Колдовской сезон

Хелена

Мой нос едва не касался учебника истории, когда я проводила пальцем по строчкам, напечатанным мелким шрифтом. Я беззвучно бормотала прочитанные слова себе под нос, тишину нарушали только скрип пружин авторучки и непрерывное движение стрелок часов. От усталости мои веки отяжелели. В ту ночь я не могла уснуть. Снова и снова мысли крутились в голове в сочетании с моими беспокойными движениями, когда я ворочалась под пуховым одеялом.

Вчера, после того как мы покинули поместье Бернеттов, от Натаниэля больше не было слышно ни слова. Я хотела знать, почему моя мать сбежала, но он отказывался мне говорить.

«Не хватало, чтобы и тебя беспокоили эти небылицы», – только и ответил он.

Я чувствовала себя потерянной. Как будто покинула не только свою родину, но и саму себя. Мой разум отказывался принимать правду. Я приложила немало усилий, чтобы отбросить все знания об азлатах на второй план, несмотря на то что видела, что они существовали. Могущественные существа были настоящими, и я была одной из них, но, несмотря на это, я не могла в это поверить. Я не хотела в это верить.

Мысль о том, что во мне таились сверхъестественные силы, была просто смешной. Я не являлась кем-то особенным. Никогда. Я была Хеленой. Маленькой, не очень красивой, ничем не примечательной, за исключением шрама от ожога. И теперь, должно быть, из всех людей именно я произошла от древнего божества?

Я закончила абзац о Марии Стюарт, в котором рассуждала о раздвоении личности, которое могло проявиться после убийства ее личного секретаря и любовника Риччио. Тираэль опаздывал уже на полчаса. Я сомневалась, что он вообще придет.

– О, привет. – Изобель появилась у моего стола. – Как приятно видеть, что ты все еще жива.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… – Она села напротив меня и придвинула к себе одну из книг о Стюарт. Нахмурившись, Изобель снова оттолкнула ее от себя. – После вчерашнего собрания я была обеспокоена тем, что итоги могут тебя ошарашить.

– Они и ошарашили. – Мне ничего не хотелось так, как крепкого кофе. – Я колеблюсь между безумием и неверием.

– И как дела обстоят сейчас?

– Безумие.

– Ну нет, ты не права. – Она усмехнулась. Через несколько секунд я увидела, как вода в моей бутылке поднимается и опускается, прямо как в лавовой лампе.

– Изобель! – Я в мгновение ока спрятала бутылку в свою джутовую сумку и удостоверилась, что никто из присутствующих ничего не заметил. Моя подруга хихикнула. – Не волнуйся. Любой подумал бы, что просто переутомился на учебе или что-то в этом духе.

– О таком переутомлении я могу сложить целую песню. – Я взяла лежащую передо мной книгу и положила ее поверх остальных, прежде чем подняться. – Пойдем в столовую. Моя голова нуждается в кофеине.

– С удовольствием. Мне хочется молока. – Изобель схватила половину моих книг и помогла расставить их по полкам. – Где Тираэль?

– Понятия не имею.

– Разве этот проект о Стюарт не является вашим общим делом?

– Ага.

Она закатила глаза.

– Ну что за идиот.

– Мне все равно. Честно говоря, я буду даже рада, если он не придет. Без него куда приятнее.

Изобель направилась к центральному проходу. Я последовала за ней. Наши шаги эхом отражались от высоких стен, а люстры заливали корешки книг теплым золотистым светом.

– Тираэль – могущественный азлат, и он это знает. В конце концов его высокомерие сломает ему шею.

– Он меня не интересует, – возразила я, на что Изобель рассмеялась. Я бросила на нее косой взгляд, когда она открыла мне дверь в коридор. – Что?

– О, он просто жгуче интересует тебя, Хелена.

– Неправда.

– Это трудно не заметить. – Позади нас захлопнулась дверь. – Честно говоря, в какой-то момент я уже не могла сосчитать взгляды, которые ты бросала на него вчера.

Жар подкрался к воротнику моей белой блузки. Я ухватилась за галстук-бабочку в красную клетку, чтобы ослабить его, и прочистила горло. Изобель увернулась от пробегающей мимо девушки, а затем одарила меня улыбкой.

– О, ты знаешь, я понимаю это. Ти очень привлекателен. Отрицать это было бы глупо. Его темные чары не действуют на меня, слава богам. Колледж Тихого Ручья, с другой стороны, кишит поклонницами нашего печально известного плохого парня.

– Я не одна из них, – настаивала я, прижимая к груди взятые в библиотеке книги и следуя за Изобель вниз по широкой деревянной лестнице.

Было очевидно, что она мне не поверила. Девушка взмахнула рукой в воздухе.

– Как скажешь.

От меня не ускользнуло, как несколько мужских взглядов задержались на ней. Юбка Изобель была длиной до колен, блузка завязана узлом над пупком, в котором сверкал синий пирсинг. Ее лицо было эльфийским и безупречным. Рядом с ней я чувствовала себя заблудшим енотом в монашеском одеянии.

Мы дошли до столовой. Прежде всего мой взгляд упал на девушку, которая в одиночестве сидела за столом и ковыряла ложкой суп. Кончики ее черных волос были усеяны разноцветными шариками, которые при каждом движении играли буйной палитрой красок. Я заметила, как она поджала колени и повернула ступни внутрь, так что неуклюжие форменные туфли соприкоснулись. В высоких гольфах ее худые ноги казались похожими на зубочистки.

Меня удивило, что я не замечала семейного сходства раньше: после того как эта девушка помогла мне в бассейне, когда я приехала в город, а также во время крещения. Вчера в поместье Бернеттов для меня было ударом снова увидеть ее. Я попыталась выразить ей свою немую благодарность, но она избегала моего взгляда.

– Кора любит есть в одиночестве, – отметила Изобель.

– Почему?

Изобель пожала плечами.

– Не спрашивай меня. Она ни с кем не тусуется, кроме Максвелла Эверстоуна.

– Может быть, ей этого достаточно.

Мы направлялись в буфет. Изобель скептически приподняла бровь, потянувшись за графином с молоком.

– Коре восемнадцать. Максу девять. А с ним особо не поболтать. Он немой. – Изобель наполнила свой стакан молоком и вздохнула. – Большую часть времени мальчик проводит в облике орла.

– Думаю, у него есть на то свои причины, – выдохнула я, доставая свой термос из джутовой сумки и наполняя его кофе. При этом я сама удивилась своему спокойному голосу. Мы говорили о мальчике, который превращался в орла, как будто это действительно было нормально. – Должно быть, ей интересно тусоваться с орлом.

– М-м-м. Без понятия. Мальчик… Что это такое?

– Что?

Указательным пальцем Изобель ткнула в мою шею. Пульс резко участился. В течение прошлой бессонной ночи я выполняла безнадежную миссию – найти в уборной Натаниэля что-нибудь, чем можно было бы прикрыть отметину на шее. Когда после собрания я наконец смогла взглянуть на нее в зеркале своего туалетного столика, у меня чуть не остановилось сердце.

Прямо за левым ухом, на позвонках атласа, моя кожа была изуродована заостренным крестом. Он оказался меньше, чем я предполагала, но зато был черным как смоль и ярко выделялся на коже. Я прочесала все уголки коттеджа, пока в самой дальней щели туалетного столика не обнаружила выцветший тюбик тонального крема. Он, должно быть, принадлежал моей матери. А, следовательно, ему было уже несколько десятилетий. Метка темного народа, которую я скрывала под ним, зудела целое утро.

– Какой-то грязный макияж.

Я усердно пригладила волосы и села за первый свободный столик, до которого мы добрались. От меня не ускользнуло, что Изобель продолжала наблюдать за мной. Но она промолчала и откусила от своего долгожданного яблока. Незаметно я взглядом окинула зал.

– Его здесь нет.

– Что?

– Тираэля.

Она посмотрела на свое яблоко, прежде чем снова надкусила его.

– Он никогда не ходит в столовую.

– Никогда?

– Никогда.

– А когда же он ест?

– Когда он спит, Хелена? Когда он тренируется? Когда он учится? Вопросы за вопросами. – Она откинула назад длинные волосы и поиграла с голубым драгоценным камнем в ухе. – Никто не знает, чем он занимается, и тебе лучше не пытаться.

Нахмурившись, я сделала глоток кофе.

– На семинаре по истории его тоже не было.

Изобель окинула меня критическим взглядом. Затем вздохнула.

– Хорошо, Хелена. – Она наклонилась и посмотрела мне в глаза. – Сейчас я открою тебе элементарное основное правило. И я хочу, чтобы ты запечатлела это в своих мозгах и никогда больше не забывала, если тебе дорога жизнь.

– Как драматично. – Я взболтала кофе в своей кружке и подняла бровь, забавляясь происходящим. – Что ж, рассказывай.

– Тираэль играет не по правилам. Это правила игры выстраиваются в соответствии с Тираэлем.

– Ага.

– Я серьезно. – Изобель положила ладонь на стол и опустила взгляд. – Если он не придет на семинар, он не придет на семинар. Если он исчезает на несколько дней, значит, он исчезает на несколько дней. И если кто-нибудь попытается сказать ему, что Тираэль должен делать… – Она взяла огрызок от яблока, бросила его на пол и растоптала. Яркий сок окропил пол, прежде чем Изобель заставила жидкость исчезнуть одним легким движением руки. – Поняла?

– Ты преувеличиваешь.

Изобель пожала плечами и откинулась на спинку стула.

– Проверь сама, если хочешь. Я тебя предупредила.

– Предупредила о чем? – спросила Силеас, которая в этот момент подошла к столу. Она поставила полностью наполненную тарелку на деревянную поверхность и отошла в сторону, чтобы освободить место для Камрин. Ее сестра-близнец, как всегда, являлась безмолвной тенью Силеас.

– О Тираэле, – ответила ей Изобель.

Силеас прислушалась.

– Что он натворил?

Камрин молча села, сложив руки на коленях.

– Ничего, – возразила я.

– То ли еще будет. – Силеас сунула в рот пирожок с капустой. Она с удовольствием причмокнула губами, прежде чем облизать жирные пальцы. – Тираэль всегда что-нибудь вытворяет.

Я тихо рассмеялась.

– Изобель ведет себя так, как будто он последний всадник апокалипсиса.

– Сравнение подходящее, – прошептала Камрин.

Вздохнув, я притянула к себе книги и встала.

– Хватит Тираэля. Мне пора идти. Сейчас начнется лекция по кельтским сагам.

– Интересно, – пробормотала Изобель. – Расскажи своим сокурсникам, что ты из кельтской саги, детка.

Я широко улыбнулась ей, прижала книги к застегнутому пиджаку униформы и вышла из столовой. Чем дальше я отходила от массивной деревянной двери, тем менее слышным делался шум голосов. Солнечный свет пробивался сквозь высокие соборные окна и заливал малиновую декоративную плитку фойе. Время от времени по дороге попадались студенты. Некоторые из них, как и я, держали в руках толстые тома книг. На мгновение мой взгляд остановился на большой акриловой картине, на которой одинокая женщина стояла перед бирюзово-голубым морем и грустно смотрела на зрителя. В руках она держала увядший гиацинт.

В вестибюле было не так много народу. Я повернула ручку своего шкафчика и потянула за нее, но дверцу заклинило.

– Может, мне тебе помочь?

Я подняла взгляд и посмотрела в зеленые глаза Мерлина. Гнев вспыхнул во мне, но я с удовлетворением отметила, что Кораэль кулаком попала точно в цель. Синеватая припухлость украшала заостренный нос Мерлина.