

– Осмотр закончен. Сделай несколько фотографий с телефона, и идём, – я хочу кофе.– Сказал я, направляясь к двери.

– Ребятки, вперед! – Крикнул Тони криминалистам, сверкая вспышкой. – Мы закончили.

Мы вернулись в коридор, где позёвывая, нас ждали оцепившие этаж полицейские.

– Ладно, ознакомились мы с телом, Вэйд. Есть для нас ещё подарочки? – Деловито спросил Тони у старшего офицера.

– Его нашли трое подростков, которые пришли травку покурить ночью. Я так понял, это их постоянное место тусовок. Этажом выше бездомный спал, ничего не говорит, ну мы его взяли для дачи показаний. – Ответил Вэйд, зевая. – Больше ничего найти не удалось. Жителей по соседству нет, машин припарковано у здания не было, камеры только на соседней улице у завода Маджестик. Вахтовые автобусы привозят туда народ к восьми утра и забирают в семь вечера. В оставшийся промежуток лишь Господь Бог знает что здесь творится.

– Ну что ж, дела то налаживаются! – Всплеснул я руками. – Теперь у нас есть главный свидетель и подозреваемый в одном лице, – мистер Бомж! Он, несомненно, поможет следствию.

– Ладно, ну не срывайся на парней, да? Не они же тебе мертвеца с утра подсунули. – Тони хлопнул меня по спине. – Давай уже, пошли, утопимся в кофеине и сахарной пудре.

Я люблю ночные кафе. А в ночных барах разбираюсь не хуже Ван-Гога.

Пошлая красная неоновая вывеска “24 часа” на кирпичной стене напоминала мне чекпойнт, вроде бы, ничего не изменилось, а переступил порог, так сразу полегчало.

Привычные красные кожаные диванчики, стоящие близко друг к другу, оставляли лишь узкий проход, алый свет пыльных ламп лениво падал на пустой зал, за стойкой вяло зашевелилась официантка, пытаясь проснуться.

Мы сели у панорамного окна, за столиком подальше от входа, казалось что там, в дальнем углу кафе, дождь и промозглый утренний ветер нас точно не достанет. Тони тут же схватил со стола потрепанный лист простенького меню, и принялся пристально его изучать словно научную работу по химии.

– Есть будешь? – Спросил он.

– Не, не хочу.

– А стоит, на тебе лица нет. Перепил вчера?

– Не выспался. – Буркнул я.

– Ну да, конечно… – Саркастически ухмыльнулся он.

– Пошёл ты, детектив.

– Два черных кофе и сэндвич с курицей. – Обратился Тони к подплывшей официантке.

Девчонка выглядела как зомби-алкоголичка из фильма Карпентера, – поплывшая тушь на синяках под глазами, болезненно белая кожа, тупой взгляд куда-то далеко за границы млечного пути. Может, принимает мет, а может работа доконала… В принципе, хуже наркотика, чем рабочее место и нет.

Она даже ничего не ответила, механически кивнула и послушно пошаркала за кухню, готовить кофе. Я закурил, продолжая задумчиво смотреть в окно.

– Ну ладно, что ты думаешь? – Спросил Тони примиряюще.

– Ещё не знаю, – помотал я головой,– вариантов, если честно не очень много, но рутиной здесь и не пахнет.

Дело, правда, пованивало дешевой краской желтой прессы.

– Не думаю, что это месть или бандитская разборка. Ни одна местная группировка не имеет традиций отрезать лицо. – Сказал Тони.– Залётных в последние месяцы не было, и даже “Псы смерти” как-то поуспокоились.

– Что для них довольно необычно. – Подметил я.– Но ты прав, это ритуальное убийство, и убийца точно знал, что делать и как. Я, например, не представляю, как он срезал лицо, и где мог этому научиться. Схема уже была отработана, спланирована, – осуществлена прежде. Это мне и не понятно.

– Что именно?

– Он прибрал за собой, Тони.

– Ну и что? Многие серийные убийцы были аккуратистами.

– Кто берет с собой метлу на убийство? Ты просто представь, – инструменты, бинты, ткань для уборки, перчатки, ведро, метла и тело… Улавливаешь?

– Ему пришлось бы неоднократно подниматься на этаж. – Закивал напарник.

– Да! И что, так каждый раз? Да еще, нужно было затащить это всё незаметно. – Продолжил я. – Это абсурдно. Больная целеустремленность сделать именно так, хотя есть множество способов облегчить себе труд. Он мало того что не спешил, он, будто не волновался о том, что его кто-то может застать за работой. А граффити? Сколько времени он его рисовал?

– Ему понадобились часы, чтобы всё сделать как надо.

– Да, сделать всё правильно. Обряд, – иначе убийство не имело бы смысл.

– Маньяк, ещё одно подтверждение.

– Разве? Если и так, он очень странный. Он не хотел причинить боль жертве, не было идеи её мучить. Холодное, обдуманное убийство, не для удовлетворения, но только из расчета. Из необходимости.

Тони устало потер глаза.

– Но ведь других убийств не было, а ты говоришь, что он делает это не в первый раз. Урод не потрудился спрятать тело, значит, мы должны были найти другие жертвы.

– Логично. Нужно проверить по общей базе, может, нечто подобное было в других штатах. И посмотреть в наших архивах старые дела. Маньяк мог совершать убийства годы назад или быть приезжим, на самом деле, надеюсь, что этот именно из так. В этом случае, он больше не объявится. Меня больше всего волнует рисунок. Маска. Банально, но странно. Он оставил её как метку, часть идеи.

– Тот тип, за которым ты охотился в Дистанс-сити, тоже маску носил, так? – Осторожно спросил Тони.

– C чего это ты вспомнил?

– Извини, Влад. – Тони виновато улыбнулся. – Я просто подумал.… Понимаешь, я слышал о твоём последнем деле в Дистанс-сити, знаю, что тебе пришлось нелегко. Видишь ли, за два года, что мы вместе работаем, нам подобного не попадалось, а тут похожая ситуация, поэтому я и хотел узнать…

– Ты знаешь достаточно. Ситуация абсолютно разная, в конце концов, все преступники носят маски. – Усмехнулся я.

– Да я не о том.– Махнул рукой Тони. – Забудь.

– Не волнуйся, – спокойно ответил я, – тот раз был уникальным, молния не бьет два раза в одно и то же место.

– На самом деле бьет, но спасибо, что пытаешься успокоить.

Вернулась зомби-официантка и механическими движениями разложила заказ. Я заметил, что она по привычке положила комплект столовых приборов и мне. Странно, этот факт я хорошо запомнил, а вот рисунок отпечатался в памяти мутным пятном. Я заглянул в телефон, ещё раз осматривая картинку, будто ожидая, что она исчезла и оттуда. Но нет, уродец был на месте, кривое солнышко на стене. Я бросил телефон на стол экраном вниз. Время на созерцание сего творения у меня ещё будет.

Тони вытащил из сэндвича лист салата, традиционно отложил его в сторону, и только после этого взялся за еду.

– Если честно, – сказал Тони, откусывая кусок сэндвича, – я только однажды на серийного убийцу охотился, и то я тогда был вторым помощником следователя, – моё дело было приносить отчеты коронера и кофе начальству. Я ни черта не понимаю во всей этих психологических портретах и разновидностях жертвоприношений. На Дистанс-сити совсем не похоже?

– Нет, конечно, нет. “М” был ярко выраженным “спасителем”, якобы творил добро, очищал расу человеческую. Здесь же я вижу некую традицию, порядок, обряд. Убийца, скорее всего, страдает от шизофрении и галлюцинаций, но он не дезорганизован, несмотря на психическую нестабильность. – Я отхлебнул горячего дрянного кофе, сделал финальную затяжку затухающей сигаретой, и почувствовал себя профессором в университете. После недолгой паузы я продолжил, – Я всё же не понимаю смысл рисунка, ведь он потратил кучу времени, чтобы воссоздать его со всей тщательностью и не хотел, чтобы его творение нашли, спрятав за старым шкафом. Почему было не стереть картину?

– Рисунок слишком важен для него. – Ответил Тони.

– В точку. – Кивнул я, туша сигарету в пепельницу и шумно выдыхая дым. – У него рука не поднялась. Для него это, как сорвать икону. Что бы его поймать, нужно понять значение этой маски.

Тони задумчиво откинулся на спинку дивана, сжимая чашку кофе в ладонях.

– Я сейчас всё равно ничего не соображаю. – Заявил он.

– Угу. – Солидарно покивал я. Мозг уверенно упирался под действием утренней неги, предпочитая медитативный процесс разглядывания кофейной мути на дне белой чашки.

– Может быть и месть. – Рассуждал Тони. – Ведь привезли его ещё живого.

– А лицо зачем срезать?

– Скрыть его личность? – Он пожал плечами, понимая, что догадка глупая.

– А пришивать обратно?

Он помолчал, дожевывая сэндвич, потом промокнул салфеткой губы, и в глазах его появилась решимость.

– В общем, план такой, – заявил он, – готовим сегодня рапорт, сдаем его и не перетруждаемся. Скинем всё на наркоманов, и будем надеяться, что других убийств не последует. Если повезет, – ещё один висяк в архиве. Дело закрыто! Ты сам сказал, что он, возможно, приезжий, вот на этом и остановимся.

– Пока не установят личность, нет смысла планы строить. Тем более Шеф с нас теперь не слезет.

– И то верно. – Тони тоже закурил, откинувшись на спинку дивана. – Не слезет…

За толстым стеклом поливал дождь, мокрый и блестящий асфальт отражал простенькую вывеску кафетерия, а само стекло отражало только мою небритую рожу. Я перевел взгляд на своё отражение, вглядываясь в очертания лица, покрытого светящимися ручейками ночного дождя, Игра света и тени сделали меня незнакомцем, – глаза спрятались в густой тьме, белые губы казались приоткрытыми, обнажая чернеющий провал рта, лицо казалось мертвецки бледным, чужим, страшным. Словно кожаная маска поверх черепа.

Лицо становилось всё страшнее и иллюзорнее, размываясь под моим немигающим взглядом, и теперь я видел лишь белесое полотно с черными дырами под бровями и рваным отвисшим ртом. Я еле заметно вздрогнул от вибрации телефона в кармане куртки, и видение тут же исчезло, смытое дождём.