Стрела в печень

Событие пятьдесят третье

Если вы будете думать о том, «что было бы, если…», то у вас будет тысяча прошлых и никакого будущего.

Утро выдалось туманным. От Вилеи плотными белыми клубами туман с самого рассвета стал подыматься на покос этот или выпас, хрен его поймёт, но ближайшие деревни были оцеплены и скотину сюда не пустили. Когда плотный туман распростёрся от опушки леса до реки Брехт понял, что войнушка откладывается. Никуда при такой видимости ляхи не пойдут. Ждать начала сражения всегда муторно, начинаешь всяким самокопанием заниматься. А вот тут если? А вон там не… А вдруг… Даже такие опытные стратегические полководцы, как Брехт места себе не находят. Хоть бы ветер угнал туман куда или солнце бы уж припекло. Солнце на горизонте было. Бледно-красное и еле просвечивающее через белые клубы. Только часам к десяти, когда светило забралось на приличную высоту туман расслоился сначала, а потом и пропадать стал. Всё же малюсенький ветерок в сторону реки был с запада, он в конце концов остатки тумана в воду и загнал.

В подзорную трубу с небольшого холма Брехту лагерь поляков виден не был, а вот затаившихся по обеим сторонам поляны башкир рассмотреть можно. Сами-то зелёные и, может, и не заметно их с приличного расстояния, а вот кони не зелёные, не вывели ещё такой породы. Где-то там в Армении сейчас лимонного цвета коней разводят, но про зелёных и армяне не слышали. Рыжие кони резко выделялись на молодой травке и листьях кустов на опушке.

Опять Иван Яковлевич стал волноваться, что его задумка не получится. И тут щёлкнули, как плети, выстрелы, а следом жахнуло так, что порыв ветра дошёл даже до Бирона, сидевшего на вороном крупном жеребце.

— Ну, началось, — Багратион истово, как всякий неофит, перекрестился.

Выстрелы всё щёлкали и щёлкали, даже в том месте, куда Иван Яковлевич посла Салтыкова появилось облако серого порохового дыма.

— Всех перебьют же! — недовольно пожаловался грузинский князь.

— Прибью Ваньку, — Брехт всё ждал, когда появятся изображающие бегство егерей, а их не было. Неужели окружили их гусары, и те отстреливаются, подороже жизнь продавая.

— Вон они! Скачут! — ткнул пальцем с огромной жуковиной, украшенной кроваво-красным кабошоном, грузинский царевич.

Иван Салтыков на таком же вороном жеребце — старшем брате бироновского «Демона» скакал последним и ещё и из пистолетов отстреливался. Над всадником вспухали облачка дыма и почти сразу в них влетали преследующие егерей гусары. Или не гусары, по крайней мере, крыльев за спиной у них не было. Лазутчики говорили, что по мере продвижения этих двух полков от Варшавы к Вильно к ним примыкали небольшие отряды шляхты. Видимо они и гнались сейчас за егерями. Самое интересное, что из четырёх выстрелов два у Салтыкова получились удачными. Скачущие за Иваном ляхи в красных кафтанах одинаковых, может братья или слуги одного магната, даже общую форму для своих подпанков соорудившего, свалились с коней под ноги коням остальных преследователей.

Брехт за егерей не сильно беспокоился, им ещё пару десятков секунд продержаться, и они пересекут линию, после которой по преследователям ударят из засады другие снайпера. Иван Яковлевич перенёс трубу дальше на запад, последовали ли гусары за егерями.

— Фух, — прямо полегчало. С отставанием в полкилометра примерно неслось плотная стена поляков. Сработало.

— Поднимай, Александр, флаг. Гости пожаловали.

Глава 23