Град обреченный

Глава 14

— Слушай, Василий Алексеевич — я человек не военный, и не собираюсь лезть в твои распоряжения. Но мне кое-что непонятно — ты зачем под каждого броню не только подобрал, но и приказал под кафтаны надеть — хорошо, что мы пошили их просторными, чтобы зимой носить.

— Все просто — кровью не испачкать. «Треники» не так жалко, да и рубахами местными разжились, их вообще выбросим, или на тряпки пустим. Мне каждый человек сейчас дорог, нужно хоть какую-то защиту дать, пусть примитивную. У нас всего три нормальных бронежилета. А так «примитив» есть, что стрелам на излете противостоять может. Но лишнюю тяжесть носить сейчас ни к чему, устанут бояре, когда стрелять придется — «железо» сильно движение сковывает, сам попробовал поносить. Но деваться некуда — потери категорически недопустимы — каждый из нас кладезь знаний, которые в любое дело приспособить можно.

— Понятно, — кивнул Андрей Владимирович, и тихо сказал. — Камуфляжи потому приказал в рюкзаки спрятать, и не доставать, как наши вещи? Боишься, что внимание на них обратят?

— И это тоже, смышленые они очень, глаза умные. Не стоит за дураков держать, как только уловят суть, нужда в нас уменьшится. А так для них много загадок будет, а неизвестное всегда пугает, поневоле уважать будут, и крайне серьезно относится. А работу профессионалов принято оплачивать по самой высокой «сетке», да и ништяков всяких выдают больше.

— Хитрец ты у нас, одобряю, — профессор негромко засмеялся, и отнюдь не натужно, искренне. «База» нам нужна крепкая, чтобы там своей жизнью жить, как привыкли.

— «Крыша», князь, очень хорошая «крыша», чтобы под ее защитой пребывать. А там производство собственное организовать, сам знаешь — есть у нас умелец такой, с «Сержантом» на телеге едет, нашел общий язык с этим чокнутым. У них двоих руки золотые, чего угодно из дерьма сотворят, а не только «конфетку». А тут как раз такой случай, для этих мастеров.

— И что нам нужно от «крыши» потребовать, коннетабль?

— Городок, где есть производственная база. Понимаю, что кустари тут самое лучшее, но создание армии, пусть небольшой численности, требует многого. А все лучше производить на мануфактурах — выйдет дешевле, более массово, и создаст унификацию. И деньги нужны, много денег — без финансирования ни хрена не выйдет.

— Чувствую, что получу в ответ фразу, типа — «с деньгами всякий сможет, а вы попробуйте без денег извернутся и дело сотворить», — теперь улыбка у Воеводина вышла невеселой. Пожал плечами, сказал:

— Новгород или Тверь — иного выбора у нас просто нет. С первым все ясно — осенью под стенами будет вся армия великого князя Ивана Московского, и боярство местное капитулирует, вечевой колокол увезут. И Тверь окажется полностью окруженной московскими владениями — через восемь лет ей полный и окончательный трындец придет.

— Ничего себе перспективы, умеешь ты утешить. Тогда следует на службу местному князю напроситься, за восемь лет можно успеть подготовится к решающей битве. А там посмотреть, кто на болоте главный кулик будет, и кто квакает громче.

— Чтобы Ивана победить, нужны «веские аргументы» на поле брани? У тебя такие «доводы» есть? Учти — против двадцати тысяч поместной конницы сражаться туго, вспомни, как мы вчера воевали.

— То с непривычки — для многих бой первым был, А доводы у нас имеются, и крайне серьезные.

Сотник окинул взглядом растянувшийся караван, что вышел на широкий луг — покосы на нем будут добрые. Это можно было уверенно предсказать, видя полуразвалившийся «балаган», там косцы явно жили в прошлом году. А сейчас на дворе весна вовсю идет, потеплело, реки вскрылись давно, трава уже зеленеет, листва первая появилась.

— Мушкеты с коническими пулями позволяют вести бой с конницей на солидном расстоянии, куда там лукам. Порох на порядок мощнее, чем тетиву отжимать. Да и легкой полевой артиллерией озаботится нужно — пушки и колокола здесь вовсю отливают, так что нужно «замутить» производство хотя бы четверть пудовых «единорогов» — бомбы, шрапнель и картечь наше все. Никто в этом мире противостоять новому огнестрельному оружию, да в сочетании с передовой тактикой не сможет. Если бригаду сколотим тысячи на четыре стрелков, то сможем не то что «москвичам», а всем соседям укорот сделать надолго. Вот только одолевают меня нехорошие мысли — сомневаюсь, что здесь производственная база соответствующая имеется, и столько людей в войско наберем, причем добровольцев…

— Эко ты мыслью по древу растекся, с наполеоновскими планами, — хохотнул профессор, но оставался крайне серьезным. — Скажу сразу — надо посмотреть что будет. Мы пока в воздухе подвешены, и свое право на жизнь отстоять должны. На месте как обустроимся, определимся — пока я только по книгам судить могу, а реальная жизнь сильные отличия имеет. Так что лучше не забегать вперед, будет время — будет пища, как говорится.

— Ты прав, князь — не время, это я увлекся. Нам бы добраться до тверских земель, здесь, как я понимаю, еще новгородчина, хотя у меня «двухверстка» областная. Уже к местности «привязался», первые уточнения и дополнения внес, пометки сделал.

— Многовато тебе придется картографических работ сделать. Многие тверские города на карты внесешь, они просто исчезли к нашему времени, а сейчас вполне живут и процветают.

— Сожгли что ли, когда война шла?

— Нет, Василий Алексеевич, старые счеты Москва сводила — зачем победителю конкуренты. Так и исчезли города — сейчас на месте многих или пустошь, либо сельцо, но остатки заросших валов сохранились. Видишь ли — первому, как и последующим «самодержцам» очень не по нраву пришлись «вольности» новгородские и тверские, их выкорчевывали с кровью. Долго и старательно «пропалывали», и так кропотливо, что до сих пор чувствуется. Потом, кстати, очередь «вятских» и «псковских» придет, но им куда меньше достанется. Все же приграничье, либо с Ливонским орденом, а потом Швецией, или с Сибирским ханством. А уж окончательно вытравили «свободолюбие», когда крепостное право утвердилось.

— Никогда бы не подумал, что в Твери «вольности» имелись. Впервые слышу, князь, признаюсь честно.

— Об этом в учебниках старались не писать, а вот посмотреть Афанасия Никитина с его «хождением за три моря» следовало бы. Я и сам хочу посмотреть на «тферские великая вольности», как нынче говорят — зело любопытно как историку. Народ здесь иной по менталитету, не раболепный. Заметил, как мужики обозники на нас смотрят?

«Сотник» хмыкнул, задумался, покачиваясь в седле. И лишь через пару минут тихо произнес, потирая переносицу пальцем:

— Без боязни, я думал на колени перед «боярами» падать будут, но нет — даже шапки не ломают. Как в книгах писали в наше время…

— Потому они всегда своего князя поддерживали против «меньших князей» и бояр. И что-то вроде веча у них было, и с Москвой яростно бились, не сдавались на милость, хотя те несколько раз Тверь осаждали. Тот же Дмитрий Донской пытался, и даже сейчас, в безнадежной ситуации, тверичи стоять будут до конца, и ворота откроют, когда князь сбежит.

— Не торопись, княже, то через восемь лет может быть. А может и не быть совсем, мы ведь тут не зря появились, в самый решающий момент. И время еще не упущено, шансы есть.

— Остается только надеяться, боярин, и приложить все силы — чего-то мне самодержавие с крепостным правом для целого народа не по душе. Посмотрим на тверские порядки — если они иные, чем в Москве, то будем считать, что наш выбор для будущих времен правилен. Тогда придется драться с Иваном свет Васильевичем, что себя уже сейчас «государем» приказывает именовать. Крутой он повелитель, даже родную кровь не жалеет. И женушка ему под стать, византийка Зоя Палеолог — та еще «Змея, Особой Ядовитости», если с заглавных букв именовать.

— Какие времена, такие нравы, если драка за власть неизбежна, то к ней нужно хорошо подготовиться, — спокойно отозвался полковник, и тут неожиданно приподнялся в стременах. Лицо чуть побледнело, и он произнес:

— Накаркал, не стоит говорить о врагах, они не дремлют! Твою мать — нам засаду устроили!

Андрей Владимирович всмотрелся и ахнул — оба новгородских дружинника вылетели из леска, куда только что въехали, на обширный луг обратно, нахлестывая коней. А за их спинами тут же появились первые всадники в знакомых тегилеях и доспехах, раздался громкий и устрашающий клич, от которого замерло сердце:

— Москва!!!

Противопоставить многочисленной поместной коннице москвичей, этой мобильной силе того времени, новгородцы и тверичи могли лишь пешее ополчение и небольшие конные отряды.