Статский советник

Глава 18

Солнце добралось до зенита и понемногу начинало припекать, хоть день и выдался не слишком погожим. Мы с Гижицкой шли уже несколько часов — сначала петляли в подлеске, стараясь держаться подальше от дороги, но потом даже мне надоело прятаться. В конце концов, странная молодая парочка в поле наверняка вызывала куда больше подозрений — а ловить нас здесь было, похоже, некому.

Солдаты ушли в другую сторону, а других поисковых отрядов нам не попадалось. То и дело мы видели вдалеке людей — или коров, или машины, или одинокий трактор… или даже крыши. То отдельно стоящих ферм, то целых деревенек на полсотни домов или того меньше. Но ничего похожего на военных, полицию или даже егерей с ружьями и овчарками на поводке.

Впрочем, ничего удивительного — не такие уж мы и важные птицы. Уж точне не та добыча, за которой канцлер или кто-то из местных начальников стал бы отправлять целый полк. Солдаты сейчас куда нужнее Рейху под Варшавой, чем здесь, по соседству с крохотным Люксембургом и нейтральной Францией.

Жозеф Бонапарт не спешил лезть в чужие дела. Во всяком случае, пока делегация его российского собрата по престолу не добралась до Парижа. Два человека: семнадцатилетний наследник княжеского рода Горчаковых и совершенно неуместная среди этих полей роскошная столичная модница.

— Прикройте голову, графиня, — негромко произнес я, не сбавляя шага. — Ваши волосы… не слишком-то похоже на местных.

— Даже сейчас? — усмехнулась Гижицкая, поправляя сбившийся платок.

— Особенно сейчас. — Я пожал плечами. — Любое внимание будет только лишним.

Конечно, в округе наверняка бы нашлось немало белокурых девчонок примерно моего возраста. И изрядная часть из них непременно оказалась бы хороша собой. Но Гижицкая… нет, они все и рядом не стояли — даже вместе взятые. Она наверняка не хуже меня владела немецким, а непривычный акцент, пожалуй, смогла бы — случись что — выдать за итальянский или французский. Но черты лица, походка, изящные мягкие руки, не знавшие тяжелой работы, взгляд, осанка…

И то, что называется вполне понятным и одновременно расплывчатым словом “порода”. Столичный лоск, который не не сойдет и за неделю и сама сущность родовитой аристократки, которую не научишься прятать за какие-то сутки. Пожалуй, наша бестолковая маскировка обманет парочку-другую занятых своим делом селян — но первый же егерь или полицейский непременно заподозрит неладное.

— Я и сама была бы не против оказаться где-нибудь подальше отсюда. — Гижицкая огляделась по сторонам. — Впрочем, в этих местах как будто спокойно. Можно даже подумать…

— Что нет никакой войны? — догадался я.

— Вроде того. Ни панцеров, ни колонн грузовиков — ничего. Люди просто занимаются своими делами, убирают урожай, выгоняют коров в поле. — Гижицкая чуть ускорила шаг и поравнялась со мной. — Я понимаю, что Варшава и армия Рейха сейчас далеко отсюда, на востоке… Но все равно непросто поверить, что где-то там — фронт, схватка двух крупнейших в Европе держав.

— Не могу не согласиться, графиня, — кивнул я. — И все же война идет. И именно поэтому мы с вами здесь.

— Ага. Прошли целых десять или пятнадцать километров из четырех сотен до Парижа. — Гижицкая невесело усмехнулась. — Не так весело, как кататься по Петербургу на “Астон-Мартине”, верно, князь?

— Верно, — буркнул я. — Но машину мы здесь не найдем. Местные фермеры явно не богаты, а соваться в село я не собираюсь… Во всяком случае — пока не стемнеет.

Гижицкая не ответила, но по протяжному вздоху я понял, что ее сиятельство уже порядочно утомилась прогулкой. И наверняка не отказалась бы сделать привал… а лучше пересесть на что-нибудь с четырьмя колесами и способностью двигаться по местным дорогам хотя бы со скоростью в тридцать-сорок километров в час. Чего уж там — я и сам не отказался бы от машины, чтобы поскорее убраться подальше от солдат Рейха.

А то и рвануть до самой границы на стареньком грузовичке грязно-серого цвета. Видавшим виды, замызганном и неприметном. Наверняка разменявшим третий, если не четвертый десяток лет со дня выпуска… в общем, похожим на любой другой абсолютной такой же.

Вроде того, что стоял в поле в полусотне метров от дороги.

Что-то подобное и в России лет двадцать назад выпускали тысячами, и даже среди крестьян многие могли позволить себе такую технику: дорого стоить в примитивной, как железный лом, конструкции было попросту нечему.

— Что вы задумали, князь? — тревожно поинтересовалась Гижицкая.

— Очередную глупость, разумеется. — Я огляделся по сторонам и, пригнувшись, постарался укрыться в еще нескошенной траве. — Давайте для начала осмотримся.

Нам повезло: хозяин машины не встретился ни по пути, ни у самого грузовичка. Не знаю, что заставило его оставить технику в стороне от дороги и убраться неведомо куда, но разбираться я, конечно же, не собирался. На мое счастье, дверь была не заперта, и уже через мгновение мы с Гижицкой переместились в кабину. Такого подарка судьбы, как забытый в замке зажигания ключ мне, конечно же, не досталось — но и без него я управился за пару минут.

— Где вы научились этим штукам, князь? — спросила Гижицкая, наблюдая, как я вожусь с проводами под рулем. — Такое впору уметь уголовнику, а не наследнику древнего рода.

— Это… долгая история, графиня, — отозвался я. — Лучше смотрите по сторонам — вряд ли вам понравится выковыривать дробь из филейной части.

К счастью, обошлось. Разгневанный фермер с ружьем наперевес не появился ни пока я ковырялся с проводкой, ни когда грузовичок недовольно фыркнул и затрясся, проворачивая стартером коленвал. Масло в моторе не меняли, похоже, целую вечность: из выхлопной трубы вырвалось целое облако сизого дыма. Бензином воняло даже в кабине, глушитель тарахтел на всю округу — и все же мы ехали.

Медленно, неторопливо выбрались по полю на дорогу — и свернули в сторону реки. Ехать вдоль Мозеля я, конечно же, не рискнул, но и через поля на юг вело немало дорог. Не асфальтированных, местами размытых дождями, покрытых лужами и ямами — однако вполне пригодных для трофейного немецкого грузовика.

Бедняге наверняка приходилось ездить и не по таким.

— Пустите меня за руль, князь.

От неожиданности я дал по тормозам так, что мотор едва не заглох. Нет, конечно, ее сиятельству отлично водила, и управление грузовиком не так уж сильно отличалось от оставшегося в Петербурге “Астон Мартина”, но…

— Здесь довольно тугие педали, графиня. — Я покачал головой. — И я не думаю, что…

— Пустите, — повторила Гижицкая. — А сами лучше спрячьтесь в кузов. Если машину остановят…

— Думаете, женщина за рулем вызовет меньше подозрений?

— Думаю, что с этой щетиной вы похожи на головореза, князь. Мне уж точно будет проще заговорить зубы полицейским или солдатам в патруле.

— Как знать. — Я пожал плечами. — Вы ведь сами говорили, что любая магия может…

— Неужели князь Горчаков такого невысокого мнения обо мне? — Гижицкая приподняла бровь. — Или вы считаете, что мне непременно нужен Дар, чтобы окрутить какого-нибудь местного увальня?

С этим поспорить было непросто. Да и, случись что — куда лучше оказаться незамеченным с оружием в руках и сидеть в кузове, чем в кабине под прицелом винтовок.

— Хорошо, графиня, — проворчал я, дергая ручной тормоз, — будь по вашему.

Забравшись в кузов и укрывшись куском брезента, под которым фермер наверняка возил сено или навоз, я некоторое время с мстительным удовольствием прислушивался, как Гижицкая орудует рычагом передач и с тихой руганью вращает тугой руль. Впрочем, надо признать, управлялась с грузовиком ее сиятельство немногим хуже меня самого. Нас еще какое-то время потрясло на выбоинах, но потом ход выровнялся. Похоже, машина выбралась на дорогу получше и покатилась к югу, постепенно набирая скорость.

Солнце уже понемногу двигалось к закату, но все еще светило изрядно, и под брезентом становилось все теплее и теплее. Настолько, что в определенный момент я даже прикрыл глаза. И пролежал так… достаточно долго: в полудреме, то погружаясь в сон, то снова просыпаясь, чтобы прислушаться к тому, что творилось вокруг.

Пока грузовик не замедлил ход и не остановился. Ничего особенного вокруг как будто не происходило: сквозь мерное стрекотание мотора я слышал только стрекотание кузнечиков в поле, птиц и, кажется, проехавший где-то в половине километра трактор.

Пока совсем рядом с кабиной не раздался мужской голос.

Сон тут же как рукой сняло — и я весь обратился в слух. Разобрать слова получалось с трудом: Гижицкая, разумеется, не глушила двигатель — знала, что сама завести его без ключа не сможет. Говорила что-то, отвечала — кажется, на немецком, спорила, и ей…

— Выйдите из машины, фройляйн. — Голос мужчины зазвучал громче, и теперь в нем прорезались властные нотки. — Прошу, не заставляйте вас упрашивать.

Полицейский. Или даже солдат. Или, того хуже — офицер с целым отрядом: других я пока не слышал, но это вовсе не значило, что грузовик остановил один человек. Я не стал дожидаться, пока Гижицкая наделает глупостей, и, кое-как выбравшись из-под брезента, перекатился по кузову к задней части и там уже сполз на землю. Щели в бортах выглядели достаточно широкими, чтобы меня наверняка заметили со стороны…

Если бы вокруг действительно уже собрался отряд солдат — но, на наше счастье, немец был один. Невысокий полноватый мужчина в черной полицейской форме стоял лицом к кабине — ко мне спиной — и уже успел ухватиться за дверную ручку, явно собираясь в случае чего вытащить непослушную фройляйн наружу силой. Гижицкая выглядела… нет, не то, чтобы испуганной — и все же я бы не сильно удивился, всади она бедняге Булаву промеж глаз.

Твой выход, Горчаков.

Я неслышно скользнул вдоль грузовика, на ходу доставая оружие.

— Поднимите обе руки вверх, герр. — Ствол обреза уперся полицейскому между лопаток. — Не оборачивайтесь и не делайте резких движений — если хотите жить.

Мой немецкий наверняка оставлял желать лучшего — но нацеленное в спину оружие само по себе оказалось достаточно убедительным. Геройствовать бедняга-полицейский, похоже, не собирался — тут же вскинул к небу обе конечности, разве что не подпрыгнув.

— Почему вы остановили грузовик? — негромко поинтересовался я.

— Женщина… мы ищем двоих — женщину и мужчину! Приказ по всем коммунам и полицейским управлениям в округе. — Немец тараторил с такой скоростью, что я едва успевал разобрать слова. — С самого верха, возможно — из столицы. Всем патрулям велели…

— Почему? Что вам известно об этих людях? — Я переглянулся с застывшей в кабине Гижицкой. — Кто они? Как выглядят?

— Вы… они преступники! — тут же отозвался полицейский. — Очень опасные люди! Девушка со светлыми волосами и мужчина… Убил пять человек голыми руками!

Да уж… Похоже, моя слава заметно опередила украденный у местных ветхий грузовичок — а по пути заодно и обрастала весьма занятными подробностями. Впрочем, это скорее значило, что разглядеть меня никто не успел, а выжившие с “Петра Великого”, если вообще имелись — молчали.