Правильный попаданец

Глава 14

Осада была вялотекущей: наблюдался тот случай, когда по-настоящему буйных мало, а одного из вожаков мы изолировали. Время от времени в нас постреливали, то и дело пули чиркали по стенам, однако на серьёзный приступ никто не шёл.

Поскольку и нам было и носу не высунуть, ситуация складывалась патовая.

Телефонная связь пропала: то ли перебили провода, то ли по ленинским заветам захватили и телефон, и почту, и телеграф. Последние новости, которые успели передать извне, оптимизма не внушали. Власть в городе захватили мятежники. И, что могло бы показаться забавным, не происходи это сейчас и со мной, каждая из сторон конфликта считала другую контрреволюционерами.

От такого дикого сюрреализма мозги могли вскипеть у кого угодно, не только у меня. А ведь люди уже несколько лет живут с этим.

Из допроса комбата я понял, что буча в батальоне началась сразу после арестов, устроенных ГПУ. Похоже, под горячую руку чекистов попал не только Раздобреев, но и несколько бойцов, не замешанных в эту дикую историю с грабежами. Может, со временем ГПУ и сам бы разобрались что к чему и выпустили бы непричастных, но было поздно: в части полыхнуло и ещё как.

Комбат сам был замазан в грязные делишки Раздобреева, если бы правда всплыла – его бы ждала незавидная участь. он не нашёл ничего лучшего, как оседлать этот процесс и направить в нужное русло.

Как он собирался выпутываться дальше? Какие у него были планы после захвата власти? Есть люди, которые живут даже не сегодняшним днём, а только текущим моментом. Комбат Федотов принадлежал к этой когорте.

Он сидел напротив меня, жалкий, съёжившийся, губы у него тряслись – а у меня чесались руки проехаться ему по физиономии. Если есть на свете справедливость, гадёныш обязательно получит своё – успокаивал я себя.

Федотов словно прочитал мои мысли – бросил короткий взгляд в мою сторону и сейчас же короткая судорога свела его рот.

– А как же комиссары? – печально спросил Смушко.

Федотов зыркнул исподлобья.

– А что комиссары? Комиссарам тоже жить хочется. Разбежались комиссары.

– Значит, хреновые из них комиссары, – побелел от злости Смушко.

Он хотел сплюнуть, но воздержался.

– Будете курить? – Михаил достал кисет с махоркой, по очереди показал мне и Смушко.

– Нет, – ответил начальник губрозыска, да и я отказался.

Михаил свернул самокрутку, поджёг и жадно затянулся, чтобы выпустить большое прозрачное кольцо дыма.

Я вдохнул аромат махорки и машинально подумал, что не сдержу обещания, которое дал себе в этом времени – бросить курить. Сейчас бы мне очень пригодилась папироска. Проблем не решает, но успокаивает.

С улицы донёсся выстрел, цвиркнула пуля. Михаил слегка высунулся из оконного проёма и выпалил из револьвера в ответ.

Я покачал головой.

– Хватит ерундой маяться. Только патроны переведёшь. Начнём отстреливаться если только на штурм пойдут.

– Да это я так, для острастки, – начал оправдываться Михаил и сразу смолк, понимая правоту моих слов.

Губрозыск – не оружейные склады, запасы вооружения не бесконечны.

В руках Полундры появилась граната, он подкинул её на ладони:

– Если сунутся, в самую толпу захреначу – пусть на клочки рвёт контриков.

– А ещё есть? – спросил Миша.

– Увы, – вздохнул матрос. – Кто ж знал, что пригодится…

Этого не знал никто.

Окна и двери забаррикадировали по максимуму. В ход пошло всё, до чего получилось дотянуться. Укрепления слабенькие, но лучше уж с ними, чем без них.

Наладили первую помощь раненным, но опять же: губрозыск – не госпиталь, у нас даже фельдшера своего нет.

Внимание привлекла ожесточённая пальба. Кто-то развоевался не на шутку! Правда, стреляли не по нам, а где-то вдалеке. Неужели вступили в бой те самые три надёжные роты, о которых говорил Смушко? Хотя вряд ли, шума было бы больше, а так больше походило на какие-то короткие стычки.

Внезапно перестрелка перенеслась на другой край. В городе определённо что-то происходило.

– Я проверю? – намылился было моряк, но Смушко остановил его властным:

– Погодь. Ещё рано.

Полундра грустно опустил плечи. Второго такого несчастного человека ещё стоило поискать. Неужели, это та самая морская бравада?

– Ша, ребята! – выкрикнули из соседней комнаты. – Кажись, парламентёр к нам идёт.

Я выглянул из окна. Так и есть, по мостовой к особнячку шёл боец в измятой шинели, на голове его была надвинутая глубоко фуражка, в руке винтовка, к штыку которой была привязана белая рубаха, изображавшая флаг.

– Не стрелять, – потребовал Смушко.

– Неужели говорить с ними будем? – удивился Полундра.

– Пострелять ты всегда успеешь, – успокоил его начальник губрозыска.

Парламентёр остановился в паре шагов от дома и интенсивно замахал винтовкой.

– Эй, уголовка, только не стреляйте!

– Сам ты уголовка! – возмутился Полундра. – Мы – уголовный розыск!

– Всё равно не пальните, – спокойно ответил переговорщик. – Я к вам с разговором пришёл.

– Сдавайся и весь разговор, – предложил Смушко.

Он встал посредине окна, и меня пробила нервная дрожь: что если в него выстрелят с той стороны? Там всякая публика засела, многим в удовольствие «замочить легавого».

Однако начальник губро, что называется, «держал» характер. С воистину спартанским спокойствием стоял, взирая на делегата.

– Это ты начальником тут будешь? – поинтересовался парламентёр.

– Я.

– Тогда у меня к тебе разговор, товарищ.

Смушко проглотил этого «товарища», лишь недовольно двинул шеей.

– Говори, раз пришёл.

– Федотова верните, – предложил парламентёр. – Он же командир. Как без него?

– Никакой он не командир. Он – мятежник против советской власти, его судьбу будет решать суд. Лучше о себе подумайте. Может, сегодня и ваша возьмёт, но это ведь ненадолго. В город придут другие части Красной армии. Вам не сдюжить.

– Твоя правда, начальник, – кивнул переговорщик. – Мы тут сообща подумали… в общем, горячку спороли. Бойцы раскаиваются. Спонтанно как-то всё получилось. Никто не ожидал, что до такого дойдёт.

Я не верил своим ушам.

– Допустим, – кивнул Смушко. – Раскаяние – дело хорошее. Советская власть умеет казнить, но умеет и миловать. Только ты мне вот что скажи: сами допетрили али надоумил кто?

– Рабочие из депо пришли. Ругались с нашими. Сказали, что скоро бронепоезд сюда придёт да батарея трёхдюймовок подтянется. Будут прямой наводкой бить.

– Значит, испугались бронепоезда и артиллерии, – хмыкнул начальник угрозыска. – Это вы правильно сделали, что испугались. Тогда можешь передать своим, пусть складывают оружие… вооон там, – махнул он рукой. – И выстраиваются повзводно. Если увижу хоть одного с винтовкой или револьвером, покрошу всех из пулемёта. Понял?

– Да уж чего непонятного, – вздохнул парламентёр.

Он немного помялся.

– Мы это… Ну, чтобы недоразумений не возникло… Короче, зачинщиков к ответу призвали. Кто сопротивлялся, того, значит, извели, как контрреволюционный элемент.

Обстановка прояснилась. Понятно, с какой стати взялась недавняя пальба. Мятежники зачищали свои же ряды.

В чистосердечность раскаяния особо не верилось. Прав Смушко, это известие о бронепоезде привело к панике в рядах взбунтовавшегося батальона и отрезвило многие умы. Однако сейчас это не принципиально. Главное – навести порядок в городе.

Что касается виноватых… С ними пусть разбираются чекисты, это целиком и полностью их епархия, к тому же они и сами подлили масла в огонь, когда делали аресты. Хотя, не мне их, конечно, судить. Сам бы наделал подобных ошибок.

Самое хреновое: погибли люди, есть раненые, в том числе тяжело. У мятежников тоже потери и немаленькие, но думаю сейчас как эгоист. Меня интересуют те парни, что бок о бок стояли со мной, та окровавленная пишбарышня. А сколько таких пишбарышень ранило или. Не приведи, господь, убило в других госучреждениях? У тех же чекистов, например…

Церемония сдачи проходит чётко, как по расписанию. Гора оружия растёт на глазах: тут не только «мосинки», хватает берданок и вообще экзотических карамультуков – ну, понятно, часть учебная, что на складах отыскали, то и вручили.

Появляются чекисты, чоновцы. Приезжает полуторка с которой лихо выпрыгивают солдаты. Они сразу берут под охрану мятежников.

Кому-то сегодня предстоит весёленькая ночка, а точнее – не одна.

Но вернёмся к делам нашим скорбным. Последствия мятежа ещё разгребать и разгребать.

На носилках выносят трупы и грузят на подводы. К счастью, в угрозыске убитых немного: всего трое. Но сердце кровью обливается за каждого из них.

За ранеными уже приехали из госпиталя. Вижу знакомую санитарочку, которую когда-то напугал, когда очнулся в палате. Пытаюсь улыбнуться в ответ, но ей не до меня. Она тщательно бинтует чоновца в насквозь пропитанной потом рубахе. Парню больно, но он держится молодцом. Сидит, стиснув зубы, и беспрекословно выполняет все приказания медработника.

Чуть погодя приходит мастеровой в чёрной промасленной тужурке. Смушко с них хорошо знаком.

Они обмениваются рукопожатиями.

Мастеровой говорит:

– Меня от партийной ячейки депо к вам направили. Может, помощь какая нужна?

У него негромкий глуховатый голос.

Смушко кивает.

– Сам видишь, какой нам расквардак тут устроили! У меня финансов на ремонт нет.

– Что-нибудь придумаем, – обещает мастеровой.

Я точно знаю, он действительно что-нибудь придумает.

Внезапно Смушко улыбается.

– Это твои орлы бузотёрам про бронепоезд и артиллерию наплели?

Железнодорожник ухмыляется, не без гордости отвечает:

– Мои, конечно, а кто же ещё!

– Вижу, они у тебя мастера не только паровозы чинить, но и зубы заговаривать! – восхищается Смушко.

Внезапно появляется дежурный. На его лице целая гамма чувств: от ужаса до обречённости.

– Та-та-таварищ Смушко, – заикаясь, произносит он.

– Ну, – хмурится начальник губрозыска. – Говори, не тяни.

– Пойдёмте срочно со мной, – просит дежурный. – Там… там такое!

Смушко находит меня взглядом.

– Быстров, за мной.

– Есть, – чётко, по-военному отвечаю я и следую за начальником губрозыска.

А в голове мечется одна мысль: что же могло так напугать дежурного, если учесть, что мятеж недавно закончился?