Где мои девятнадцать лет?

Суженый мой, ряженый... (вместо эпилога)

Записываясь на эту профориентационную олимпиаду для выпускников, я не преследовала планов более далеко идущих, чем удачное трудоустройство: меня не пугали расписанные в красках перспективы обещанного женщинам корпоративного «рабства» — в течение восьми лет никаких декретов; да и некогда приснившегося мне Михаила Гладышева, каким бы реальным и долгим ни был тот сон (всё-таки месяц жизни прочь), я не искала. Задачи показались мне сложными, нетривиальными, но вполне решаемыми, и я боялась только одного — не уложиться в отведённое время, а посему задушевный разговор «кумушек» с задней парты меня раздражал.

— Хоть одну задачу решить можешь?

— Да какие задачи… Я тут не за этим.

— А за чем же?

— Парней хороших пострелять, — девчонки зашлись весьма раздражающим хихиканьем.

— Пострелять? Парней? — повторяли по очереди они сдавленно, очевидно, прикрывая рты руками.

— Да, вон там Димочка сидит, красавчик… депутатский сынок… но ведь не решит ничего: в потолок смотрит, мух считает…

— А тебе какой нужен? — доносящееся с задней парты хихиканье стало просто невыносимым.

— Мне… красивый, добрый, умный, работящий, с квартирой, машиной, без родителей и чтобы не бабник…

— Мишенька Гладышев… — в девичьем смехе появились истерические нотки, и только знакомое имя остановило меня от того, чтобы сделать зарвавшимся «кумушкам» внушение.

— Я же сказала — красивый! Этот больно страшненький.

— Страшненький, — и чего они друг за дружкой повторяют?

— Не ладно скроен, да крепко сшит…

— Или наоборот…

— Да ладно тебе привередничать — значительно симпатичней обезьяны.

— Да, пойди глазки построй — этот точно всё решит и списать даст.

— Квартира есть, машина будет, а родителей уже нет… — и опять «ха-ха-ха-ха».

— Так у него и наследственность дурная…

— Дурная… — «хи-хи-хи-хи».

— У отца за рулём инфаркт случился, а мать на соседнем сидении…

Я резко обернулась к задней парте. Должно быть, выражение на моём лице так напугало балаболок, что они дружно взвизгнули.

— Где Михаил Гладышев? Где он сидит?

Одна из кумушек отняла руку ото рта и дрожащим пальчиком указала на парту тремя рядами ниже. Я поднялась с места и пересела. Сидевший там в гордом одиночестве вихрастый парень был целиком погружён в задание, и мне пришлось прикоснуться к нему, чтобы обратить на себя его внимание.

— Сделайте перерыв, пожалуйста, — обратилась я к нему.

Он был настолько удивлён моим вмешательством, что ответил:

— Что вы хотели?

— Я хотела с вами познакомиться.

Михаил Гладышев удивлённо оглядел меня: кукольное личико, деловой костюм, отсутствие украшений и косметики, завившиеся беспечными кудряшками выбившиеся из причёски волосы и наполовину заполненный лист с решёнными задачами…

— Что же вы собираетесь для этого сделать?

— Рассмотреть ваш паспорт — он же у вас при себе?

Челюсть Михаила Гладышева отпала от удивления, взгляд впился в моё лицо, но рука твёрдо потянулась к паспорту. Я внимательно рассматривала документ: лист с фотографией, проверила год рождения, подпись и прописку, пока Михаил столь же внимательно рассматривал меня.

— Наше знакомство состоялось? — спросил он, когда я вернула ему документ.

— Не совсем. Я бы хотела знать ваше самое сокровенное желание, Михаил Иванович.

— Вы странное создание… — выдохнул он, видимо, приходя в себя от моего напора.

— Есть немного, — подтвердила я, — но вы всё же ответьте.

— Моё самое сокровенное, — Михаил посмотрел мне в глаза, недоумевая, и вдруг ответил со злостью будто давно заготовленной фразой, — пожить подольше!

Я игриво усмехнулась:

— А вы знаете, Михаил Иванович, что женатые мужчины по статистике дольше живут?

— Послушайте, что вы мне предлагаете? Чего вы от меня хотите? — раздражение уже явно сквозило в его голосе.

— Я предлагаю вам, Михаил Иванович, познакомиться со своей будущей женой. Таня, — первая протянула руку, и он растерянно сжал мои пальчики. — Со своей стороны могу обещать, что через десять лет у нас будет двое замечательных сыновей, — проговорила я и как ни в чём ни бывало вернулась к решению задач.

Михаил отвлёк меня прикосновением через несколько минут:

— А вы знаете, я же ничего не имею против…