Партизаны в Бихаче

3

Пока Гаврило с Лияном болтали о Николе Тесле и выдуманных ими видениях, из далекой рощи на равнине показалась необычная колонна. Сначала из густой зелени выплыло красное знамя и закачалось, развеваясь на ветру, во главе колонны. За ним тянулась пестрая процессия, увидев которую Черный Гаврило удивленно воскликнул:

— Гляди, куда это столько народу повалило?

— Может, это не просто народ, а какое-нибудь войско, — возразил Лиян.

— Если бы это было войско, колонна была бы вся серая, — заметил Гаврило, — а тут одни штатские, да к тому же все больше бабы.

— Ну а где бабы, там должна быть и ребятня, — мудро заключил Лиян. — Надо пойти поразведать, куда это столько народу направляется. Подождем, пока они подойдут поближе, дорога-то ведь под самым нашим холмом проходит.

Лиян быстро спустился к подножию холма и спрятался за густым ореховым кустом у самой дороги.

— Ага, вот отсюда я их всех разгляжу и пересчитаю, будь это войско, простой народ или ребятишки с овцами, хотя это один черт — и овцы и ребятня одинаково блеют.

Чем ближе подходила странная колонна к его укрытию, тем больше повар Лиян пялил на них глаза.

«Что же это такое? Что за удивительное шествие?»

Старики тащили сумки, бутылки и фляги, по всему видать, полные. Женщины несли на головах большие подносы, а в руках разные узелки: похоже, они несли обед мужьям в поле. Парни по двое тащили на вертелах жареных баранов, девушки перекинули через плечо вышитые полотенца, рубахи и целые связки носков.

«Это похоже на каких-то всенародных сватов, — подумал про себя партизанский повар. — Что бы это могло значить?»

Когда голова колонны подошла уже совсем близко к его укрытию, Лиян выскочил из-за куста и грозно закричал:

— Колонна, стой! Один с фляжкой ко мне!

Шедшие в колонне в удивлении остановились. Какой-то усатый дядя с огромной флягой, сделанной из тыквы, просипел:

— Товарищ патрульный, а на что тебе фляжка?

— А чтобы объяснил мне, в чем дело, кто идет, зачем и куда.

— Так это может кто-нибудь и без фляжки сказать, — заметил усач.

— Э, нет! Когда отправляешься в путь с фляжкой, да еще к тому же с полной, это все равно что несешь с собой две головы и знай себе подбавляешь ума из той, что на поясе, в ту, что на плечах.

Видя, что Лиян хитрый плут, которого просто так на козе не объедешь, усач поднял над головой свою флягу и закричал:

— А ну-ка, давай я тебе волью глоток-другой ума в твою голову ради нашего знакомства!

— Предложение принимается обеими руками! — радостно провозгласил Лиян и, схватив баклажку, хорошенько отхлебнул: кло-кло-кло!

— Давай, давай, клохчи! — подбодрил его хозяин фляжки.

— Хорош у тебя этот твой ум, из добрых слив сварен, — повар с удовольствием прищелкнул языком и еще раз отхлебнул из фляги.

— Смотри не хвати лишнего, — забеспокоился усач. — А то ты уж больно увлекся.

В эту минуту из колонны раздался чей-то грозный голос:

— Ага, вот ты где, старый черт Лиян! А ну-ка отвечай, за что ты десять лет назад поколотил моего внука?

Из колонны одним прыжком выскочила здоровенная баба, каких обычно называют гренадерами в юбке, выхватила у одного из парней вертел, на котором недавно был насажен баран, и, держа его наперевес, словно копье, стала наступать на Лияна, громко вопя:

— Руки вверх, сдавайся! Вот я тебя сейчас вертелом!

Лиян, не на шутку струхнув, быстро поднял руки и залепетал:

— Ты откуда взялась, тетка Тодория? Тебя ж прошлым летом громом убило!

— А вот и нет, меня только слегка треснуло, и я почти сразу очухалась.

— А гранатометчик Милорад из нашей роты, это не твой ли внук будет? — вспомнил Лиян.

— Верно, он самый! — весело подтвердила баба.

— Я его больше всех люблю у нас в роте, — начал заверять ее Лиян, — всегда ему наливаю двойную порцию.

— Ага, это правильно, это за то, что ты его, бедного, гонял из чужих садов и огородов и не давал на чужих лошадях ездить. Нет, все-таки надо тебя за это хоть разок треснуть вертелом.

Баба снова подняла вверх свое страшное оружие, но тут из кустов раздался громовой голос:

— Эй, баба, руки вверх, вертел вверх!

Перепуганная баба подняла вертел высоко над головой, и в ту же минуту из кустов показался Черный Гаврило с пулеметом в руках.

— Ага, я сразу раскумекал, что с моим приятелем что-то случилось, раз он так долго не возвращается. Куда это вы тащите столько всякой всячины, да еще такие угощения?

— Идем встречать пролетариев! — гордо ответил усатый дядя с тыквенной фляжкой.

— Да ведь и мы их караулим на этом холме, ждем, когда появятся первые пролетарские колонны! — пробасил Черный Гаврило.

— Раз уж у нас, можно сказать, одно дело, неплохо бы сейчас подкрепиться глотком доброй ракии, чтобы глаза зорче стали, — предложил Лиян.

— Чтобы вы вместо одного пролетария видели двух! — ответила воинственная баба, на что Лиян весело заметил:

— Так это даже лучше — нас будет в два раза больше. А если ракия выдержана три года, я могу вместо одного и трех бойцов увидеть.

Лиян отхлебнул из первой же предложенной ему бутыли и удовлетворенно заявил:

— Ну вот, теперь у меня все мальчишки двоятся, а тебя, тетка Тодория, я вообще не вижу. Ты бесследно исчезла с зеца лимли, то есть с лица земли. Поэтому я тебя исключаю из наших боевых рядов.

— Как это краинку-то, да еще такую, как я, исключать из боевых рядов и еще прикидываться, что ее не видишь?! — рассвирепела баба. — Что же будет с маленькими веселыми пичужками, нашими молодыми партизанками, если ты своим козлиным глазом не видишь даже такой столб, на который бы целая бригада могла опереться!

Тут баба-столб снова выхватила у кого-то вертел и с такой силой огрела им Лияна по голове, что тот как стоял, так и грохнулся в канаву.

— Ну что, теперь увидел?

— Э-э-э! — заблеял Лиян голосом, каким, должно быть, кричал баран, когда его сажали на вертел. — Увидел молнию, потом ударил гром с Грмеча, а теперь… ой-ой… и вправду земля вертится, даже переворачиваться начала, а вокруг пляшут звездочки — точь-в-точь как наши партизанки-пичужки, когда коло поведут.

— Ну вот, видишь, как сразу поумнел, — довольно промолвила баба. — А ну-ка раскрой глаза пошире, может, увидишь и какую-нибудь звезду покрупнее, вроде меня, а?

— Охо-хо, вон она, вижу на небе Большую Медведицу, это, верно, ты и будешь.

— Ну конечно ж я, — растроганно ответила тетка Тодория, нисколько не оскорбившись сравнением с Большой Медведицей. — Поднимайся, дай я тебя поцелую.

При этих словах Лиян вскочил, как вспугнутый заяц, и в мгновение ока оказался за спиной у Черного Гаврилы.

— Спасай, Гаврилушка, никогда еще меня медведи не целовали. Прочь, тетка, сгинь, напасть небесная!