Попаданцы? Их есть у меня

Глава 9

Мужчина лет сорока-пятидесяти стоял у окна в тёмной, маленькой комнатушке, обставленной крайне скудно. Он смотрел на унылое, затянутое тучами небо и размышлял.

Сегодня у него появился нос.

Том Риддл, а по совместительству — Тёмный Лорд Судеб Волдеморт, невесело усмехнулся своим мыслям и поблагодарил Мерлина за то, что его «квартирант» снова впал в забытье и не злорадствует по этому поводу.

«Нос, подумать только. Интересно, какой из хоркруксов они нашли на этот раз?» — уныло подумал Том.

Кто-то с упорством маньяка разыскивал его хоркруксы и уничтожал их. Даже не уничтожал, а деактивировал. Если бы хоркруксы уничтожались, части души — запертые в проклятых предметах — были бы утеряны навсегда, а они лишь возвращались к владельцу. Один осколок за другим.

Однажды утром — почёсываясь, ещё толком не проснувшись — Волдеморт обнаружил у себя волосы. Густые и чёрные, слегка вьющиеся. Когда он свалился с кровати и подполз к огромному напольному зеркалу, оказалось, что и на голове у него теперь тоже имелась растительность, только длиннее, прямее и не такая жесткая.

На следующий день у него поменялись глаза. Зрачки снова стали человеческими, а цвет сменился с красного на давно забытый тёмный. Но что более удивительно, к нему вернулся разум. Не то подобие, что ему удалось сохранить при возрождении, а полноценный человеческий разум.

Тогда же пришло и понимание, что он лишился как минимум двух своих хоркруксов. И нельзя сказать, что его это так уж сильно опечалило. Удивило, да. И даже разозлило немного, кто посмел покуситься на «святое». Вместе с рассудком к нему вернулась и способность чувствовать, испытывать эмоции. Он бы даже порадовался этому, если бы не одно но.

Это «но» звали Гарри Поттером, и он был личной занозой в заднице Волдеморта с самого своего рождения. По крайней мере, так долгие годы думал сам Волдеморт, пока в одну прекрасную ночь не получил Гарри Поттера в полное своё пользование. Вот только не совсем так, как ему бы хотелось.

Этим летом, примерно через месяц после триумфального возрождения, он вдруг почувствовал, что больше не один. Что кто-то с упоением копается в его мыслях и воспоминаниях. Поначалу Волдеморт грешил на ментальный контакт извне, но когда этот несносный мальчишка перевернул вверх дном все его корзины с грязным бельём и повытаскивал из шкафов все скелеты… он изволил заговорить.

Разумеется, ничего хорошего и умного Поттер не мог сказать по определению. И если бы Волдеморт сохранил чуть больше человеческого… да хотя бы волосы и умение бояться, то он наверняка бы поседел от ужаса и открывшихся перед ним перспектив.

Делить одну голову с «квартирантом» поначалу оказалось очень утомительно. Мальчишка был слишком болтливым и любопытным. О себе он не рассказывал, сказал только, что его случайно пришиб его же кузен. Если бы Волдеморт мог, он бы позлорадствовал, но на тот момент ему была доступна очень ограниченная палитра эмоций, и радость в неё не входила.

Даже Поттер и тот был «жизнерадостнее», чем истинный владелец их общего тела. Видимо, он умудрился прихватить с собой небольшой запас своих эмоций. Поначалу это принудительное соседство показалось им обоим адом, но к освобождению второго хоркрукса, они умудрились попривыкнуть друг к другу.

И тогда-то Волдеморт понял, что всё это были лишь цветочки. Пока Поттер существовал на «остатках» своих эмоций, с ним вполне можно было иметь дело. Но когда мальчишка заполучил в своё распоряжение весь спектр вновь обретённых эмоций Тома… то наконец осознал, в какой заднице он оказался.

Активная истерика Поттера плавно перетекла в пассивную депрессию. Их общее тело начали мучить мигрени и зубные боли — умные книжки говорили, что это нервное. А также расстройство желудка, выпадение волос и даже некоторые проблемы по мужской части.

Последние два пункта взволновали Тома всерьёз, поскольку после воскрешения и до уничтожения второго хоркрукса с волосами и потенцией у дела обстояли крайне печально. Терять такой прогресс, да ещё и не по своей вине, ему очень не хотелось.

Пришлось снова налаживать контакт с Поттером, вытаскивать его из депрессии и обещать золотые горы, лишь бы он перестал портить их совместное здоровье своими нервными срывами. На это ушел почти весь остаток августа.

«А нам идёт», — в голове раздался издевательский голос.

— Лёгок на помине… — беззлобно проворчал Том, разглядывая своё отражение в оконном стекле. Помимо носа он наконец обрёл нормальный цвет лица. Не то чтобы бледно-трупный ему совсем не шёл, но так было гораздо лучше.

«Это третий?» — Поттер как всегда проигнорировал его недовольство.

— Четвёртый, если считать тебя, — Том отошёл от окна и присел на край старой кровати, прервав тем самым чуткий сон Нагайны, своей любимицы. Огромная змеюка недовольно зашипела и снова погрузилась в полудрёму. — Ты мне тут поругайся ещё…

Том вздохнул, кое-как сдвинул её на край кровати и развалился рядом.

«А ты чего такой унылый? Ты же вроде только рад избавиться от этих проклятых вещичек? — Поттер не поспевал за ходом противоречивых мыслей своего «соседа».

— Рад-то рад… но вдруг они потом за меня примутся, когда со всем хоркруксами разберутся, — эта мысль не давала Тому покоя. Собрать свою душу воедино, он был совсем не прочь, но остановятся ли на этом неведомые охотники за хоркруксами?

«Умирать не хочется?» — наконец дошло до Поттера.

— А тебе хочется? — язвительно поинтересовался Том.

Поттер ничего не ответил. Задумался или снова «отключился», с ним такое иногда случалось.

— Прошло достаточно много времени с момента деактивации прошлого хоркрукса, — Том начал размышлять вслух. — С первыми двумя они разобрались почти одновременно, так почему между вторым и третьим такой перерыв? И кто же они такие, чёрт их подери?

Том ни капли не сомневался, что это дело рук отнюдь не Дамблдора, тот не стал бы париться с освобождением частичек его души, а просто уничтожил бы хоркруксы.

«Пожалуй, ты прав. Лучше уж влачить жалкое существование в твоем несчастном теле, чем уйти в никуда… я там уже был — не понравилось», — снова подал голос Поттер.

— Оно несчастное лишь потому, что мне приходится делить его с тобой, — привычно огрызнулся Том. — А что там… за гранью?

«Паршиво там. Хотя я не уверен, меня ведь почти сразу потянуло к тебе, я толком ничего не понял. Лишь почувствовал, что… больше не хочу туда», — казалось, Поттеру было неприятно вспоминать об этом.

Тома чертовски расстраивала мысль, что его «квартирант» остаётся для него тёмной лошадкой. Мальчишка видел его воспоминания и мысли как свои собственные, но сам оставался для него лишь голосом в голове.

«Тебе бы не хотелось это видеть, поверь. Да и моя жизнь была не такой уж увлекательной, как тебе могло показаться. Ты и так знаешь меня лучше, чем кто-либо другой на этом свете», — попытался утешить его Поттер.

— Не скучаешь по школе? — сменил тему Том. — Какое там сегодня число? Совсем от жизни отстали…

«Ещё как скучаю, Хогвартс — мой дом. Жаль, что в этом году я в него не попаду», — теперь и Поттер

расстроился.

— Было бы неплохо последить за диадемой Равенкло. Сомневаюсь, что до неё уже добрались, а это значит, наши «добродетели» попробуют проникнуть в Хогвартс, чтобы деактивировать и её.

«Попробуй устроиться преподавателем защиты, у тебя же есть связи в министерстве», — Поттер оживился.

— Давненько я не вызывал рабов, — Том задумчиво поскрёб подбородок, поцарапавшись о щетину как минимум недельной давности.

Он уже и забыл, когда последний раз избавлялся от растительности на лице и вообще приводил себя в порядок. Сначала Поттер с его депрессией, от которой хотелось пойти и удавиться, а не марафет наводить, а потом просто как-то лениво было.

«Ты бы, что ли, в люди вышел, а то скоро совсем мхом зарастём», — озвучил его мысли Поттер.

— Надо бы. Хоть узнаем, какое число сегодня и чего в мире творится, — Том поднялся с кровати и поплёлся в ванную комнату, приводить себя в порядок.

* * *

Приближался последний день каникул. Полина одновременно и рада была этому — очень уж ей хотелось увидеть Хогвартс собственными глазами — и расстроена. В школе её ничего хорошего не ждало, а с Сириусом было весело, за эти несколько недель она успела привязаться к нему и близнецам.

Да и с колдовством у неё по-прежнему всё было крайне печально. Даже после того, как она выучила все эти треклятые движения палочкой, выслушала несколько лекций от Сириуса, близнецов, Кричера и даже леди Вальбурги, с которой Сириус её всё-таки познакомил, колдовать у неё получалось, прямо скажем, через пень колоду.

Даже самые простейшие заклинания ей давались через раз, а на зельеварении её учителя и вовсе поставили крест. Зато с трансфигурацией дела обстояли лучше, превращать «что-то» во «что-то с чем-то» Полине нравилось. И у неё даже неплохо получалось. Вот только результат всех несколько смущал.

Когда Сириус, предварительно подробно объяснив принцип действия трансфигурации, попросил Полину превратить спичку в иголку, результат не заставил себя долго ждать. Стол, на котором лежала спичка, внезапно зашевелился, начал менять форму и обрастать иголками. Свалившись в обморок от магического истощения, Полина уже не видела, как Сириус безуспешно пытался усмирить огромного ежа-мутанта, на которого почему-то не действовала магия.

Кое-как, методом проб и ошибок, Полина научилась ограничивать количество вкладываемой в заклинания силы, однако это помогло слабо, крупномасштабные «катастрофы» превратились в миниатюрные.

Превратить чашку в блюдце? Пожалуйста. Почему оно летает, светится, гудит и пытается кусаться? Ну… бывает. Но ведь круто выглядит же.

Ложку в вилку? Запросто. А чем вам не нравятся эти миленькие миниатюрные вилы… на маленьких ножках? Бегают за вами и пытаются уколоть в пятку? Ну… что выросло, то выросло.

А вот нервничать не нужно, не нужно нервничать.

Когда Сириус начинал нервничать, Полина тоже начинала нервничать, и её магия снова выходила из-под контроля. Это неизменно приводило к тому, что её «шедевры» значительно увеличивались в размерах, и бегать от них Сириусу и близнецам становилось сложнее.

Полину её «детища» почему-то не трогали, но вот к остальным были настроены не очень дружелюбно. И никакие отменяющие, уничтожающие или хотя бы замедляющие заклинания на них не действовали.

После инцидента с вилами, Сириус решил, что с трансфигурацией пора завязывать. Полина, в общем-то, была согласна с ним, хотя где-то в душе втайне гордилась своими успехами в этой области.

Именно это и сыграло с ней злую шутку. Магия Гарри Поттера почему-то в большей степени реагировала на мысли и желания Полины, чем на словесные формулы используемых ею заклинаний.

* * *

После того как заклинание левитации, которым Гарри должен был поднять в воздух пёрышко, превратило перо и кусок стола в очень злого гуся, Сириус и решился познакомить крестника с Вальбургой. В надежде на то, что она сможет дать им пару советов.