Ванька 10

Глава 10 Стакан воды

Обещанное недалеко оказалось далеко.

Тут ещё и дождь усилился. Небо по полной программе прохудилось.

Днем, и правда, парило, душно было. Тучки, то набегали, то их развеивало. Когда я со станции только пошел, пара капель уже упала. Сейчас же — просто поливало. Я уже весь промок. Не до трусов, но почти.

— Долго ещё до твоей квартирки? — я вытер воду с лица.

— Скоро совсем, скоро. Тут рядышком…

Рядышком… Четверть часа, не меньше, уже идём. Дома такое место я бы назвал частным сектором. Деревня деревней, вот тебе и Люберцы…

— Вот, сюда пожалуйте, господин-товарищ.

Дамочка растворила калитку. Сама чуть в сторону отступила — проходи мол, гость дорогой.

Стоп. Она же про квартирку говорила, а тут — дом. Что-то не вяжется.

— Проходите, проходите, — поторопила меня назвавшаяся Мадлен. — Что, мокнуть-то…

Мокнуть, и правда, не было никакого резона.

— Ну, пойдём.

В окнах дома было темно. На улице — тоже. Я чуть не запнулся пару раз по дороге от калитки до дверей — во дворе под ногами какой-то мусор валялся. Не хозяйственная, видно, бабенка, хлам прибрать не может.

— Сюда, сюда…

Дамочка обогнала меня, потянула за ручку на двери.

Точно — деревня. На дверях дома замка даже не было — заходи кто хочет.

Мадлен, или как там её, прошла вперёд, а я у дверей задержался. Пусть она хоть керосинку зажжет, а то так и шею свернуть не долго.

— Тихо…

Что-то уперлось мне между лопаток.

Мля… Переночевал у дамочки!

Время замедлило свой ход — так всегда в плыне бывает. Я сделал шаг в сторону и в спину мне уже больше ничего не упиралось.

Зрение моё, так я для себя это его состояние в плыне называю, моментально перешло в «ночной режим». Впрочем, ничего долго разглядывать я и не собирался. Со скоростью, невероятной для обычного человека, я развернулся в сторону дверей к которым ещё секунду назад стоял спиной.

Почти в дверном проеме, в шаге от него, находился мужик. В руке, что протянута вперёд была, он держал нож.

Подельник Мадлен ещё не понял, что его оружие уже в спину мне не упирается, как его голова с моим кулаком встретилась.

Бил я во всю силу. Без всякой жалости. Не сдерживал себя.

Ещё и на себя я был зол. Попасть на такую элементарную разводку! Мля…

Мадлен только-только начала в сторону дверей разворачиваться, а я уже перетекал в её направлении.

Тут я себя сдержал. С трупом не поговоришь, но я не из-за этого в полную силу дамочку не ударил. Женщина она, по этой причине. Ну, ещё и пару вопросов, суке, задам.

Мадлен ещё падала на пол, а я уже присел и замер. Весь в слух превратился — нет ли здесь ещё кого? Ну, а почему присел? В бузе бой вприсядку — самое то для темного помещения. Вот и присел…

Тихо… Даже мышка под полом не скребется… Скоро Мадлен в себя начнёт приходить…

Ни в доме, ни рядом с ним, никого больше по мою душу не оказалось. Труп мужика я в комнату затащил, у стены положил. Мадлен руки-ноги связал, рот тряпкой заткнул и сам спать не раздеваясь на кровати завалился. Даже сапоги не стал снимать — мало ли что.

Делал я всё это и сам себе чуток удивлялся. Убил человека, пусть не в первый раз, но сейчас во мне даже ничего и не ворохнулось. Как-то обыденно это сделал, словно стакан воды выпил. Да, напали на меня, самое малое — ограбить парочка эта меня хотела, а может и убить. Я и в ответ — сам убил. Без всякой войны. Походя.

Стакан воды… Многое тут сейчас со стаканом воды стали сравнивать. То — как стакан воды выпить, другое — как стакан. Устойчивое это теперь словосочетание. Вот и въелось оно мне в голову ещё в стенах наркомздрава, даже мысль свою так я сформулировал.

Дверь дома я запер на засов, лёг и… уснул. Даже не ворочался. Видно, что-то копилось во мне такое, а тут — раз и изменился я. Хорошо это? Плохо? Наверное, ничего хорошего. Ладно бы на фронте это произошло, а то — уже после его, далеко после.

Сны ко мне в эту ночь никакие не приходили, утром я поднялся с кровати хорошо выспавшимся.

Встал. Чашку воды из самовара на столе нацедил. Выпил.

Мадлен на полу заворочалась, услышала, что я уже не сплю.

Не стал я её развязывать, ни о чем спрашивать. Передумал с дамочкой говорить. Вышел из дома, дверь прикрыл и в сторону станции зашагал.

Утро было тихим и солнечным. Люберцы ещё не проснулись, только птички голос подавали. Где-то, далеко ещё от меня, еле слышно паровоз гуднул. Я ускорил шаг — ожила железная дорога, нечего мне тут оставаться, надо уезжать скорее.