Стрела в печень

Событие пятьдесят четвёртое

Пусть проходит время — не беда.

Остаются рыцари всегда

И всегда готовы ногу в стремя.

Их не замечают иногда,

Но хотя проносятся года,

Рыцари нужны в любое время.

Два года тренировок коту под хвост. Где-то читал Иван Яковлевич или смотрел фильм, как офицера, поведшего за собой в неподготовленную атаку людей и положивших их там, расстреляли. Фантастика, наверное, но Семёна Андреевича Салтыкова точно нужно расстрелять. Ведь всё было обговорено. Вот всё!!! Ссука! Население нужно менять. Хоть родичей куда в Сибирь отправить. А с другой стороны, Иван Салтыков же адекватный человек. Началось, при этом, всё вполне хорошо. Георгиевцы и измайловцы пропустили мимо себя преследователей Ивана Салтыкова с егерями под стрелы башкир, сидящих в кустах, и открыли огонь, когда до общей массы гусар крылатых оставалось метров триста. И открыли огонь не все, а егеря с нарезным оружием. И только, когда вражеская конница полностью втянулась в пространство между рекой и опушкой леса, открыли огонь и все остальные гвардейцы.

Ну, полторы, а может и две уже тысячи всадников — это не мало. А пространство для атаки и трехсот метров это не составляет, минус болотистая местность у реки, так что ляхи вытянулись в длиннющую змею. Нашелся у них там в общей массе здравомыслящий кто-то и попытался развернуть задних, поняв, что влезли в засаду. У поляков не получилось. Салтыков бросил в атаку два батальона Преображенского полка. Дебильный дебил! Зачем? Они бы как раз под его ружья и штуцера выскочили. Посшибали бы всадников пулями и всё. Бой окончен. Нет. Гвардия! Мать её! Выделиться хочется. На развернувшихся шесть примерно сотен гусар крылатых из кустов вдоль реки Вилии выскочило сотен семь гвардейцев на конях. И у тех, и у тех основное оружие — пика. И это в то время, когда уже полно нарезного оружия. И тут что прикольно. Смотрел Брехт «Тихий дон», первый который, и там у казаков и в двадцатом веке пика. И это когда уже пулемёты, шрапнель и даже танки с самолётами есть.

Ладно, бог с ним с Мелеховым, тут наблюдавший за этой бессмысленной атакой, Иван Яковлевич сам за пику схватился, вырвав её у преображенца к нему Анной Иоанновной приставленного, и хотел вести основную массу гвардейцев, в сражении не участвующую, на помощь преображенцам, но увиденное приятно удивило и порадовало. Не зря два года жизни вбухал в учёбу всего четырёх полков.

Не доезжая петров пятьдесят до гусар первые ряды лейб-гвардейцев окутались дымом. Успели вытащить из седельных кобур всадники двуствольные пистолеты, и когда вышли на правильную дистанцию, эти два выстрела произвели. Бабах! Тысяча четыреста выстрелов в упор по шести сотням гусар. Бабах ещё раз, и их количество уменьшило в разы, как бы и не на порядок. И стреляли гвардейцы куда надо, то есть, по людям, а не куда попало, то есть, и по лошадям драгоценным. Такую атаку на учениях отрабатывали. Сначала были среди офицеров господа, уверяющих Брехта, что это их честь роняет. Нужно в честной рубке на саблях определить, чьё кунфу, тьфу, чей бог лучше. Поругал, понизил в чине… Не помогло бы… А вот десятки учений помогли, на автомате сработали гвардейцы. Такую тактику через двести лет изобретёт создатель Первой конной комкор Борис Думенко, а припишут Будённому. И тактику и Первую конную. Теперь Бирону. Добить оставшуюся сотню гусар семи сотням преображенцев не составило труда. Брехт пообещал себе мысленно отругать их за дурость. Не за атаку даже, а за пики и сабли. У тебя есть ещё второй пистолет. Брось ты на землю эту палку и достань его. Ещё тысяча четыреста выстрелов в сотню ляхов. Там дырок будет несовместимых с жизнью столько, что патологоанатом не потребуется. Шесть лишних дырок в голове, скорее всего, (чесание затылка, потом подбородка, после снова затылка) причина смерти — отравление свинцом.

Как ни просил, как ни уговаривал Брехт командиров полков и батальонов, а пленных набралось человек сто. Почти все раненые и только десяток самых важных говнюков, тьфу, главнюков попались в плен целыми и невредимыми. Ну, чуть вредимыми. Их спеленали башкиры арканами. При этом паны попадали с коней. Один руку сломал, один шею (чи позвоночник) и не насмерть при этом. Теперь обездвижен. Будет под себя в кроватке ходить. Если родичи его не добьют. Остальные отделались нелёгким испугом и ссадинами. Шишкой на голове и разодранной кожей на кисти отделался и начальник этого войска — Староста Варшавский граф Юзеф Потоцкий. И не только отделался, а ещё и обделался, пованивало от графа.

Пришлось Ивану Яковлевичу объявлять привал. Раненых нужно было обиходить. Сто человек — это много. А до Вильно ещё целый дневной переход. В принципе, войска к приёму раненых подготовлены. При каждом полку есть медсанбат. Не прям батальон, скорее — небольшая рота. На три тысячи человек около восьмидесяти медбратьев, санитаров и докторов. Ну и возчиков ещё два десятка с ними. Так что, вся рота на двадцати фургонах, по типу североамериканского, получается в сто человек. Разбили палатки и стали лечить ляхов. Прямо просилось их просто пристрелить. С таким трудом добытый в Архангельске йод уходил литрами. Бинты из хлопковой ткани разматывались километрами. Корпия тратилась килограммами. А ещё каждому отвар из ивовой коры и полыни. Столько сил и времени впустую. Добили штыками и нет проблем. Не то время и гвардия же все — дворяне, мать их, как можно других дворян — раненых и пленных добивать. Брехт бы показал, как, но Бирона и так не очень в гвардии любили, да даже тихо ненавидела основная масса офицеров, так что экспериментировать Иван Яковлевич перед основными сражениями не стал. Начал плюсы придумывать от бессилья. Выкуп? Рассказы о непобедимости русских?

— С них же можно выкуп хороший взять! — радовался Семён Андреевич Салтыков.

— Ох-хо. И так бы взяли. Можно за те же деньги родичам и трупп продать. Зато на одного врага России меньше будет.

— Мы возьмём с них честное слово никогда не воевать с Россией. — Умный! Наивный? Тоже рыцарь? Где наши-то понабрались этой заразы?

— Семён Андреевич — это ляхи. Они католики, клятва, данная схизматикам и еретикам для них, ничего не значит. — Брехт рукой махнул, кому объясняет, — Вот если бы они давали клятву при ксёндзе католику, то ещё можно на что-то надеяться, а так. Правда, есть у меня действенный метод. Вам не понравится, но я его применю.

— Говорите! — вокруг собрались все командиры полков и батальонов.

— Да, просто всё. Клеймим тех панов, что выживут. И объявляем им, что в случае следующего попадания в плен и обнаружения на них клейма индивид подвергается кастрации и ослеплению. Всё, добро пожаловать в новый мир, где не будет предательства и клятвопреступников.

— Сурово, но я согласен с вами, Ваше Высокопревосходительство. — Поддержал его Александр Багратион. Ну, у них там именно такие методы в Иране. Там с этим не забалуешь.

Офицеры с генералами побурчали, но вынуждены были согласиться. Александр как-никак царевич, а Бирон — герцог. И брат младший его поддержавший — тоже герцог. Три авторитета в дворянской чести. Опять же генералы все.