Трое в лодке, не считая собаки [англ. и рус. параллельные тексты]

I tried to reassure her, and to make light of the whole affair.

Я пытался успокоить ее, уговаривал не смотреть на дело так мрачно.

I said that the fact evidently was that I was not rowing as fast as I fancied I was, but that we should soon reach the lock now; and I pulled on for another mile.

Просто я, значит, гребу медленнее, чем мне казалось. Теперь-то уж мы скоро доберемся до шлюза. И я прогреб еще с милю.

Then I began to get nervous myself.

После этого я уже сам начал нервничать.

I looked again at the map.

Я снова посмотрел на карту.

There was Wallingford lock, clearly marked, a mile and a half below Benson's.

Вот он, Уоллингфордский шлюз, ясно отмечен в полутора милях ниже Бенсонского.

It was a good, reliable map; and, besides, I recollected the lock myself.

Это была хорошая, надежная карта, и, кроме того, я сам помнил этот шлюз.

I had been through it twice.

Я проходил его дважды.

Where were we?

Где мы находимся?

What had happened to us?

Что с нами произошло?

I began to think it must be all a dream, and that I was really asleep in bed, and should wake up in a minute, and be told it was past ten.

Я начал думать, что все это сон, что на самом деле я сплю в своей кровати и через минуту проснусь и мне скажут, что уже одиннадцатый час.

I asked my cousin if she thought it could be a dream, and she replied that she was just about to ask me the same question; and then we both wondered if we were both asleep, and if so, who was the real one that was dreaming, and who was the one that was only a dream; it got quite interesting.

Я спросил мою кузину, не думает ли она, что это сон. Она ответила, что только что собиралась задать мне тот же вопрос. Потом мы решили, что, может быть, мы оба спим, но в таком случае, кто же из нас действительно видит сон, а кто представляет собой лишь сновиденье? Это становилось даже интересно.

I still went on pulling, however, and still no lock came in sight, and the river grew more and more gloomy and mysterious under the gathering shadows of night, and things seemed to be getting weird and uncanny.

Я продолжал грести, но шлюза по-прежнему не было. Река под набегающей тенью ночи становилась все сумрачней и таинственней, и все предметы казались загадочными и необычными.

I thought of hobgoblins and banshees, and will-o'-the-wisps, and those wicked girls who sit up all night on rocks, and lure people into whirl-pools and things; and I wished I had been a better man, and knew more hymns; and in the middle of these reflections I heard the blessed strains of

Я начал думать о домовых, леших, блуждающих огоньках и о тех грешных девушках, которые по ночам сидят на скалах и заманивают людей своим пением в водовороты и омуты. Я раскаивался, что не вел себя лучше и не выучил побольше молитв. И вдруг посреди этих размышлений я услышал благословенные звуки песенки

"He's got 'em on," played, badly, on a concertina, and knew that we were saved.

"Он их надел", скверно исполняемой на гармонике, и понял, что мы спасены.

I do not admire the tones of a concertina, as a rule; but, oh! how beautiful the music seemed to us both then-far, far more beautiful than the voice of Orpheus or the lute of Apollo, or anything of that sort could have sounded.

Обычно звуки гармоники не вызывают у меня особого восхищения. Но до чего прекрасной показалась нам обоим эта музыка в ту минуту! Много, много прекрасней, чем голос Орфея или лютня Аполлона, или что-нибудь им подобное.

Heavenly melody, in our then state of mind, would only have still further harrowed us.

Небесная мелодия при нашем тогдашнем состоянии духа лишь еще более расстроила бы нас.

A soul-moving harmony, correctly performed, we should have taken as a spirit-warning, and have given up all hope.

Трогательную, хорошо исполняемую музыку мы сочли бы вестью из потустороннего мира и потеряли бы всякую надежду.

But about the strains of

Но в судорожных, с непроизвольными вариациями, звуках

"He's got 'em on," jerked spasmodically, and with involuntary variations, out of a wheezy accordion, there was something singularly human and reassuring.

"Он их надел", извлекаемых из визгливой гармошки, было что-то необыкновенно человечное и успокоительное.

The sweet sounds drew nearer, and soon the boat from which they were worked lay alongside us.

Эти сладкие звуки слышались все ближе и ближе, и вскоре лодка, с которой они доносились, уже стояла бок о бок с нашей.

It contained a party of provincial 'Arrys and 'Arriets, out for a moonlight sail. (There was not any moon, but that was not their fault.) I never saw more attractive, lovable people in all my life.

В ней находилась компания деревенских кавалеров и барышень, выехавших покататься при лунном свете (луны не было, но это уж не их вина). Никогда в жизни не видел я людей столь привлекательных и милых моему сердцу.

I hailed them, and asked if they could tell me the way to Wallingford lock; and I explained that I had been looking for it for the last two hours.

Окликнув их, я спросил, не могут ли они указать мне дорогу к Уоллингфордскому шлюзу, и объяснил, что уже целых два часа ищу его.

"Wallingford lock!" they answered.

- Уоллингфордский шлюз! - отвечали они.

"Lor' love you, sir, that's been done away with for over a year.

- Господи боже мой, сэр, вот уже больше года, как с ним разделались.

There ain't no Wallingford lock now, sir.

Нет уже больше Уоллингфордского шлюза, сэр!

You're close to Cleeve now.

Вы теперь недалеко от Клива.

Blow me tight if 'ere ain't a gentleman been looking for Wallingford lock, Bill!"

Провалиться мне на этом месте, Билл, если этот джентльмен не ищет Уоллингфордский шлюз!

I had never thought of that.

Такая возможность не приходила мне в голову.

I wanted to fall upon all their necks and bless them; but the stream was running too strong just there to allow of this, so I had to content myself with mere cold-sounding words of gratitude.

Мне хотелось броситься им всем на шею и осыпать их благословениями, но течение было слишком сильно и не допускало этого, так что пришлось ограничиться холодными словами признательности.

We thanked them over and over again, and we said it was a lovely night, and we wished them a pleasant trip, and, I think, I invited them all to come and spend a week with me, and my cousin said her mother would be so pleased to see them.

Мы благодарили этих людей несчетное число раз. Мы сказали, что сегодня чудесная ночь, и пожелали им приятной прогулки. Я, кажется, даже пригласил их на недельку в гости, а моя кузина сказала, что ее мать будет страшно рада их видеть.

And we sang the soldiers' chorus out of Faust, and got home in time for supper, after all. People in rowing boat

Мы запели хор солдат из "Фауста" и в конце концов все-таки поспели домой к ужину.

Chapter X.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Our first night.-Under canvas.-An appeal for help.-Contrariness of tea-kettles, how to overcome.-Supper.-How to feel virtuous.-Wanted! a comfortably-appointed, well-drained desert island, neighbourhood of South Pacific Ocean preferred.-Funny thing that happened to George's father.-a restless night.

Первая ночевка. Под брезентом. Призыв о помощи. Упрямство чайника; как его преодолеть. Ужин. Как почувствовать себя добродетельным. Требуется уютно обставленный, хорошо осушенный необитаемый остров, предпочтительно в южной части Тихого океана. Забавное происшествие с отцом Джорджа. Беспокойная ночь.

Harris and I began to think that Bell Weir lock must have been done away with after the same manner.

Нам с Г аррисом начало казаться, что с Бель-Уирским шлюзом разделались точно таким же образом.

George had towed us up to Staines, and we had taken the boat from there, and it seemed that we were dragging fifty tons after us, and were walking forty miles.

Джордж вел нас на бечеве до Стэйнса, там мы сменили его. Нам представлялось, что мы тянем за собой пятьдесят тонн и прошли сорок миль.

It was half-past seven when we were through, and we all got in, and sculled up close to the left bank, looking out for a spot to haul up in.

Когда мы кончили тянуть, было уже половина восьмого. Мы все уселись в лодку и подъехали к левому берегу, ища места, где бы высадиться.

We had originally intended to go on to Magna Charta Island, a sweetly pretty part of the river, where it winds through a soft, green valley, and to camp in one of the many picturesque inlets to be found round that tiny shore.

Первоначально мы предполагали пристать к острову Великой Хартии, в тихом, красивом месте, где река вьется по ровной, покрытой зеленью долине, и заночевать в одном из живописных заливчиков, которых так много у этого островка.

But, somehow, we did not feel that we yearned for the picturesque nearly so much now as we had earlier in the day.

Но почему-то теперь мы не испытывали такого повышенного стремления к живописному, как утром.

A bit of water between a coal-barge and a gas-works would have quite satisfied us for that night.

Водное пространство между угольной баржей и газовым заводом вполне удовлетворило бы нас в эту ночь.

We did not want scenery. We wanted to have our supper and go to bed.

Нам не хотелось красивых пейзажей - нам хотелось поужинать и лечь спать.

However, we did pull up to the point-"Picnic Point," it is called-and dropped into a very pleasant nook under a great elm-tree, to the spreading roots of which we fastened the boat.

Тем не менее мы подгребли к мысу (он называется "Мыс пикников") и остановились в приятном уголке, под могучим вязом, к широко разросшимся корням которого мы привязали нашу лодку.

Then we thought we were going to have supper (we had dispensed with tea, so as to save time), but George said no; that we had better get the canvas up first, before it got quite dark, and while we could see what we were doing.

После этого мы намеревались поужинать, но Джордж сказал: нет! Сначала, пока не совсем стемнело и еще видишь, что делаешь, нам следует натянуть брезент.

Then, he said, all our work would be done, and we could sit down to eat with an easy mind.

Тогда с работой будет покончено, и мы с легким сердцем примемся за еду.

That canvas wanted more putting up than I think any of us had bargained for.

Но натягивание брезента оказалось более длительным делом, чем мы предполагали.

It looked so simple in the abstract.

В теории это выглядит очень просто.

You took five iron arches, like gigantic croquet hoops, and fitted them up over the boat, and then stretched the canvas over them, and fastened it down: it would take quite ten minutes, we thought.

Вы берете пять железных дужек, похожих на гигантские воротца для крокета, устанавливаете их вдоль всей лодки, потом натягиваете на них брезент и привязываете его. Это займет минут десять, не больше, думали мы.

That was an under-estimate.

Но мы ошиблись.

We took up the hoops, and began to drop them into the sockets placed for them.

Мы взяли дужки и начали вставлять их в приготовленные для них гнезда.

You would not imagine this to be dangerous work; but, looking back now, the wonder to me is that any of us are alive to tell the tale.

Никто бы не подумал, что это опасная работа, но теперь, оглядываясь назад, я удивляюсь лишь тому, что все мы живы и еще можем об этом рассказывать.

They were not hoops, they were demons.

Это были не дужки - это были дьяволы.

First they would not fit into their sockets at all, and we had to jump on them, and kick them, and hammer at them with the boat-hook; and, when they were in, it turned out that they were the wrong hoops for those particular sockets, and they had to come out again.

Сначала они вообще отказывались влезать в гнезда, так что нам пришлось прыгать по ним, бить их ногами я колотить багром. Когда они, наконец, влезли, оказалось, что мы вставили их в неправильном порядке, и их пришлось вынимать обратно.

But they would not come out, until two of us had gone and struggled with them for five minutes, when they would jump up suddenly, and try and throw us into the water and drown us.

Но они не хотели вылезать. С каждой двое из нас мучилось по пять минут, после чего они внезапно выскакивали и пытались сбросить нас в воду и утопить.

They had hinges in the middle, and, when we were not looking, they nipped us with these hinges in delicate parts of the body; and, while we were wrestling with one side of the hoop, and endeavouring to persuade it to do its duty, the other side would come behind us in a cowardly manner, and hit us over the head.

У них были посредине шарниры, и стоило нам отвернуться, как они щипали нас этими шарнирами за чувствительные места. Пока мы сражались с одной стороной дужки и пытались убедить ее выполнить свой долг, другая предательски подбиралась к нам сзади и ударяла нас по голове.

We got them fixed at last, and then all that was to be done was to arrange the covering over them.

Наконец мы вставили дужки, и нам осталось только натянуть на них брезент.

George unrolled it, and fastened one end over the nose of the boat.

Джордж развернул его и укрепил один конец на носу.

Harris stood in the middle to take it from George and roll it on to me, and I kept by the stern to receive it.

Гаррис встал посредине, чтобы взять его у Джорджа, а я держался на корме, готовясь поймать свой конец.

It was a long time coming down to me.

Он долго не доходил до меня.

George did his part all right, but it was new work to Harris, and he bungled it.

Джордж сделал все, что нужно, но для Гарриса эта работа была внове, и он все испортил.