Ванька 10

Глава 25 Конные и пароход

Ещё почти неделю всё было спокойно.

Люди в селе своими обычными делами занимались. Правда, иногда в сторону тракта из уезда поглядывали.

Погода стояла замечательная.

Федор Терентьевич посты на дороге в уездный город усилил. Пусть степановцы сегодня за народ, но, хрен знает, что их руководству завтра в башку втемяшится.

Я, бездельничал. Федор от меня только отмахивался. Отдыхай мол, чего тебе на боку не лежится… К Павлу Павловичу сходи.

К Павлу Павловичу, бывшему земскому фельдшеру, я и так почти каждый день бываю. Тот мне рад, всё расспрашивает меня, что и как в моей жизни случалось. Глуховат только он совсем стал, да и с памятью проблемы. Ещё и часто прерывают нас. То, что земскую медицину советская власть отменила, не ликвидировало заодно и болезни. Страдальцы к дому Павла Павловича дорогу знали. Правда, лечил он сейчас всё больше травками.

— Нет лекарств, Иван, совсем нет… Знахарскими методами народец пользую да добрым словом… — вздыхал старик.

На шестой день жизни волости при новой власти, уже ближе к вечеру, костыга моё и Федора Терентьевича размеренное времяпрепровождение на ноль помножил.

— Едут!

— Кто?

Атаман бузников аккуратно отложил в сторону сеть, которую чинил. Река рядом с селом имеется, а где река — там и рыба. Однако, для её ловли сеть должна всегда в порядке быть.

— Пойди их разбери… В военной форме, оружные.

Это — точно. Сейчас в военной форме — через одного.

— Погоны есть?

— Нет.

Так. Нет. Один вариант — кто, отпадает. Не белые. Уже легче.

Остаются — красноармейцы или степановцы. Тут — хрен редьки не слаще. Тех и других кормить-поить надо будет.

— Много их?

Федор Терентьевич костыгу расспрашивает, а сам уже другой моментально стал, как струнка натянулся, ко всему готов.

— Полтора десятка или чуть больше. Едут — не торопятся. Я напрямки сюда, а они по тракту, но скоро будут.

— Телеги с ними есть?

— Одна.

Одна… Значит — не за хлебушком. За каким тогда лешим?

Ну, скоро и узнаем. Зерно — спрятано. Коров и лошадей подальше за лес отогнали. Как к басурманскому нашествию приготовились.

Через час оказалось, что имелись в действиях атамана бойцовской артели и пробелы. Не всё он учёл.

Заявились в село степановцы. По приказу их старшего народ около церкви собрали.

— Советская власть в Уржумском и Малмыжском уездах ликвидирована, — так было объявлено жителям села. — Скоро падут Вятка и Котельнич. Объявлена мобилизация в Народную армию…

Представитель, которой уже по счёту за год новой власти, ещё что-то продолжал говорить, но главное уже прозвучало. Мобилизация! Вот с какой целью вооруженный отряд сюда прибыл.

Энтузиазма данная новость у собравшихся не вызвала. Под винтовку становиться мужикам не хотелось. Бабам — кормильцев терять. Некоторые мужички, кто посообразительнее, стали из первых рядов назад подаваться.

— Списки подлежащих мобилизации у нас имеются. Ещё бывшим уездным воинским начальником составленные. — старший у степановцев помахал в воздухе казенными на вид бумагами. — Уклоняющиеся от воинской повинности понесут наказание по законам военного времени. Их семьи — тоже…

На последних словах говорящий сделал особый акцент.

Собранный у церкви народ зашушукался, запереглядывался, кое где и матерки прозвучали.

Во как… Даже списки у них имеются… Впрочем, вполне объяснимо. Не все за год советской власти бумаги, что при императоре Николае Александровиче писаны, на цигарки пошли. Да и власть та в губернии — только-только. В уездах, не говоря уже про волости, зачастую всё почти осталось как было. Воинского начальника в уездном городе уже нет, а документы-то все на полочках лежат в прежнем порядке. Вот и пригодились они степановцам.

— Кто мобилизуется — сейчас будет объявлено.

Люди у церкви ещё больше в волнение пришли.

По виду — вылитый старший унтер, начал фамилии и имена выкрикивать. Тут с реки и загудело. Раз, второй и третий. Каждый раз продолжительно.

Человек за бортом? Я, когда ещё в Санкт-Петербурге учился, все звуковые сигналы судов выучил. Интересны мне было, как между собой кораблики на Неве переговариваются. Когда судно к причалу подходит, оно один продолжительный звук производит. Гудит четыре секунды. Когда отходит — один продолжительный и три коротких звука. Тут — три длинных сигнала было. Или, поменяла сейчас всё в сигналах советская власть?

— Пароход!

— Пароход!

— Пароход! — там и тут раздалось в толпе.

Старший у степановцев нахмурился — он никакого парохода не ждал.

— Узнать, что там, — было отдано им распоряжение.