Трое в лодке, не считая собаки [англ. и рус. параллельные тексты]

The neighbourhood of the upper Thames is rich in Roman relics, and my surmise seemed to me a very probable one; but our serious young man, who is a bit of a geologist, pooh-poohed my Roman relic theory, and said it was clear to the meanest intellect (in which category he seemed to be grieved that he could not conscientiously include mine) that the thing the boy had found was the fossil of a whale; and he pointed out to us various evidences proving that it must have belonged to the preglacial period.

Местность в районе верхней Темзы богата древнеримскими реликвиями, и мое предположение казалось мне вполне правдоподобным; но один из членов нашей компании, серьезный молодой человек, немного причастный к геологии, поднял мою древнеримскую теорию на смех. Он заявил, что всякому сколько-нибудь разумному человеку (он явно сожалел, что не может отнести меня к этой категории людей) ясно, что предмет, найденный сыном лодочника, есть скелет кита. Он отыскал множество признаков, доказывающих, что этот скелет относится к доледниковому периоду.

To settle the dispute, we appealed to the boy.

Чтобы разрешить спор, мы обратились к мальчику.

We told him not to be afraid, but to speak the plain truth: Was it the fossil of a pre-Adamite whale, or was it an early Roman coffin?

Мы просили его не бояться и сказать нам чистую правду: что это такое - скелет доисторического кита или древнеримский гроб?

The boy said it was The Pride of the Thames.

Мальчик ответил, что это "Гордость Темзы".

We thought this a very humorous answer on the part of the boy at first, and somebody gave him twopence as a reward for his ready wit; but when he persisted in keeping up the joke, as we thought, too long, we got vexed with him.

Сначала мы сочли его ответ очень удачным, и кто-то даже дал ему за остроумие два пенса. Но, когда он продолжал стоять на своем, мы сочли, что шутка затянулась, и обиделись.

"Come, come, my lad!" said our captain sharply, "don't let us have any nonsense.

- Ну, ну, паренек, - сказал наш капитан, -довольно глупостей.

You take your mother's washing-tub home again, and bring us a boat."

Унеси это корыто домой и приведи нам лодку.

The boat-builder himself came up then, and assured us, on his word, as a practical man, that the thing really was a boat-was, in fact, the boat, the "double sculling skiff" selected to take us on our trip down the river.

Тут подошел сам лодочник и заверил нас честным словом, как деловой человек, что эта штука - действительно лодка, та самая лодка, "четырехвесельный скиф", которая была выбрана для нашей прогулки.

We grumbled a good deal.

Мы довольно долго ворчали.

We thought he might, at least, have had it whitewashed or tarred-had something done to it to distinguish it from a bit of a wreck; but he could not see any fault in it.

Мы говорили, что ему следовало по крайней мере выбелить эту лодку или хоть просмолить, чтобы ее можно было отличить от обломка затонувшего корабля. Но лодочник не видел в "Гордости Темзы" никаких изъянов.

He even seemed offended at our remarks.

Наши замечания как будто даже обидели его.

He said he had picked us out the best boat in all his stock, and he thought we might have been more grateful.

Он сказал, что выискал для нас свою самую лучшую лодку и что мы могли бы быть более признательны.

He said it, The Pride of the Thames, had been in use, just as it now stood (or rather as it now hung together), for the last forty years, to his knowledge, and nobody had complained of it before, and he did not see why we should be the first to begin.

Он сказал, что "Гордость Темзы", в том самом виде, в каком она сейчас находится перед нами, служит верой и правдой уже сорок лет и никто на нее еще не жаловался, и непонятно, с чего это мы вздумали ворчать.

We argued no more.

Мы не стали с ним больше спорить.

We fastened the so-called boat together with some pieces of string, got a bit of wall-paper and pasted over the shabbier places, said our prayers, and stepped on board.

Мы связали эту так называемую лодку веревкой и, раздобыв кусок обоев, заклеили самые неприглядные места. Потом мы помолились богу и сели в лодку.

They charged us thirty-five shillings for the loan of the remnant for six days; and we could have bought the thing out-and-out for four-and-sixpence at any sale of drift-wood round the coast.

За прокат этого ископаемого на шесть дней с нас взяли тридцать пять шиллингов, хотя мы могли купить его целиком на любом дровяном складе за четыре шиллинга с половиной.

The weather changed on the third day,-Oh! I am talking about our present trip now,-and we started from Oxford upon our homeward journey in the midst of a steady drizzle.

На третий день погода переменилась (сейчас я уже говорю о нашей теперешней прогулке), и мы отбыли из Оксфорда в обратный путь под мелким, упорным дождем.

The river-with the sunlight flashing from its dancing wavelets, gilding gold the grey-green beech-trunks, glinting through the dark, cool wood paths, chasing shadows o'er the shallows, flinging diamonds from the mill-wheels, throwing kisses to the lilies, wantoning with the weirs' white waters, silvering moss-grown walls and bridges, brightening every tiny townlet, making sweet each lane and meadow, lying tangled in the rushes, peeping, laughing, from each inlet, gleaming gay on many a far sail, making soft the air with glory-is a golden fairy stream.

Река - когда солнце пляшет в волнах, золотит седые буки, бродит по лесным тропинкам, гонит тени вниз со склонов, на листву алмазы сыплет, поцелуи шлет кувшинкам, бьется в пене на запрудах, серебрит мосты и сваи, в камышах играет в прятки, парус дальний озаряет, - это чудо красоты.

But the river-chill and weary, with the ceaseless rain-drops falling on its brown and sluggish waters, with a sound as of a woman, weeping low in some dark chamber; while the woods, all dark and silent, shrouded in their mists of vapour, stand like ghosts upon the margin; silent ghosts with eyes reproachful, like the ghosts of evil actions, like the ghosts of friends neglected-is a spirit-haunted water through the land of vain regrets.

Но река в ненастье - когда дождь холодный льется на померкнувшие воды, словно женщина слезами в темноте одна исходит, а леса молчат уныло, скрывшись за сырым туманом, словно тени, с укоризной на дела людей взирая, -это призрачные воды мира тщетных сожалений.

Sunlight is the life-blood of Nature.

Свет солнца - это кровь природы.

Mother Earth looks at us with such dull, soulless eyes, when the sunlight has died away from out of her.

Глаза матери-земли смотрят на нас так уныло и бездушно, когда умирает солнечный свет.

It makes us sad to be with her then; she does not seem to know us or to care for us.

Нам тогда грустно быть с нею - она, кажется, не любит нас тогда и не хочет знать.

She is as a widow who has lost the husband she loved, and her children touch her hand, and look up into her eyes, but gain no smile from her.

Она - вдова, потерявшая возлюбленного мужа; дети касаются ее руки и заглядывают ей в глаза, но она не дарит их улыбкой.

We rowed on all that day through the rain, and very melancholy work it was.

Мы гребли под дождем весь день, и невеселое это было занятие.

We pretended, at first, that we enjoyed it.

Сначала мы делали вид, что нам приятно.

We said it was a change, and that we liked to see the river under all its different aspects.

Мы говорили, что нас радует перемена и что интересно наблюдать реку во всех видах.

We said we could not expect to have it all sunshine, nor should we wish it.

Нельзя же рассчитывать, что всегда будет солнце, да нам этого и не хотелось бы.

We told each other that Nature was beautiful, even in her tears.

Мы говорили друг другу, что Природа прекрасна даже в слезах.

The boat in the rain Indeed, Harris and I were quite enthusiastic about the business, for the first few hours.

Первые несколько часов мы с Гаррисом были прямо-таки в восторге.

And we sang a song about a gipsy's life, and how delightful a gipsy's existence was!-free to storm and sunshine, and to every wind that blew!-and how he enjoyed the rain, and what a lot of good it did him; and how he laughed at people who didn't like it.

Мы пели песню про цыгана - какая приятная у него жизнь: он на воле и в бурю и под ярким солнцем, и ветер овевает его, и дождь его радует и приносит ему пользу, и смеется цыган над теми, кто не любит дождя.

George took the fun more soberly, and stuck to the umbrella.

Джордж радовался не так бурно и не расставался с зонтиком.

We hoisted the cover before we had lunch, and kept it up all the afternoon, just leaving a little space in the bow, from which one of us could paddle and keep a look-out.

Мы натянули брезент еще до завтрака и не опускали его весь день, оставив лишь узкий просвет на носу, чтобы один из нас мог шлепать веслом и нести вахту.

In this way we made nine miles, and pulled up for the night a little below Day's Lock.

Таким образом мы прошли девять миль и остановились на ночь немного ниже Дэйского шлюза.

I cannot honestly say that we had a merry evening.

Говоря по совести, не могу сказать, что мы провели вечер очень весело.

The rain poured down with quiet persistency.

Дождь продолжал лить с тихим упорством.

Everything in the boat was damp and clammy.

Все, что было в лодке, отсырело и промокло.

Supper was not a success.

Ужин решительно не удался.

Cold veal pie, when you don't feel hungry, is apt to cloy.

Холодный мясной пирог, когда вы не голодны, быстро приедается.

I felt I wanted whitebait and a cutlet; Harris babbled of soles and white-sauce, and passed the remains of his pie to Montmorency, who declined it, and, apparently insulted by the offer, went and sat over at the other end of the boat by himself.

Мне ужасно хотелось жареной рыбы и котлет. Гаррис что-то болтал о камбале под белым соусом и бросил остатки своего пирога Монморенси. Но Монморенси отказался от него и, видимо оскорбленный этим предложением, ушел на другой конец лодки, где и сидел в одиночестве.

George requested that we would not talk about these things, at all events until he had finished his cold boiled beef without mustard.

Джордж попросил нас не говорить о таких вещах хотя бы до тех пор, пока он не доест свое холодное мясо без горчицы.

We played penny nap after supper. We played for about an hour and a half, by the end of which time George had won fourpence-George always is lucky at cards-and Harris and I had lost exactly twopence each.

После ужина мы полтора часа играли в карты по маленькой. В результате Джордж выиграл четыре пенса, - Джорджу всегда везет, - а мы с Гаррисом проиграли ровно по два пенса каждый.

We thought we would give up gambling then.

После этого мы решили прекратить игру.

As Harris said, it breeds an unhealthy excitement when carried too far.

Гаррис сказал, что игра порождает нездоровые чувства, если ею слишком увлекаться.

George offered to go on and give us our revenge; but Harris and I decided not to battle any further against Fate.

Джордж предложил нам реванш, но мы с Г аррисом решили не сражаться больше с судьбой.

After that, we mixed ourselves some toddy, and sat round and talked.

После этого мы приготовили грог и сидели беседуя.

George told us about a man he had known, who had come up the river two years ago and who had slept out in a damp boat on just such another night as that was, and it had given him rheumatic fever, and nothing was able to save him, and he had died in great agony ten days afterwards.

Джордж рассказал про одного человека, который спал в мокрой лодке в такую же ночь, как эта, и получил ревматическую лихорадку. Его ничем нельзя было спасти; через десять дней он умер в страшных мучениях.

George said he was quite a young man, and was engaged to be married.

По словам Джорджа, это был совсем молодой человек, недавно помолвленный.

He said it was one of the saddest things he had ever known.

Это была одна из самых печальных историй, которые он, Джордж, знал.

And that put Harris in mind of a friend of his, who had been in the Volunteers, and who had slept out under canvas one wet night down at Aldershot, "on just such another night as this," said Harris; and he had woke up in the morning a cripple for life.

Это напомнило Гаррису об одном его друге, который записался в армию. В одну сырую ночь, в Олдершоте, он спал в палатке, - ночь была совсем такая, как сегодня, - и проснулся утром калекой на всю жизнь.

Harris said he would introduce us both to the man when we got back to town; it would make our hearts bleed to see him.

Гаррис сказал, что, когда мы вернемся, он нас с ним познакомит. На него прямо-таки больно смотреть.

This naturally led to some pleasant chat about sciatica, fevers, chills, lung diseases, and bronchitis; and Harris said how very awkward it would be if one of us were taken seriously ill in the night, seeing how far away we were from a doctor.

Все это, разумеется, навело на приятный разговор об ишиасе, лихорадках, простудах, болезнях легких, бронхитах. Гаррис сказал, что было бы очень неприятно, если бы ночью кто-нибудь из нас серьезно заболел, - ведь доктора поблизости не найти.

There seemed to be a desire for something frolicksome to follow upon this conversation, and in a weak moment I suggested that George should get out his banjo, and see if he could not give us a comic song.

Такие беседы вызывали у нас потребность повеселиться, и я в минуту слабости предложил Джорджу взять свое банджо и попробовать спеть нам что-нибудь.

I will say for George that he did not want any pressing.

Должен сказать, что Джордж не заставил себя упрашивать.

There was no nonsense about having left his music at home, or anything of that sort.