100 лет тому назад. Часть вторая

* * *

— Нет, Степа, сегодня я в библиотеку пойти не смогу. — Огорчил я подругу отказом поддержать ее неугасимую тягу к знаниям. Семен тоже, походив пару-тройку раз, начал увиливать от этой шикарной возможности для самообразования под любыми предлогами. Но у меня, в отличие от того же Семена, все же причина для отказа посещения библиотеки в этот раз была вполне обоснованной: я на работу собирался идти в первый раз. Только куда именно, ни за что никому из знакомых не скажу. И не то, чтобы выбранное мной для себя занятие было сильно предосудительным… хотя, да, именно предосудительным оно и было! Забойщик скота на рынке. Большинство меня в скрытой кровожадности заподозрят, а Степа, лучше других меня знавшая, обязательно колоть бы принялась, зачем мне все это так внезапно сдалось?

И как же мне признаваться, что данная работа позволит мне накапливать те самые условные единицы магии смерти, ради информации о способе получения которых, я и пошел не так давно в библиотеку? Угу, это же отмазка в точности, в духе того юмориста, который оправдывал плохое поведение малолетнего сына в глазах его матери: ваш сынок и не курит почти, точнее курит исключительно, когда лишнего выпьет.

А, вообще, некроманты, которые прохожих по подворотням резали ради этих самых условных единичек, — чистые дегенераты. Своими бы руками подобных удавил! Вон, на рынке вечная проблема забойщиков скота найти, мне даже навстречу пошли в плане графика работы. Работать я буду приходить не с самого утра, а исключительно после своих курсов. И это в придачу к тому, что по очень давней традиции, небольшую часть мяса забитых животных я смогу забирать себе для собственного прокорма.

— Это ты что такое творишь? — Задал мне вопрос Игнатий Трофимович, директор рынка, пришедший проведать, как его новый работник в первый день справляется со своими обязанностями. — Что еще за каббалистические знаки на полу? Ты мне покупателей потравить хочешь?

— Вот уж и не думал ни о чем подобном. Это просто пентаграмма такая, специальная, — на голубом глазу принялся сочинять я, чтобы его успокоить. — Она призвана рассеивать все то метафизическое зло, которое здесь производится, чтобы оно не отягчало мою карму. Не хочется, знаете, в следующей жизни в таракана переродиться.

Где-то с четверть часа пришлось еще ему про фэншуй и чакры с колесом Сансары втирать, пока он не успокоился и не махнул рукой на мое художество. Ну, подумаешь, еще один тихий сумасшедший, если так подумать, разве кто-то нормальный на такую работу добровольно пойдет?

Вы получаете + 0,4 условные единицы магии смерти.

Вот так! Огромный бык, и всего 0,4 у.е. дохода. А всего за первую рабочую смену мне перепало 1,9 единицы некроэнергии. Я же не все эти часы, не покладая рук и топора, животных умерщвлял. Их вообще забивают за день всего несколько особей. Ровно столько, чтобы покупателям хватило. И мясо, которое мне с собой в конце работы выдали — оно тоже, оттого же. Просто остаток последнего животного раздается, который продать до закрытия рынка не сумели, холодильников же нет еще, до завтра все просто рискует испортиться.

А такие маленькие цифры объясняются очень просто: при забое, когда вся смерть случается единовременно, выплеском, мой ритуал способен мне переправить лишь очень маленькую часть потока. Не зря в народе бытует мнение, что некроманты — сущие живодеры и злодеи, старающиеся обязательно помучить свою жертву. А они, просто, таким образом, побольше энергии смерти для себя, размазано во времени выжимают.

Уходя с работы, тщательно стер тот участок пентаграммы, который служил уловителем некроэнергии. Мне же не нужно, чтобы пришедший мне на смену другой забойщик вдруг получил в своем интерфейсе странную запись о полученных дробных единицах магии смерти. У него же родство к этой стихии вряд ли сыщется, еще помрет чего доброго.

Целую неделю на рынке без выходных отпахал, пока не счел себя готовым снова в библиотеку отправиться. Степа, когда ей об этом своем желании сказал, аж расцвела вся:

— Молодец, Сашка! Знания — это самое дорогое, что у нас есть!

Хм. А я думал, самое дорогое для женщины — это ее семья. Впрочем, об этом пусть у Семы голова болит, его жена, ему ее и воспитывать.

— Скажите, а у вас есть книги по исцелению инфекционных болезней при помощи магии? — Задал я вопрос библиотекарю, когда мы со Степой туда добрались.

— Молодой человек, — библиотекарь воззрился на меня, пытаясь передать хоть кроху собственных знаний, — самолечением заниматься опасно! Надеюсь, болеете не вы сами, не хотелось бы, знаете заразиться. Когда испанкой болел, думал уж, не выживу.

— Нет-нет! — Зачастил я в попытке оправдаться. У меня вообще никто не болеет. Я для собственного саморазвития хотел про это почитать. Я же курсант, будущий маг. Мне меньше чем через год свою собственную стезю выбирать.

— Ну, тогда ладно. — Смилостивился ответственный за книжные знания товарищ. — Сейчас посмотрю, что у нас есть по этой теме. — Вас только лечение инфекционных болезней интересует?

— Не только. Просто, у меня сегодня по плану именно они. Вдруг на смену испанке еще какая-нибудь гадость придет. Хотелось бы быть к подобному готовым.

Стопка книг, вынесенная для меня работником библиотеки из книжного хранилища, оказалась ничуть не ниже, чем подобная же башня, лежащая на столе перед Степанидой. М-да! Надеюсь, что там отыщется то, что меня интересует.

Хм. Не может быть, чтобы никто из великих целителей прошлого не задумывался при помощи некромагии инфекции подавлять…. Но факт остается фактом: во всей той большой стопке книг по целительству не нашлось ни одного упоминания использования магии смерти по такому вот нецелевому назначению. А между тем, я почти не сомневался, что даже со своим невеликим талантом и никакими знаниями смогу подобное осуществить. Вся проблема в этом самом «почти». Страшно воздействовать магией смерти на мелкую девчонку, не будучи в точности уверенным в результате.

А с другой стороны… Зухра вообще, без присмотра родителей как сорный цветок растет. У ее тетки дома своих мал-мала-меньше. На мои робкие слова в прошлый раз, что девчонку лечить надо, она сказала, как отрезала:

— У меня на целителей нет денег! Помрет, значит помрет.

Хорошо еще, что этот разговор я тогда затеял, в отсутствие самой девчонки. Не думаю, что ей бы такие откровения единственной родственницы пришлись бы по вкусу.

И вот как теперь быть? По уму, надо бы всякие дополнительные лабораторные испытания проводить. На кошечках. Ну, или на зэках каких-нибудь, их мне гораздо меньше кошек жалко. Только вот чувствую, что времени у моей маленькой улыбчивой соседки совсем мало осталось. Если в первый раз она закашлялась только в самом конце нашей встречи, то вчера, когда видел ее гуляющей по улице, она уже кашляла гораздо чаще и гуще.

На ум вообще только дурацкое приходит, у самой девчонки спросить, рискнет ли она жизнью, чтобы никем неопробованное лечение у мага-недоучки проходить.