Правильный попаданец

Глава 19

Я выскочил из сарая, минут десять потоптался в стороне. Лишь бы только получилось!

Так, пора!

Я вихрем влетел внутрь и скорчил самую злобную рожу, на которую только мог оказаться способен.

– Не получилось ни хрена! А ну, колись, тварь!

Михаил виновато развёл руками перед Трубкой:

– Извини, я пас. Ты же видишь – это псих. Я сделал всё, что в моих силах. Извини, у меня нет желания смотреть на то, что он с тобой сделает.

Я выдернул финку из стены и, перекидывая из руки в руку, направился к Трубке. И тут его проняло. Он что было мочи заорал:

– Я всё скажу! Всё! Только уберите его!

Мы с Мишей переглянулись. Импровизация «хороший полицейский – плохой полицейский» была в ходу уже много лет. И при должном исполнении срабатывала даже на таких прожжённых негодяях как Трубка.

– Выйди, – попросил напарник.

Я зловеще оскалился, склонился над бандитом и угрожающе прошипел:

– Хорошо, я выйду… Но, если ты, сучёныш, станешь ваньку валять, то я от тебя ни одного живого места не оставлю. Так что советую быть благоразумным, иначе…

Недоговорив, я снова покинул сарай. От нетерпения у меня даже скулы сводило. Счёт шёл на минуты. Что если организаторы похищения узнали, кто убил их посланца, или не поверили «легенде», которую по моей просьбе должен был провернуть Чалый? Тогда судьба девочки решена.

По сияющему лицу напарника я понял, что Трубка сказал всё. Во всяком случае, всё, что нам было нужно.

– Ну, не тяни! – дрожащим от нетерпения голосом сказал я.

– Это Симкин, – сказал Миша.

Мне эта фамилия ничего не говорила, и я вопросительно вскинул подбородок:

– И?

– И тут самое сложное: Симкин – зам начальника губотдела ГПУ, – вздохнул напарник.

– Всё ясно – цепочка прослеживается: Левашов – бывший сотрудник ЧК, наверняка хорошо знает Симкина. И теперь понятно, откуда у Трубки и его подельников удостоверения сотрудников, – понимаю протянул я. – Ну, что – берём Симкина и вынимаем из него душу. Думаю, он организовал похищение, чтобы мы через Трубку не вышли на него.

– Не всё просто, Жора, – печально произнёс Михаил. – Симкин – фигура политическая. К нему так просто не подступишься. Нужна куча согласований, и прежде всего – с чекистами. А они могут не поверить показаниям Трубки, особенно, если он скажет, что мы угрожали ему пытками.

– Да, – кивнул я. – Проблема. Но судьба девочки висит на волоске. Знаешь, мне плевать на должность Симкина и долбаную политику. Я лично возьму его за жабры!

– Ага, пойдёшь брать штурмом ГПУ! – воскликнул Миша.

– Если понадобится – возьму! – запальчиво выкрикнул я.

– Не пойдёт, Жора. Симкин – не бандит вроде Трубки. За ним аппарат. Схема «берём Симкина, колем, находим девочку» – не сработает. Ты элементарно не сможешь к нему подступиться.

Я нахмурился. Михаил говорил правду. Сейчас день, Симкин наверняка на работе – из здания ГПУ его точно не выкрасть. Взять дома – так когда он ещё туда выберется? Особенно в свете последних событий – чекисты, как и мы, днюют и ночуют на работе. А девочка в опасности…

Сука! Ну как же её найти, как!

Стоп… ключевое слово «сука».

– Миша, у нас в губрозыске или в милиции кинологи есть?

– Кто-кто? – недоумённо захлопал ресницами напарник.

– Специалисты со служебно-розыскными собаками, – пояснил я.

– Чего нет, того нет, – ответил Мишка.

– Жаль, – опечалился я.

– До революции, правда, был один такой по фамилии Лаубе, из бывших. Что удивительно, остался в городе – я даже знаю, где он живёт, – подарил мне свет надежды напарник.

– Тогда пулей к нему. Только бы он дома оказался. И да… пока тело подстреленного тобой бандита не увезли в покойницкую, надо бы с собой прихватить что-то из его вещей.

– Сапог, – усмехнулся Миша, который понял ход моих мыслей. – А с Трубкой что делать?

– А Трубку оставим на попечение Чалому. Ты ж знаешь, он с него теперь глаз не спустит.

– Это точно.

Дом Лаубе находился в конце улицы и был обнесён высоким забором. На калитке висела табличка-предупреждение «Осторожно! Злая собака».

Стоило нам подойти к калитке, как дверь в доме отворилась и на крыльце показался седовласый мужчина в шинели, накинутой поверх плеч. Возле его ног стояла большая лохматая псина.

– Здравствуйте! – сказал я. – Вы Лаубе?

– Я, – отозвался мужчина. – С кем имею честь?

– Уголовный розыск.

– Удостоверения покажите, пожалуйста, – попросил Лаубе, и, спустившись с крыльца, подошёл поближе.

Пёс как привязанный последовал за ним, но пока не выявлял никакой агрессии, хотя внимательно следил за каждым нашим действием.

– Обязательно, – заверил я. – А собачка на нас не прыгнет?

– Гром слушается только моей команды и без неё на вас не набросится, – пояснил мужчина.

Сложно точно определять возраст по внешности, но по моим прикидкам ему было лет шестьдесят – шестьдесят пять.

Мы достали удостоверения. Лаубе, близоруко щурясь, внимательно рассмотрел каждое.

– Что ж… – Он распахнул калитку, впуская нас. – Не стану вас держать на улице – в конце концов, это неприлично. Проходите в дом.

Мы вошли в светлую комнату. Первое, что бросилось в глаза – обилие книжных шкафов. Полки буквально прогибались под тяжестью фолиантов.

– Присаживайтесь. Если хотите, могу угостить вас чаем. Вы ведь с вами почти коллеги… в каком-то роде, – грустно усмехнулся Лаубе.

– Большое спасибо за предложение, но мы вынуждены отказаться, – сказал я. – У нас к вам дело…

Лаубе догадался, чем вызвано моё замешательство:

– Товарищем Лаубе вам звать меня не с руки – я по вашей терминологии «лишенец». Господа, как мы знаем, уже не в ходу. Если вас интересует моё мнение – можете звать меня Константином Генриховичем. Итак, чем могу быть полезен новой власти?

– Константин Генрихович, мы к вам по очень важному и срочному делу. Похищена девочка. Мы хотим найти её по горячим следам с вашей помощью. Нужны вы и ваш пёс.

– Девочка… – Лаубе резко встал. – Знаете, если бы вы обратились ко мне с какой-то другой просьбой – я бы отказал, не раздумывая У меня, знаете ли, много претензий к новой власти. Но если речь идёт о жизни ребёнка, можете быть совершенно спокойны: я и мой Гром целиком в вашем распоряжении. Пусть Гром далеко не молод, но в нём течёт кровь знаменитого Трефа. Слышали о таком?

– Конечно, – ответил за меня Михаил. – Это ведь не просто пёс, а легенда. Говорят, когда воры узнавали, что в город приезжает Треф, то сами возвращали похищенное хозяевам.

– Гром – достойный потомок легендарного родственника, – сказал Лаубе. – Давайте не будем терять ни минуты. Ведите на место преступления.

Я с сомнением оглядел старика.

– Что, не нравятся мои седины? – усмехнулся Константин Генрихович. – Но тут ничего не поделать: Гром будет слушаться только меня. Хотя, его форма гораздо лучше.

Пролётка, дожидавшаяся на улице, довезла нас до места, где Михаил подстрелил бандита. Сейчас ничего не напоминало, что ещё час назад тут произошло убийство.

– Один из похитителей был застрелен здесь, – показал я. – Мы хотим, чтобы пёс привёл нас по следу. Думаю, покойник направился к нам с места, где держат девочку.

– Вы уверены? – внимательно посмотрел на меня Лаубе.

– Не на все сто процентов. Но мы обязаны отработать эту версию, – сказал я. – У нас есть сапог убитого. Он поможет Грому взять след.

– Хорошо, – кивнул Константин Генрихович. – Только учите, если бандит приехал – от Грома толку будет мало.

– Вряд ли наш клиент приехал сюда на извозчике, – сказал я. – Невелика птица. Шёл пешком.

– Тогда у нас есть все шансы.

Лаубе дал понюхать собаке обувь убитого и приказал:

– Искать, Гром.

Пса словно подменили. Дотоле флегматичный, он вдруг преобразился, резко ощетинился, словно увидел перед собой угрозу и, опустив к земле морду, дёрнул за поводок.

– След свежий, – обрадованно сказал Лаубе. – Псу легко работать. За мной, господа…

Охотничий азарт охватил не только его. Даже Миша пропустил мимо ушей старорежимное обращение и вместе с нами ринулся за набирающим скорость псом.

Сначала Гром привёл нас к бараку, в котором жила семья Чалого, потом потащил на улицу, мы перебежали через перекрёсток, потом нырнули в какую-то арку, пронеслись через двор, распугав баловавшихся ребятишек, выскочили на центральный проспект, пересекли его, снова углубились в какие-то лабиринты.

Дома и дворы сменяли друг друга как в калейдоскопе.

Если Гром и мы не ощущали большой усталости, то Лаубе начал сдавать. Мне стало жалко Константина Генриховича. Для его возраста чрезмерные нагрузки вредны.

– Передохните, – попросил я. – Минут пять у нас есть.

Он с благодарностью посмотрел на меня и притормозил Грома.

Пёс сел возле хозяина и не спускал с него влюблённых глаз. Прежде у меня никогда не было собаки, как-то само собой получалось, что Дашка таскала домой исключительно кошек, а мне самому было недосуг заводить домашнего питомца, но в этот момент я ощутил чувство глубокой белой зависти – какая искренняя и главное – бескорыстная преданность светилась во взгляде Грома!

– Всё, мне лучше, – сказал Константин Генрихович. – Вы уж простите старую развалину.

– Хотел бы я дожить до ваших лет и быть таким же активным, – сказал я.

В прошлой жизни у меня этого не получилось. Что будет в этой – не берусь даже загадывать.

Наконец, мы оказались возле двухэтажного оштукатуренного дома с большой вывеской «Ткани из Италии» над массивными дверьми. Пёс сел возле них и гордо поднял голову.

– Кажется, нам сюда, – сказал Лаубе.

Я кивнул. Вряд ли подстреленному сявке были какие-то дела до итальянских (итальянских ли?) тканей. Если он заходил сюда перед тем, как отправиться к Чалому, значит, это было для него важно и это как-то связано с похищением девочки.

– Не будем гадать! – сказал я. – Зайдём сюда и проверим.

– Без ордера? – удивился Лаубе, но увидев мой нахмуренный взгляд, замолчал.

Юридические тонкости вроде ордера интересовали меня сейчас меньше всего.