Ефим Смолин

В электричке

(К юбилею Вячеслава Тихонова)

— Граждане дорогие! Сами мы не здешние…Помогите, кто сколько может… Я потомственный чекист. Родился в Берлине под бомбежками в апреле сорок пятого. Моя мать — радистка, отца не помню…

Я сразу, как родился, хотел приехать его разыскать.

Но Центр попросил меня остаться, внедриться в немецкий детский сад и узнать, почему абвер так нашими детскими садами интересуется?

Наши случайно одного заподозрили, обратили внимание, что какой-то здоровый мужик в детском саду на горшке сидит… Оказался штурмбаннфюрер СС… Нет, записали-то его в чаш детсад ребенком, когда он еще в гитлерюгенде был, но у нас же в сады очередь была на несколько лет…

А я, граждане, к ним спокойно внедрился и послал шифровку: «Гиммлер интересуется, что это выносят в тяжелых сумках по ночам из детсада люди в белых халатах?» Немцы думали, что там замаскированный институт…

И Центр сказал мне спасибо, но вернуться не дал и под разными предлогами еще десятки лет держал меня вдали от Родины. И только недавно я узнал из архивов, что это мне через знакомых в столовой КГБ мстили поварихи детсадов и воспитательницы…

И мне пришлось, граждане, после войны обосноваться в ФРГ на долгие годы, обзавестись хорошими документами. Аусвайс у меня был подлинный, я взял фамилию матери — «Кэт»… Но для убедительности легенды все эти годы приходилось жрать «Вискас»… с содовой… Вот почему у меня такая хорошая шерсть…

Вы, конечно, спросите, что, кроме «Вискаса», помогало столько лет уходить от провала?.. Конечно, прежде всего разведчику нужны хорошие мозги. Они меня один раз просто спасли…

Был такой случай. Немцы как-то узнали, что в двадцать три ноль-ноль я должен выйти на встречу со связником, агенты уже стыли на холоде, ждали в подворотне, хотели с поличным взять… А я дома пошевелил мозгами, перевернул их, чтоб не подгорели, сухарями посыпал и думаю: «Сейчас идти куда-то на холод, с каким-то связником встречаться, когда дома такая вкуснятинка — жареные мозги, с баварским пивом… Да хрен с ними со всеми!» Так и не пошел…

И еще тепло вспоминаю руководителей нашей разведки, придумавших засылать нас под собственными именами, чтоб труднее было разоблачить. Помню, еще в разведшколе со мной один парень был, Николай. Толстый такой! Хотели забросить его под вымышленной фамилией Жиртрест…

Уже самолет был готов, в последнюю минуту что-то генералу не понравилось. У него, конечно, интуиция была!.. Какая интуиция! Она ему все заменяла, даже грамотность… «Отставить!» — говорит. Ходил, ходил вокруг парня, присматривался… «Ох-хо-хо!.. Под какой же фамилией тебя забросить, а, Коль?»

А уже взлетать, летчик нервничает… генерал махнул рукой, говорит: «Ладно, Коль, так и будешь — «Коль»…

Парень до сих пор работает! И на какой должности…

Это редкость, конечно. Другие, кого под своими именами еще в войну засылали, не в таком порядке. Мы так встречаемся иногда — Канарис Сергей Семеныч, Давид Самуилыч Мюллер — плохо живут… А Гудериан Абрам Соломоныч?.. Какие заслуги! В сорок первом послал телеграмму Жукову: «Буду пятнадцатого в Туле, встречайте…»А тут смотрю — посуду сдает…

Подайте, граждане… Не для себя прошу — на оперативные расходы. С этой разрядкой в международных отношениях нам так все урезали!..

Раньше, в холодную войну, нам ничего не жалели! Королями жили! Нас с легендой миллионеров забрасывали! Калугин в шестьдесят восьмом без парашюта прыгал! Ему парашютный мешок наличкой набили, девать было некуда…

Серега Казарян, чернявый такой, с семьдесят восьмого под арабского шейха работал. Свой дворец, все в золоте, даже унитаз. Гарем — сорок красавиц из Первого управления, все не ниже капитана…

У него Ванька Сидоров, евнух по легенде, получал пятьсот долларов за звание и еще пятьсот за вредность. Очень вредный парень был… Ему свои платили, чтоб не стучал… Царство ему небесное, на третий месяц сгорел…

Как раз в ту смену, когда в гареме дежурила майор Польчатай. Ну, наш шейх, как положено, нужных гостей позвал — командующего авиацией Кувейта, военные из Саудовской Аравии… Сидит, секреты у них вынюхивает. Польчатай для гостей стала танец живота исполнять. Ванька, как положено по инструкции, должен был с опахалом в руках стоять, обмахивать. Вдруг Серега замечает, что начальник местной контрразведки не на Польчатай, а на евнуха смотрит. А тот, как зачарованный, на Польчатай таращится и все машет, машет! И чем! Опахало-то в трех метрах от него, на полу валяется…

И конечно, когда этот евнух засыпался, от желающих на эту должность в Главке отбоя не было. Несмотря на опасность…

Ну, а сейчас где Серега со своим гаремом? Первое время, когда финансирование срезали, он еще кое-как держался, отпиливал по кусочку от своего золотого унитаза, продавал. А когда унитаз съели…

Центру пришлось на последние деньги организовывать народное восстание, чтоб Серега мог в одном бурнусе и тряпке на голове бежать из страны…

Мало того, что денег вообще не дают! То, что было, отнимают!

Конечно, граждане, в книжках, которые вы про нас читаете, все не так. Мы там сразу в случае провала ампулу с ядом — хрясь! Только где он, яд-то? Нам же теперь и его не присылают… Нет у них денег на приличный яд…

Тут шифровка из Центра: «Двадцатого в Мюнхене будет террорист Карлос. Ликвидировать отравленным кофе. Яд — в тайнике…» Открываем тайник — а там вместо цианистого калия заменитель: батон просроченной любительской колбасы…

Я все понимаю, граждане. Конечно, такая гнида, как Карлос, не достоин смерти от мгновенного яда. Лучше долгая, мучительная от испорченной колбасы. Но как этот здоровый батон засунуть ему в маленькую чашечку кофе?

Они там в Центре совершенно оторвались от жизни!

Придумали! Я теперь по их легенде — немецкий безработный! Ну, а где экипировка для немецкого безработного? Где смокинг, бабочка? Здесь безработный получает больше, чем в России министр социального обеспечения…

Ведь знают, что на то, что они присылают, я могу только под нищего работать! Нет, шлют телеграмму: «Центр — Юстасу. Пригласите к себе в дом на обед начальника мюнхенской полиции Понтера. Сфотографируйте. Нам нужен его снимок в гостях у русского разведчика…»

Ну, приказ есть приказ. Вот идет как-то Понтер. Тут я из своего мусорного бака высовываюсь, говорю: «Заходите, герр Понтер…»

Не знаю, что в Центре про эту операцию думают. У них теперь и на телеграммы денег нет. Сейчас же за каждое слово сумасшедшие деньги. А на то, что им выделяют ежемесячно, им только хватило сообщить: «Центр — Юстасу»… И все…

Причем и эти два слова открытым текстом — шифровальщикам нечем платить.

И после этого сразу к нашему баку цэрэушники пошли. Вот все-таки есть профессиональная солидарность! Они говорят: «Ребята, ну что ж вы не сказали, что у вас с деньгами так трудно? Вот, возьмите пока на первое время несколько секретов. Отдадите потом когда-нибудь своими…»

Но я решил ничего у них не брать. Лучше у своих попросить…

Граждане, подайте сотруднику Внешней Разведки на оперативную работу!..