Стрела в печень

Событие двадцатое

Не бери взяток ни за какие деньги. Василий Туренко

Брехт не оставил идею стать герцогом Курляндии и не только чтобы Эго своё потешить. Перебился бы и должностью министра Оборона и графским титулом. Впереди полно войн, и там можно не одну герцогскую корону организовать. Дело именно в полном контроле Курляндии и Семигалии Россией. На пути всё ещё стоял Фердинанд. Может и нет, но посланные по его душу тати пока не вернулись и об исполнении поручения не доложили. А вот после того действовать нужно будет быстро. Поднимется волна. Уже сейчас известны имена двух новых кандидатов на этот титул. И это не их пригласили рыцари, это они своих послов прислали в Митаву с предложением возглавить сию бедную и несчастную Курляндию к купе с не менее несчастной Семигалией. На сейме прочтены были два письма: одно от принца Гессен — Гомбургского, другое — от принца Брауншвейгского, состоящего сейчас подполковником в прусской службе.

Принц первый — Людвиг Иоганн Вильгельм Груно Гессен — Гомбургский ( Ludwig Johann Wilhelm Gruno, Prinz von Hessen-Homburg) сейчас состоял на русской службе. Вместе с полком находился в Риге, и был целым генерал-майором. Иван Яковлевич отправил уже в Ригу человечка, из почти полностью сформированного Измайловского полка, с наказом попить горькой с офицерами полка этого принца и всё о нём выведать. Подпоручик фон Крейс вернулся и сказал всего два слова, которые характеризовали принца полностью: «трус и интриган». И это хорошо. Не то что интриган, а то, что трус. Остерман Андрей Иванович тоже поделился о сём Людвиге интересной информацией. За него хотели выдать Елизавету. Мысль не плохая, выдать и услать на Родину. В Гессен тот. Пусть там нищенствуют. Генералу этому сейчас двадцать пять лет. Есть ещё один выход. Грохнуть его. Это рижские сепаратисты покусятся и дадут возможность Бирону, как министру Обороны и Анне Иоанновне, как государыне побороться там с национализмом.

Второй принц был не лучше первого. Он мать его за ногу — будущий муж Анны Леопольдовны и будущий, тоже, батянька Российского императора Ивана VI Антоновича. Сейчас же он — племянник прусского короля Фридриха II и двоюродный брат российского императора Петра II. А ещё он в Реале стане генералиссимусом Российских войск. Антон этот сейчас выглядел как обычный юноша невысокого роста, женоподобный и заика к тому же. Не соперник Бирону точно. Да и как отец русского императора не годился. Нужен высокий красавец, а не мелкий бабообразный заика.

На сейме пока никакого решения не приняли. Но пора было действовать. И путь очевиден, нужно ввести в Митаву Измайловский полк на время, в нём же чуть не половина офицеров — курляндцы, а подполковником целый брат Бирона, а командиром первого батальона другой брат. Они должны «поуговаривать» рыцарей внимательно рассмотреть кандидатуру графа фон Бирона. А если не мытьём, то катаньем. Запереть рыцарей во дворце Курляндских герцогов и не выпускать оттуда, как при выборе папы. Проголодаются и выберут. Ну, это совсем крайний вариант. Мелкие подарки, обещания будущих благ и обилия приправленного солями свинца вкусного рейнского вина, должны сделать своё дело.

Именно для этой цели и Ласси был вызван, провести беседы с самыми главными рыцарями, в том числе с маршалом курляндского ландтага фон Закеном, депутатом на сейм Речи Посполитой бароном фон Хейкингом, и внуком герцога Якова Кеттлера — Фридрихом фон Хомбургом. С той же целью Брехт собирался и Кайзерлинга отправить на Родину на месяц. Поагитировать.

А тут поляки расшалились. Ничего, время пока есть. Нужно дождаться вестей от отправленных в Данциг товарищей.

Рыжий Прокопий Прокопов словно выжидал, где за порогом, только он об этом посланце своём подумал, как пришёл преображенец гренадёрского роста и сообщил, что у рогатки на въезде в Измайлово стоит купчина рыжий и просит передать господину Бирону пароль странный.

— Пароль? — Не сразу Брехт понял, что за купчина.

— У вас продаётся славянский шкаф. — Сделав рожу кирпичом, гаркнул гренадер.

— Вона чё! — Сообразил Иван Яковлевич, помяни чёрта, и тут как тут он. Уже в дверь стучится. У рогатины стоит.

— Что делать? — не понял преображенец.

— Проводи купчину в ротонду. Пусть там меня ждёт, сейчас допишу депешу и спущусь.

Депеша была важной. Любимую игрушку у него отбирают. Башкиры убывают, некого будет учить из лука стрелять. Потому одного из поединщиков, а именно поручика Султанмурата Брехт в Киев не отпустил. Он его решил отправить на побывку на Родину. И не просто родных обнять и жене нового маленького лучника заделать, а набрать, проехавшись по всей Башкирии, новый конный полк. Настоящий из пяти сотен лучших на сегодняшний момент лучников. Конкурсы и соревнования пусть в волостях и дорогах проводит поручик Дюскеев, а новому губернатору надлежало ему помогать, вот и писал сейчас ему писульку Иван Яковлевич.

Генерал губернатором там сейчас непростой человек. Брехт в его судьбе участия не принимал. Анна ещё до его приезда в Москву успела одного из «верховников», а именно Михаила Владимировича Долгорукого из Москвы турнуть. Назначен он был губернатором в Астрахань 08 апреля 1730 года, а месяц спустя сослан на житье в свою боровскую деревню. По делу подложного завещания, за то, что знал и не донёс, приговорён к смертной казни, однако был только сослан. Брехт решил, что не гоже ему в деревне сидеть, пусть Родине послужит и уговорил Анхен отправить его в Казань генерал-губернатором вместо репрессированного Волынского. Нет, Иван Яковлевич не воспылал человеколюбием и всепрощением не заболел. Всё с точностью до наоборот. Нужен был нормальный повод, чтобы и этого жирного гуся, как и Артемия Петровича раскулачить — общипать. Отправить его в Казань, и сто процентов Михаил Владимирович там начнёт татар и башкир доить. А специально посланный туда человечек от Андрея Ивановича Ушакова, пить будет горькую по кабакам и слушать жалобы купцов и дворян татарских и башкирских с мурзами всякими и записывать, а потом хрясь, и так же, как и Волынского, под белы рученьки и на дыбу, а всё имущество в казну. Не всё наворовал, там отчино и дедово? А как теперь отделить? Нет. Конфискация и баста. И айда с небольшой деревенькой (той же Боровской) в Тару, увеличивать народонаселение Сибири.

— Привет, Прокопий Прокопов, — дописав бумагу, обязывающую Долгорукого всячески помогать Султанмурату, Брехт спустился на площадь перед теремом и прошёл в ротонду, а там «купчина» рыжий храпит. В прямом смысле этого слова. Лежит на лавке и храпит. Пришлось пнуть по лавке.