Между нами искра

37

Хелен выливала в раковину воду из тазика, в котором мыла посуду, когда услышала отчетливые шаги матери вниз по ступеням.

— Сейчас будет пиньята! Все во двор! — мелодично пропела она.

Хелен ополоснула тазик, вытерла руки кухонным полотенцем и вышла в сад.

— Привет. — Нейтан потерся щекой о ее щеку. Муж приехал уже полчаса назад, но они еще не виделись. Приветствие показалось Хелен слишком вежливым. После стольких лет в браке Хелен рассчитывала на что-то большее, чем простая вежливость.

— Рада, что ты здесь, — сказала Хелен.

— А я нет, — ответил Нейтан. — Твой отец донимает меня.

Она заметила на клумбе комковатую бежеворозовую лужицу. Видимо, кого-то из детей вырвало.

Хелен оглянулась на мать и забросала рвоту землей, пока никто ее не заметил.

К ним подошла Стелла.

— Как великосветски.

— Наверно, кто-то из детей объелся.

Стелла усмехнулась.

— Да уж конечно. — К удивлению Хелен, сестра взяла ее под руку. — Давно меня не тошнило на мамину клумбу.

Хелен смотрела, как мать вешает ослика на крючок от одежной вешалки, привязанный к бельевой веревке. С чего ей вообще пришло в голову устроить пиньяту? В детстве их так не баловали, девочки знали об этой забаве только из книг и телевизора, так же как о выпрашивании сладостей на Хэллоуин или о шоколадных рождественских календарях. Вероятно, прежде мать считала пиньяту бездуховным иностранным развлечением. А теперь она, наверно, увидела ее в какой-то телепрограмме и решила шагать в ногу со временем. Хелен вдруг поняла, что ненавидит пиньяты, и ближе притянула к себе Стеллу.

Сестра удивленно взглянула на нее, но промолчала.

Хелен с жалостью посмотрела на ослика. Конечно, он не настоящий — небрежно склеенный из разноцветной гофрированной бумаги, он и на ослика-то толком не похож, — но все-таки это занятие отдавало жестокостью, о которой Хелен не хотелось думать.

В саду собирались люди, осторожно подходили поближе, утопая каблуками в траве.

Хелен заметила движение за окном сарая и жестом позвала отца выйти.

Изнутри донеслись шорох и поскребывание, и наконец отец появился на пороге.

— У тебя великолепная лужайка, — сказала Адель матери.

Хелен, наверно, подпрыгнула бы от радости, услышав такой комплимент, а мама только кивнула.

Голди приковыляла из сарая и стала обнюхивать землю, которой была замаскирована рвота. Стелла, захлопав руками, отогнала ее от клумбы.

— Папа, — сказала Стелла. — Запри собаку в сарае, пока все смотрят на пиньяту. Сейчас на землю посыплются конфеты.

Отец ничего не ответил, но взял Голди за ошейник и повел к сараю.

Чарли уцепился за руку Хелен.

— Что такое пиньята?

— Игрушка, — пояснила мать. — Ослик. Его бьют палкой.

— Зачем?

— Чтобы из него посыпались конфеты. — Хелен помолчала. — Но это не настоящий ослик. Из настоящего конфеты не сыплются.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовался Чарли.

— Просто знаю, — ответила Хелен.

— Ты когда-нибудь била настоящего ослика?

— Просто поверь мне на слово, — сказала Хелен.

Она посмотрела на Изабель и сильно потерла шею.

— Роза. — Мама присела около двухлетней соседской девочки. — Давай начнем с тебя. Тебе помочь дотянуться до ослика? — И она вложила малышке в руки биту для английской лапты.

Роза схватила ее обеими руками, но инструмент все же был слишком тяжелым для нее. Мама подняла девочку, чтобы та могла дотянуться до ослика на веревке.

Роза замахнулась тяжелой битой и едва коснулась ею бумажного животного, которое слегка покачнулось.

— Ух ты! — Мама поставила Розу на землю. — Почти попала! — Она широко улыбнулась и повернулась к толпе в поисках следующего. — Чарли!

Хелен видела, как ее сын подошел к бабушке. Роза передала ему биту, и мальчик шагнул к ослику, рассматривая его. Потом замахнулся.

Чарли ударил сильнее, чем Роза. На сей раз ослик дернулся на веревке. Клочок отклеившейся бумаги затрепетал на ветру, но в целом ослик остался невредимым.

Один за одним, от младших к старшим, дети подходили, чтобы огреть ослика битой. Каждый удар сопровождался восторженными криками, но ослик крепко держался на веревке.

Хелен наблюдала за этим варварским развлечением, зная, что Изабель ждет своей очереди, и почувствовала панику. Она обернулась за помощью к Нейтану.

Но что она могла сказать? «Нейтан, я иду ко дну?» Пришлось снова смотреть на несчастного ослика.

— Изабель, твоя очередь, — радостно произнесла бабушка.

Гости затихли. Гурьба детей разделилась надвое.

Хелен крепче ухватилась за Стеллу.

Изабель размеренными шажками прошла сквозь толпу, взяла биту и стала аккуратно прицеливаться. Приняла позу бейсболиста, отбивающего мяч, и отвела руки назад, приготовившись замахнуться.

Хелен отвернулась.

Раздался звук удара, и ребятишки торжествующе взвыли.

Ослик тяжело свалился на землю.

Хелен закрыла глаза и не видела, как дети бешено раздирали его брюхо. До нее доносился лишь шелест конфетных оберток.

— У твоей дочери хороший удар, — заметил Скотт.

Хелен посмотрела на Изабель, потом на Чарли, который прижимал к себе тушку ослика, разрывая его живот. Дети копошились над останками животного, толкаясь и пихаясь, чтобы дотянуться до внутренностей, тут же разворачивали конфеты и запихивали их в рот.

— И она такая спокойная, — добавил Скотт. — Даже не поморщилась, когда била. Из нее выйдет отличная бейсболистка.

Хелен заставила себя улыбнуться. Изабель стояла над толпой копошащихся детей. Она оторвала последние клочки бумаги с вешалки, и обрывки плавно опустились в траву.

Изабель не подняла ни одной конфеты.