От острога до укрепрайона: история фортификации с древности до середины ХХ века

Рис. 86. Артиллерийские орудия первой половины XIX века

Польский писатель XIX в. Генрик Сенкевич создал целую серию романов, посвященных военной истории Речи Посполитой. Три из этих романов, в которых события разворачивались в середине-второй половине XVII в., – («Огнем и мечом», «Потоп» и «Пан Володыевский»), – объединены общими героями. В «Потопе» рассказывается о войне поляков против шведов, подобно потопу затопивших чуть не всю Польшу и Литву. Один из ключевых моментов романа – осада высокочтимого всеми католиками Ясногорского монастыря Ченстоховской иконы Божьей матери. Запершись за стенами, монахи, окрестные крестьяне, шляхта и монастырские солдаты совершали вылазки, уничтожая шведских солдат и землекопов, разрушая шведские земляные батареи и минную галерею и забивая запальные отверстия шведских пушек «ершами», – большими железными гвоздями с зарубками. Но вот шведы подвезли огромную кулеврину – длинноствольную пушку крупного калибра. Тяжелые ядра кулеврины раз за разом обрушиваются на стены монастыря, которые начинают понемногу разрушаться. И тогда главный герой романа, Анджей Кмициц, заготовив длинную полотняную «колбасу», набитую порохом и снабженную фитилем, один пробирается в шведский лагерь и, просунув взрывчатку в ствол заряженного орудия, поджигает фитиль. Взрыв разнес ствол кулеврины на куски, и это вскоре заставило шведов снять осаду и уйти.

Предполагается, что наиболее распространенное название артиллерийского орудия, «пушка», происходит от слова «пущать», – пускать: слова «пущичи», «пускичи» иногда попадаются в русских летописях, начиная с XIV века. Появляются артиллерийские орудия на Москве в 80-х годах XIV века, а уже на рубеже XV столетия здесь существуют «зелейные дворы», на которых делали «зелье», – порох. В середине XV века в Москве был построен первый Пушечный двор для отливки орудий. Из дошедших до нас орудий самое старое изготовлено мастером Яковом в 1492 году. Первые случаи падения городов (Углича и Ржева) от артиллерийского огня относятся к 1446 году, а первый случай пробивания каменных стен из орудий – к 1481 году, к осаде ливонской крепости Велиада.

В XIV веке орудия делались из кованого железа: их либо сваривали кузнечным способом из железных полос, либо ковали из цельного куска железа. В XV столетии стволы стали отливать из пушечной бронзы, а затем и из более дешевого чугуна, хотя они были тяжелее бронзовых и выдерживали меньше выстрелов. Изготовление орудий было штучным, так что каждое из них даже имело собственное имя («Медведь», «Барс», «Сокол» и тому подобное). Никакой стандартизации, разумеется, не было, так что для каждого орудия приходилось изготавливать собственные снаряды, а дистанции прицельного огня сильно различались. Только Петр I, потерявший при Нарве в 1700 году всю осадную артиллерию старого типа, вводит артиллерийские стандарты, за основу приняв артиллерийский фунт в 480 граммов – вес чугунного ядра диаметром 1 дюйм, 25 миллиметров.

Складываются и новые приемы осады крепостей. Уже в Средние века при осаде городов и замков применялись неподвижные и подвижные, на колесах, укрытия для осадных машин и стрелков в виде дощатых щитов. По мере развития артиллерии стали создавать целые осадные позиции. Чтобы предохранить осадные орудия от огня с крепостных башен, пришлось насыпать валы и устанавливать на них для прикрытия артиллерийских орудий, их прислуги и вообще людей туры – огромные прутяные корзины без дна, которые затем насыпались землей, а также частокол для противодействия вылазкам. Чтобы валы не осыпались, внутрь их закладывались большие связки ивовых прутьев – фашины. А перед валами при их насыпании образовывался ров. Такая система построек для прикрытия осадной артиллерии и осаждающих войск, когда они накапливались на ближних подступах для штурма, называлась циркумвалационной линией. Конечно, все эти работы приходилось производить под огнем пушек с крепостных валов. Мало того, чтобы предохраниться от вылазок осажденных или неожиданного нападения войск противника, подошедших на выручку осажденной крепости, осадные позиции и с тыла окружались валами с тыном на нем и полевыми пушками. Такая линия тыловой обороны называлась контрвалационной линией. Сложился и метод постепенной атаки на крепость. Под прикрытием орудийного огня специалисты-саперы начинали копать сапы и апроши, глубокие узкие зигзагообразные ходы. Затем их соединяли широкими траншеями и валами для установки осадных орудий уже на ближних подступах к крепости. Подойдя на максимальную близость к стенам, устраивали сильную брешь-батарею и начинали брешировать, пробивать стену или ворота. Подобравшись к постройкам на минимальное расстояние, из последней (точнее – передовой) траншеи начинали копать «тихую сапу», или миную галерею – подземный ход под эти постройки, чтобы заложить под них мину. Этим сложным делом занимались уже минеры. Взорвав мину и сделав широкую брешь в гласисе и контрэскарпе рва, шли на штурм бреши в воротах или валах крепости. В общем – долга песня. Настолько долга была эта «песня», что осады крепостей длились иной раз месяцами, так что противник мог подтянуть к осажденной крепости целую армию и деблокировать ее. Бывало и такое. Так в 1700 году шведский король Карл XII быстрым маршем подошел в осажденной русскими Нарве, неожиданно напал на осадный лагерь и разгромил армию Петра I.

Метод такой постепенной атаки в России стал применяться при Иване Грозном, во время осады Казани, а полностью был реализован при осаде Смоленска в 1632 году.

Но и осажденные не просто оборонялись со стен. Во-первых, к осаде готовились, и не только запасали порох и продовольствие. Все постройки, появившиеся перед крепостью в мирное время, уничтожали на дистанции не менее пушечного выстрела, чтобы противник не мог укрыться за ними или воспользоваться во время осады для жилья: осаждать крепость в дурную погоду, под дождем, в морозы и метели не сладко. Такая открытая площадь перед укреплениями называлась эспланадой. Деревянные постройки внутри крепости или деревянные кровли домов, а также разные затейливые башенки, фронтоны и балюстрады, понаделанные архитекторами, разбирали, чтобы сократить возможность пожаров и чтобы осыпающиеся при попадании ядер камни не поражали гарнизон и жителей. На подступах к укреплениям рыли глубокие, хорошо замаскированные «волчьи ямы», в дно которых вбивали острые колья, обломки копий и мечей: идущие на штурм воины проваливались в них и насаживались на эти колья. С появлением пороха и развитием минного дела здесь же устраивались минные горны, или фугасы: рылись клинообразные ямы пологой стороной навстречу атакующим, в них закладывался сильный пороховой заряд, а сверху его укрывали толстым слоем камней; к горнам под землей подводился фитиль. С началом штурма фитиль поджигался, и при взрыве порохового заряда горн выбрасывал навстречу атакующим массу камней. Постоянно по ночам вели ремонтные работы, подпирая треснувшие и пошатнувшиеся стены каменными прикладками или земляными насыпями, заваливали бреши в стенах бревнами и камнями, а то и закладывали кирпичом на растворе, если была такая возможность. Наконец, определив место, где враг подкапывался под стены, рыли встречные минные галереи для взрыва минных работ противника или захваченных им крепостных построек. Так, во время осады Пскова поляками в 1581 году, когда осаждающие начали пробивать брешь, русские построили ретраншемент из срубов, заполненных землей. Пробив брешь, поляки захватили участок стены с двумя башнями, но ретраншемент взять не смогли. Русские подкатили под захваченные башни бочонки с порохом и взорвали их вместе с поляками. Тогда поляки стали прокладывать 9 минных галерей, но русские с помощью «слухов» обнаружили их, провели контргалереи и пресекли минную атаку. Всего за несколько месяцев осады псковичи выдержали 231 штурм и провели 47 вылазок.

Нередко упорство осажденных оказывалось сильнее, и противник снимал осаду. Во второй половине XVI века в Европе прославилась оборона венгерской крепости Эгер. Развалины ее и сейчас можно увидеть в одноименном городе, а на площади перед крепостью стоит групповой памятник коменданту крепости, капитану Иштвану Добо и его сподвижникам. Их героический подвиг описал венгерский писатель Гёза Гардони в романе «Звезды Эгера». Турки пробивали стены. А венгры тут же закладывали их, и каменщики нередко погибали под выстрелами янычар, прославленной турецкой пехоты. Турки заваливали рвы хворостом, а венгры швыряли туда же кусочки сала, смолу, глиняные кружки, начиненные порохом, и когда янычары пошли на приступ и спустились в ров, он запылал, как огромный костер. Турки насыпали вровень со стенами огромный «примет» из бочек и земли, а венгры одновременно кидали в него бочонки с порохом и все те же начиненные порохом кружки, так что во время штурма примет стал взрываться и гореть. И огромная турецкая армия, не смотря на все ухищрения, с наступлением холодов вынуждена была снять осаду.

Долго шло соревнование между укреплениями и артиллерией. Все мощнее становились артиллерийские орудия, причем с середины XIX столетия они становятся нарезными и стальными. В конце XIX века были придуманы пружинно-гидравлические накатники и откатники, гасившие отдачу при выстреле и способные даже менять ее направление, так что мортиры изменили свой внешний вид, оставшись все теми же короткоствольными, но теперь уже нарезными орудиями, стреляющими под большими углами возвышения. Их тяжелые «чемоданы» (эти крупнокалиберные, но сравнительно короткие снаряды в полете кувыркались) пробивали любые каменные и земляные перекрытия. Чтобы противостоять им, в начале ХХ столетия стали возводить железобетонные постройки. Начали применять в укреплениях и броню. Но тут появилось новое средство борьбы – авиация.

Нам сейчас смешно глядеть на эти «этажерки», бипланы и трипланы с множеством стоек и проволочных расчалок, обтянутые полотном. А ведь это было страшное оружие! Все военные специалисты в один голос утверждали, что крепости утеряли всякий смысл: осажденный гарнизон будет уничтожен авиацией, от которой не укроешься за валами и брустверами. А ведь, между прочим, поначалу даже авиабомб не было, да тогдашние первые самолеты и не смогли бы их поднять. Это уже потом русский инженер И. Сикорский создал первый в мире тяжелый четырехмоторный бомбардировщик «Илья Муромец» и даже разработал еще более мощный бомбовоз «Святогор Богатырь». А поначалу по бортам кабины летчика-наблюдателя (была такая штатная должность, летнаб) крепились жестяные кассеты и в них плотно, остриями вниз, укладывались… короткие кованые железные стрелы, наподобие средневековых арбалетных «болтов». Летнаб должен был открывать кассеты над скоплением противника, и туча стрел летела бы вниз, пронизывая человека. Ну, как тут уберечься! Затем даже легкие самолеты стали применять разрывные снаряды, например, ручные противопехотные гранаты. А от них уже недалеко было и до авиабомб. И старые крепости, действительно, утеряли свое прежнее значение.

Это вовсе не значит, что они перестали играть хоть какую-либо роль, и их пора было срывать. В нашей стране все, от мала до велика, знают о многодневной обороне Брестской крепости в июне 1941 года остатками ее гарнизона. Крепостные сооружения в Бресте, на западной границе России, начали создаваться с 30-х годах XIX века на месте древнего городища Берестье при впадении р. Мухавец в р. Западный Буг на островах, образованных их рукавами и искусственными каналами. К началу ХХ столетия это была уже первоклассная крепость. Протяженность главной крепостной линии составляла 6,4 километра. Ее составлял комплекс укреплений. Центральное укрепление, Цитадель, располагавшаяся на образованном рукавами Мухавца острове, представляла собой кольцевую замкнутую двухъярусную оборонительную кирпичную казарму длиной 1,8 километра, со стенами толщиной около двух метров. Цитадель прикрывали Волынское, Кобринское и Тереспольское предмостные укрепления с системой бастионов, равелинов, валов высотой до 10 метров с каменными казематами внутри, и водных преград. Волынское укрепление представляло собой кронверк, окруженный заполненными водой рвами и прикрытый с поля двумя равелинами. Тереспольское укрепление состояло из нескольких бастионов. Тыловое Кобринское укрепление также имело бастионное начертание с равелинами. В связи с развитием артиллерии в 1860-х годах началась реконструкция крепости. Были построены Западный и Восточный редюиты – подковообразные укрепления с казематами и пороховыми погребами, а в 80-х годах – линия фортов. Теперь оборонительная линия достигла 30 километров. В начале ХХ века началась вторичная реконструкция: стали создавать вторую линию фортов. Однако работы не были закончены. С началом Первой мировой войны русское командование, чтобы не допустить окружения гарнизона, вывело его из крепости и взорвало некоторые укрепления.