Прежде чем ты меня убьёшь

Глава 32. Серая мышь

Проснувшись утром, я решила ничего не делать и не говорить.

Когда дровосек пришёл на обед, я ничего ему не сказала впервые за всё время, более того, игнорировала его взгляд, всё время глядя в пол.

И даже запретила себе думать, тупо смотря на ножку кресла или стола.

Конечно, так и недалеко с ума сойти, но тут и смерть была близка, так что выбора не было.

Дровосек продолжал мне давать задания по уборке, готовке и стирке, где я молча кивала без всяких язвительных комментариев, делая всё сказанное им. Со временем он добавлял её больше, явно проверяя меня на прочность, прекрасно зная, что я ненавижу этим заниматься, но я продолжала молча выполнять домашнюю работу, так и за весь день ни разу на него не посмотрев и не о чем не подумав, кроме как о каких-нибудь красивых цветах, которые мне дарили на первое сентября или последний звонок. В общем, о какой-нибудь хрени, которая самой мне была неинтересна.

На следующий день всё повторилось. Мне так понравилось быть уединенной в себе, что даже и притворяться особо не надо было. Утром я ходила в спортзал, потом читала, затем приходил мужчина и давал мне работу, а после я либо смотрела фильм по телевизору, все-таки решив воспользоваться техникой, либо грелась у камина и клеила из спичек небольшой домик.

Дровосеку, кажется, было наплевать. Он брал своё, когда ему надо было, а потом уходил по своим каким-то аморальным делам.

Хоть меня относительно устраивала такая жизнь, но я сама, не замечая того, превратилась в мышь. Мне сложно было поверить, что у меня была какая-то жизнь до этого, где я кем-то была, у меня имелись семья и друзья, какие-то цели.

Теперь я просто ничто.

С какого-то момента я перестала вообще есть, менять часто одежду, чтобы не стирать, вообще ничего не говорила, даже когда оставалась наедине, не поднимала взгляд выше пола, в конечном итоге привыкнув.

На слова дровосека я только кивала, а где не была согласна, хоть и это случалось редко, вертела головой, но, как и обычно, это ни на что толком не влияло. Какое-то время, дня 3, он, наверное, думал, что я просто обижаюсь или расстроена, поэтому я так себя веду и это скоро пройдет, однако, когда я начала рвать, например, рукава, просто задумавшись на ровном месте, а затем ходить оборванкой, не меняя и никак не следя за собой, а именно: не чистила зубы, не расчесывалась, принимала душ через день, перестала ходить в спортзал, читать, прочее, – он заметно напрягся. Я огородилась от всего, предпочитая сидеть возле камина и строить спичечный дом. Больше меня ничего не интересовало. И я очень была похожа на сумасшедшую, хоть и не прикладывая к этому почти никаких усилий. Может, так это и было.

Прошло еще три дня.

Я становилась еще более асоциальной даже с ним, предпочитая уже и не кивать на его слова и не подавать других признаков того, что я его слышу и слушаю. Он явно злился, я чувствовала это, но меня это не напрягало.

Что бы он не сделал, я уже и так мертва, стучит у меня сердце или нет.

И он это прекрасно понимал.

Еще через два дня я начала ходить не поднимая ног, а днём подолгу лежала и смотрела в потолок. Сначала было сложно, но потом привыкла.

Когда он трахал меня, я мертвым взглядом смотрела перед собой, стараясь максимально стать трупом. И, в какой-то степени, у меня даже получалось. Этот навык, если можно так сказать, научил меня не плакать и быть спокойной, в любом случае, по сравнению с тем, что было.

Дровосек, видимо, освободившись от дел, начал чаще быть дома, провоцируя меня на диалоги. Сначала он пытался пригласить меня цепляющими темами в обсуждение или поговорить о чем-то неважном, что тоже иногда повышало мне настроение, отвлекая от реальности.

Однако я молчала, даже не повернув голову в его сторону и продолжая лежать гипнотизировать в потолок.

– А посмотреть фильм хочешь? -спросил, доставая диски, которые я чаще всего использовала.

– Нет.

– А заказать суши?

– Нет.

– Принять ванную с маслами?

Я тяжело вздохнула, не выдержав.

– Нет.

Мужчина, посчитав это за небольшую победу, ринулся в бой дальше: шли и настольные игры, и достроить вместе спичечный домик, и, туда же, килограммы спичек, раз они мне нравятся, и сходить в библиотеку, заняться греческим, другое. Дровосек закидывал меня всем этим, будто пытаясь попасть скомканным листиком в урну, но на расстоянии в 600 метров и со зрением -10 в каждом глазу.

И, как ни странно, он потерпел поражение. Я сама удивилась, насколько безразличной я могла быть.

Но, увы, это всё продлилось недолго.

Дровосек начал использовать метод кнута. Он пытался пощекотать меня, подёргать за волосы или залезть рукой в трусы. Но и тут я почти осталась непреклонной или, по крайней мере, это не разговорило меня.

Увы, но его попытки не прекратились:

– Если не начнешь со мной говорить, я вырву остальные зубы.

Я молчала.

– Отрежу ногу.

Я молчала.

– Проткну глаз.

Я, не выдержав, тяжело сглотнула и отвернулась.

Повисла пауза.

Я уже думала, что он сейчас начнёт меня бить и насиловать, но дровосек ушёл, хлопнув дверью.

Кажется, мы оба понимали, что он своими угрозами сделает только хуже.