Паранойя. Маскарад

– Раааааааааарххххх!

Всё стихло. После затянувшегося вопля воцарилась тишина.

А потом я различил, как сверху что-то капает. Сначала понемногу, размеренно, жидкость проливалась на пол в квартире выше, потом полилась, будто из бутылки.

Я услышал знакомые звуки – хруст, омерзительное чавканье, хлюпанье, чмоканье, скрежет зубов и треск разрыва тканей. Подняв взгляд наверх я увидел, как на белом потолке растёт кровавое и неровное пятно.

Никогда не верил ни в какую сверхъестественную хрень, никогда не думал, что столкнусь с чем-то подобным, даже подсознательно не был к этому готов. Незабываемые ощущения.

Чавкая, оно пожирало мои страхи, обгладывало мой разум, рвало на части душу, чтобы завладеть потухшей оболочкой. Оно медленно подпиливало меня, как ствол дерева, терпеливо дожидаясь, когда древесина треснет.

Я находился в прострации, онемевшем оцепенении. Горело всё тело, но лицо просто пылало, по лбу, между вспученными от напряжения венами, градом тек пот. Захотелось умыться ледяной водой, я заторможено повернулся в сторону крана, дернул ручку вниз. Побежали тонкие струйки желтой субстанции, кран булькнул, и вместо воды заструилась тягучая прозрачная масса. В нос ударил сильный запах гниения, я закрыл кран и отсел подальше.

Чем дольше я сидел на кухне, тем хуже становилось. Если вспомнить о теории отравления химикатами, то их сейчас в моей крови было больше чем алкоголя. Нужно было убираться отсюда, обратиться за медицинской помощью или хотя бы найти людей. Лучше рискнуть и пересечь двор, чем гнить в четырех стенах от тотальной безысходности. Нужно было уходить.

И, когда я уже решился на побег, раздался оглушительный, сокрушающий гул. Звук удара, волна которого всколыхнула жалюзи, и пустила круги в бутылке виски. Это был стук в дверь. В мою дверь.

Да что же ты творишь, твою мать. Как ты будешь меня жрать, если я себя обгажу?!

Я взял бутылку, проверил ещё раз, заряжен ли пистолет и нехотя пошёл в прихожую, принимать гостей. Идти было невероятно сложно, будто я брел по грудь в воде, воздух словно отталкивал меня прочь от выхода. Комната тоже плыла, шаталась и кренилась, я лишь пытался устоять на ногах в этой качке, как бывалый пират. Каждый шаг давался с трудом, меня тянули обратно на кухню мой инстинкт самосохранения, трусость и пьяный глас разума. Но им было меня не отговорить, я собирался переступить порог и противостоять чему бы то ни было с той стороны.

Удар повторился, ещё сильнее предыдущего, затряслись стены, закачалась лампа на потолке, задребезжали стаканы на кухне. Я чуть было не упал, налетев плечом на шкаф, но выстоял и в этот раз. Может это землетрясение?

Нет, на этот раз удар был более требовательным, более строгим. Как приказ конвоира, что сопровождает пленного на плаху, подгоняя дулом ружья. Шагай! Вперед!

Хотя я и пытался размерять каждый шаг, ступая ловко и тихо, как ниндзя, пространство прихожей и покачивающийся стиль пьяного мастера помешали мне подкрасться к двери бесшумно. С кряхтением и руганьем я замер у входа, вглядываясь в черную окружность дверного глазка. Ничего не было видно, мрак. Ну а чего я ожидал?

Я снял цепочку, повернул ключ, взялся за ручку…

Взвел курок, медленно приоткрыл дверь, выглядывая в коридор.

Напротив стоял мужчина в темно-зеленом дождевике, как у меня. Он натянул капюшон посильнее и наклонил голову, так что лица его было не разглядеть. Под ним была лужа натекшей с одежды воды, но он этого будто и не замечал, застыв на месте, словно монолит.

– И что ты здесь забыл? – Спросил я, засовывая в щель пистолет и наводя его на незнакомца. Руки подрагивали, но он стоял совсем рядом, я был уверен, что не промахнусь.

– Домой пришёл. – Ответил он и посмотрел на меня.

Это был я, без кожи на лице.

Я увидел собственные изуродованные черты, оскальпированный череп с голыми мышцами на нём, что шевелились когда открывалась безгубая челюсть. Один глаз вывалился из проёма и болтался на тонком жгутике-нерве где-то, где должна была быть щека, второй был залит кровью, что струилась из разреза на лбу.

– Не волнуйся, так даже лучше. Всё в приятном, розовом цвете. – Сказал он и сделал попытку улыбнуться.

Тонкие мускульные полоски заиграли, как переплетенные между собой черви, скуловые мышцы разошлись врозь в оскале, брызгая кровью на стены. Сердечный ритм опять затрепетал, как крылья бабочки, в глазах потемнело, горло перехватило, сжало невидимой перчаткой.

Я ведь понимал, что не встречу тут ничего хорошего, на уровне подсознания я был готов к самому невероятному повороту, но встреча оказалась слишком неожиданной даже для меня. Если бы у него не было головы, если бы тут стоял зомби, я не был бы так ошарашен, шокирован, так напуган, как сейчас. Хоть он и имел схожие со мной черты, в нем не было ничего человеческого, ничего реального, что можно было осознать или принять. Ничего нормального.

Я отшатнулся от призрака прочь, хлопком закрыл спасительную дверь, защелкнул замок и сполз по стене, на большее сил не хватило. Я уперся плечом в преграду, что отделяла меня от монстров в коридоре, тонкий барьер между моей ещё знакомой квартирой и хаотическим сумасшествием. Дотронулся до щеки, на пальцах остались кровавые разводы, видимо, брызги попали на лицо.

Теперь я прислушивался, приложив ухо к замочной скважине, ожидая новых атак, но в коридоре было тихо, как в могиле. Морок исчез, но надолго ли? Конечно же, придет другой. Сколько я ещё выдержу? Мой рассудок дал трещину, через которую потихоньку просачивались остатки моей выдержки. Надежда была только на часы, которые показывали половину пятого утра. Нужно было выдержать ещё час, может, полтора.

За дверью что-то шевельнулось, тихо прошелестело по коридору, цепляясь за ковер острыми когтями, этот шорох проносился дуновением в звенящей тишине. Тихо урча, нечто замерло напротив соседской квартиры, а потом вернулось обратно к номеру 86.

Поступь отражалась от стен, как от мембраны, сливаясь с шумом артериального давления. Я считал его шаги, пока они приближались ко мне.

Два шага, три, ещё один, ещё два, итого шесть, уже девять…

Я сбивался, и неудивительно, ведь у него было больше ног. Четыре или шесть, понять было сложно, двумя конечностями оно почти всегда наступало одновременно. Оно перебирало ими медленно, но по очереди, кроме задних двух, и представить как оно может выглядеть я не мог. Наверное, как насекомое, как гигантский кузнечик, или сороконожка, что может быть хуже огромной сколопендры, верно?

Только вот, насекомые не дышат, так? У них легких нет. А эта тварь дышала.

Она остановилась за дверью и тяжело, и сипло отдувалась, пыхтела в мою сторону. Слабый ветер, с запахом тухлой воды и, почему-то вареных яиц. Я же, в свою очередь, старался не дышать, чтобы оно меня не услышало.

Теперь оно ещё и скребется. Сначала, будто бы опасаясь, оно начало понемногу царапать железо двери, потом, осмелев, принялось за работу усердней, быстро перебирая лапами, как собака, которую не пускают домой. Терпеть царапанье было все сложнее, чесались глаза и уши, хотелось самому содрать кожу с лица, чтобы унять этот зуд. Не в силах вынести этого, я глотнул из бутылки, но она выскользнула из вспотевшей ладони, шумно упала на кафель и покатилась по полу прихожей. Услышав шум, тварь довольно взревела и запищала.

Ещё один мощный удар сотряс комнату.

Оно билось всем телом о дверь, истерично завывая, толчки становились всё сильнее, я прижался спиной к холодному металлу и чувствовал каждый удар телом.

– Иди к черту! Пошёл вон! – Закричал я, упираясь ногами и с трудом сдерживая натиск.

Стук прекратился, будто его и не было, и я слышал лишь собственное тяжелое дыхание. Какие-то шорохи ещё пробегали по стенам, но мне было уже наплевать.

Выпей. – Сказал мозг. – Возьми эту бутылку и выпей, будет легче.

Я взял бутылку и выпил. Голова закружилась, тошнотворный комок подскочил к горлу.

Ну и что ты наделал? – Спросил мозг. – Теперь сам разбирайся.

Вот ублюдок, очередной раз меня подставил.

Я тяжело поднялся на ноги, сдерживая рвотные позывы, дошел до ванной. Некоторое время я шарил рукой в поисках выключателя, а когда нашел, пожалел, что включил свет.

С первого взгляда всё было как обычно, – пыльное зеркало с каплями зубной пасты на стекле, душевая за серой шторкой, унитаз, который сейчас был так нужен. Но всё же, что-то было не в порядке. Мне пришлось забыть о рвотной необходимости и взглянуть ещё раз. Крышка унитаза была приподнята, и из щели, как из панциря, торчала длинная и тонкая насекомоподобная лапа. Как морская тварь, что обычно показывает только клешни из своей ракушки. Крышка приоткрылась чуть больше и появились длинные усики, уродливые толстые хоботки и полосатые жвалы-челюсти. “Краб мутант решил сделать мой унитаз своим домом!” – Отличное название газетной статьи, напоминает о аллигаторах в канализации. Мне сразу вспомнилось, как в детстве на пляже во Флориде я нашел подобную ракушку на дне, и как испугался, когда из нее полезло волосатое членистоногое с красными усищами.

Я выскочил обратно в прихожую, захлопнул дверь в туалет, прижал её стулом. Поднял бутылку, глотнул ещё раз. Тошнота исчезла моментально. Я сел на пол, поглядывая то на прихожую, то на туалет, закурил. Часы показывали половину пятого, опять. Я проверил, не поломались ли они, но стрелка послушно ползла по дуге, показывая, что всё в порядке.

Из распахнутого окна на кухне доносились звуки сирен. Есть ли шанс, что Фрэнк передумал и отправил подкрепление? Они были далеко, но точно приближались. Я вернулся на кухню и замер у окна. Огни города погасли, оставив только черные силуэты зданий на горизонте, будто мое окно было единственным источником света во всём мире. Здания вспыхивали в свете молний и слабых мерцаниях полицейских сирен. Небо висело низко, цепляя крыши зданий, и бугрилось волнами, по которым иногда проносились оранжевые вспышки. Где-то на западе протяжно завыла сирена воздушной тревоги. Я вдруг понял, – рассвета сегодня не будет.

Я взглянул на часы, чтобы убедиться. Да, половина пятого, стрелка кружит на месте.

Я вновь сел за стол у окна, положил голову на руки. На этот раз я проиграл.

К звукам сирен присоединились детские голоса. Они смеялись, играли на улице, прямо у меня под окном, сил на то, чтобы выглянуть не осталось, да и веры в то, что это не галлюцинация тоже не было. Смех изменился, уступил место рокоту и рёву, глубокому хныкающему басу. Протяжный гул голосов и вой сирен превратился в один рваный визг, отбивающийся дрожанием оконного стекла. Густой и объемный он заполонил собой город, двор, мою кухню, всё существующее. Он не замолкал, протяжно заполняя каждый уголок, разрезая мои барабанные перепонки, выворачивая наизнанку. Злой, угрожающий и живой, он сводил меня с ума. Сам не осознавая, я забился под стол, закрыл уши руками и кричал, что было сил, но не слышал своего крика. Сколько прошло, минута или час? Утихнет ли он когда-либо?

Я мог заглушить его. Сам мог покончить с этим. Пистолет был рядом, заряжен, одно нажатие и мир потухнет, вой смолкнет, я погружусь в темноту и спокойствие.