Статский советник

Глава 17

— Что… что там, князь?

Гижицкая попыталась высунуться из-за моего плеча, но я бесцеремонно задвинул ее обратно. Место для наблюдения мы выбрали неплохое — и все же не настолько, чтобы я пялиться во все глаза. Впрочем, пока что куст, выросший буквально из угла приютившего нас сарая, казался вполне надежным, и я не боялся, что кто-то заметит странные шевеления.

Да еще и с такого расстояния.

— Там нет ничего хорошего, графиня. — Я для пущей убедительности чуть сжал пальцами колено Гижицкой. — Не дергайтесь. Нас не увидят… Во всяком случае — пока.

На наше счастье, сарай стоял на возвышенности, и растительность здесь была куда гуще, чем внизу. Даже самый глазастый солдат вряд ли смог бы разглядеть оттуда хотя бы саму лесную ферму — зато мы видели их буквально как на ладони.

Цепь из двух десятков человек, и спереди еще трое или четверо с собаками на привязи. Несколько здоровенных овчарок на без поводков вырвались вперед шагов на двадцать и сосредоточенно бродили кругами с опущенными в траву носами.

Искали след — но пока еще не нашли, раз уж не неслись прямо сюда, гавкая на весь лес и увлекая за собой немцев. Крохотные фигурки шагали неторопливо, поднимаясь по склону, и нас разделял примерно километр или полтора.

— Близко? — вздохнула Гижицкая за моей спиной.

Ее сиятельство ошиблась — неизвестный менталист все-таки выследил нас…. Или появление солдат было самым обычным совпадением: немецкие вояки могли идти по следу всю ночь, а могли просто прочесывать местность вокруг сбитого дирижабля такими вот отрядами по паре дюжин человек.

Явно рассчитанными скорее на поиск, чем на серьезную схватку. При желании я, пожалуй, и в одиночку мог бы хлестнуть колдовским пламенем вниз по склону и спалить дотла солдат вместе с собаками. Но шума бы при этом наделал столько, что…

В общем, особых вариантов у нас с Гижицкой на самом деле не было.

— Пойдемте, графиня. — Я поднялся и протянул руку. — И постарайтесь ступать осторожнее: у овчарок хороший слух.

Наверняка две дюжины вояк Рейха в тяжелых армейских сапогах шумели куда больше нас, но я все равно морщился каждый раз, когда наступал на какую-нибудь сухую веточку. Даже негромкий хруст отдавался в ушах пушечным выстрелом, а лес разносил любой звук… конечно не до самого низа склона — и все же куда дальше, чем мне бы хотелось. Собственные шаги казались непозволительно грузными.

А вот Гижицкая двигалась почти неслышно. Даже в чужих ботинках на размер или два больше нужного она каким-то чудом умудрялась ступать аккуратно и легко — настолько, что даже трава под ней почти не сминалась. Мы прокрались до самого дома, и только там я, наконец, позволил себе ускорить шаг: здесь дорога снова пошла вниз, а деревья росли не так густо.

Не самое лучшее место, чтобы попасть на мушку немцам — лучше проскочить побыстрее.

Еще где-то с четверть часа или того больше я шел прямо, борясь с соблазном сплести Ход. Родовой Дар уже набрал прежнюю силу и явно был не против если не обрушиться на врагов боевыми заклятьями, то хотя бы разогнать тело так, чтобы опасная погоня разом превратилась в обычную прогулку по лесу.

Но рисковать не хотелось. Если неведомый менталист действительно был настолько силен, что засек нас в десятке километров от места падения “Петра Великого” — наверняка мог почувствовать и не самую сложную и могучую магию.

— Там река, — негромко проговорила Гижицкая, вытягивая руку.

Действительно — в сотне шагов впереди с негромким плеском искрилась вода. Я бы скорее назвал это крупным ручьем — в самом широком месте поток набирал от силы полтора человеческих роста, а в глубину наверняка был мне по колено… но тем лучше для нас.

— Идем. — Я снова взял Гижицкую за руку. — Сейчас лучше прибавить шагу.

Трава впереди понемногу сменялась грязью — похоже, не так давно прошли дожди, и вода успела изрядно размыть берег. И если на склоне за спиной наши следы сможет отыскать только собака или опытный егерь — здесь их увидит даже младенец. Но если…

Придумал!

— Князь, что вы?..

— Лучше не дергайтесь, графиня. — Я перехватил Гижицкую под колени, поднимая повыше. — Вряд ли вам сейчас захочется купаться.

К счастью, ее сиятельство в столице не злоупотребляла пирожными, а в последние дни и вовсе осталась и без ужина, и без завтрака — так что нести ее оказалось не так и сложно. Я без труда прошел по берегу, оставляя на размокшей земле глубокие отпечатки, забрался в воду — и через несколько мгновений вышел с другой стороны ручья. Сделал несколько шагов до травы — и тут же вернулся обратно, стараясь ступать в следы собственных ботинок.

— Что вы задумали? — поинтересовалась Гижицкая. — Собираетесь нести меня на руках?

— Не дольше, чем потребуется, — вздохнул я. — Постарайтесь не мешать — или мне придется взвалить вас на плечо, как мешок с картошкой.

Угроза подействовала — и ее сиятельство затихла. И даже пыталась помочь, крепко обняв за шею обеими руками. К счастью, дно ручья оказалось довольно плотным, так что я смог прошагать вверх по течению где-то сотню метров или даже полторы. Вода была не слишком холодной, и все же через несколько минут ноги понемногу начали неметь — и я выбрался на берег, отыскав место, где поток натащил откуда-то сверху целую кучу твердых камней.

— Замечательно… И что теперь? — поинтересовалась Гижицкая, когда я, наконец, опустил ее на землю. — Я думала, вы все-таки собираетесь на ту сторону.

— Нет. — Я отер со лба выступивший пот. — Но так мы, пожалуй, собьем немцев с толку: они станут искать следы на другом берегу — а мы тем временем уйдем вверх по течению здесь.

Я и сам не был уверен, что мой трюк сработает — так что снова ускорил шаг, убираясь подальше. Вода наверняка уже успела смыть отпечатки моих ног на дне ручья, и собаки потеряют след — но если среди солдат или офицеров найдется достаточно сообразительный — он вполне сможет догадаться прогуляться вдоль воды — и тогда…

— Прячьтесь, князь! — Гижицкая потянула меня за руку. — Кажется, я что-то слышу.

Ничего похожего на куст или толстое дерево рядом как назло не оказалось — так что мы просто плюхнулись в траву за небольшим валуном. И вовремя — внизу снова послышался собачий лай, и на этот раз куда ближе, чем в прошлый раз: мои выкрутасы в воде заняли не так уж много времени, да и след теперь был куда свежее.

Сначала к ручью выскочили овчарки, а за ними — солдаты. Кто-то из офицеров ткнул прикладом в землю, опустился на одно колено — и, рявкнув на весь лес, первым плюхнулся в воду, поднимая брызги. Похоже, увидел отпечатки ботинок на другом берегу и теперь гнал свое воинство за добычей, которая физически не могла уйти далеко. Не знаю, сколько немецких марок или медалей пообещали горе-следопытам за наши головы — ломанулись они так, будто готовы были бежать хоть до французской границы.

И что-то подсказывало: прежде, чем хоть кто-то из солдат сообразит, что собаки потеряли след — мы будем уже далеко.

— Лучше не сидеть на месте. — Я поднялся на ноги. — Особенно теперь, когда ноги у меня мокрые по самое колено.

Ботинки я не менял, так что даже тоскливо хлюпая при каждом шаге, натирали они не так уж сильно — и дорога через лес давалась без труда. Мы с Гижицкой брели вдоль ручья, пока деревья вокруг не расступились, выпуская нас в поле, за которым вдалеке виднелась дорога с сиротливо торчащим вверх указателем на столбе.

— Трир, — прочитала Гижицкая, чуть прищурившись. — Далеко же нас занесло, князь.

— Вы знаете, где это место?

— Примерно в сотне километров к югу от Кельна… может, чуть больше. Совсем маленький городок на берегу реки Мозель. — Гижицкая на мгновение задумалась. — Хорошая новость — прямо за рекой начинаются владения герцога Люксембургского.

— А плохая? — уточнил я.

— Граница наверняка хорошо охраняется. Особенно теперь.

Я замедлил шаг, разворачивая в памяти изрядно залежавшиеся и покрытые пылью знания местной географии. И расклад получился далеко не радужный: “Петр Великий” рухнул на землю в самой западной части владений германского Рейха. До границы осталось всего несколько километров — буквально рукой подать…

И все же идти туда определенно не следовало. Конечно, Люксембург формально не подчинялся ни покойному кайзеру, ни имперскому парламенту — и уж тем более не стремился вступить в войну на чьей-либо стороне. Но даже если мы каким-то чудом окажемся на том берегу Мозеля и попадемся солдатам…

— Думаю, там нам делать нечего, — вздохнул я. — Бедняга-герцог вряд ли пожелает портить отношения с канцлером Каприви. Его люди выдадут нас по первому же требованию.

— Боюсь, так оно и есть. — Гижицкая покачала головой. — Но если так — то куда?..

— Пойдем на юг. — Я пожал плечами. — Обогнем Люксембург и попытаемся выбраться к французской границе.

— Что? — фыркнула Гижицкая. — Вы собираетесь идти полсотни километров пешком?! Без еды, без нормальной одежды?:

— Видимо, да. — Я пожал плечами. — И даже больше, если потребуется. Но вы, конечно же, не обязаны следовать за мной… Выходите к дороге — рано или поздно здесь проедет какая-нибудь машина. Вам достаточно будет назвать себя, и никто посмеют причинить вреда столь ценному пленнику. И нет ничего позорного в том, чтобы…

— Предлагаете сдаться?! Ну уж нет, ваше сиятельство! — Гижицкая уперлась руками в бока. — Позвольте напомнить, что я служу российской короне — точно так же, как и вы, князь.

Гонка через лес явно далась ее сиятельству нелегко: даже если ночь восстановила силы, теперь их снова осталось не так уж много. Вряд ли столичной красотке когда-то приходилось удирать от солдат, да еще и лишаться родовой магии, без которой она наверняка чувствовала себя голой и беззащитной… пожалуй, как и я сам.

Но гонора у Гижицкой уж точно не поубавилось: она смотрела на меня так, будто нас окружала не неведомая глушь под Триром, а стены клуба “Кристалл”, в котором ее сиятельство по праву называлась хозяйкой.

— Или вам не терпится поскорее от меня избавиться?! Если так — вынуждена разочаровать, князь: я пойду с вами хоть до самого Атлантического океана!

— Ну… в таком случае, наберитесь терпения, сударыня, — усмехнулся я. — Пусть из всей делегации в живых и на свободе остались только мы двое — я все еще намерен выполнить волю его величества императора Павла.

— Так, значит?..

— Именно так, графиня. — Я поправил обрез под курткой и развернулся к дороге. — Мы идем в Париж.