Гардемарин

Глава 16

На удивление шлюп шёл довольно неплохо и всё благодаря Иву. Пацан оказался из нас всех самым опытным знатоком парусов. Отличная у нас команда получилась, жаль только маленькая. Я стою на руле и командую Ивом, а уже он канонирами, которые управляются с нашими не многочисленными парусами. Я же учусь у мальчишки, но так, что он и сам этого не знает.

— Ну что же Ив, первый день твой. Представь, что меня тут нет и я просто рулевой — моя хитрожопость не знает предела. Наивный пацан восторженно смотрит на меня с глазами полными слёз от гордости за оказанное доверие. Когда-то я так же учился управлять своим первым китобойцем и сейчас просто иду проторенным путём — я хочу посмотреть, можно ли тебя одного оставлять на вахте.

И вот пацан командует, а я мотаю на ус и запоминаю. Парусов у нас не много, гафель, марсель и два кливера, то есть три косых и один прямой и идём мы галсами. Пятерых матросов вполне хватает для своевременных манёвров, да и с погодой нам повязло. Вот только на ночь нам придётся в дрейф ложиться или якорь ставит, на ещё одну вахту людей просто не хватит. Ведь помимо парусов на корабле ещё куча дел есть. Та же течь в трюме, которая требует постоянного контроля и периодической откачки воды. Должно пройти несколько дней, прежде чем древесина набухнет и течь прекратиться (ну это по моим прикидкам, возможно наши заплаты и вообще отваляться!). Кроме того, команде надо спать, есть, пить, оправляться, следить за порядком, чинить наш отстойный такелаж, и ещё кучу всяких мелочей делать.

Мы с Ивом не покидаем шканцы, команда облюбовала кубрик на баке. Мебели на шлюпе нет, даже матросских гамаков нету, и спать матросам придётся прямо на палубе, используя в качестве постели охапки сена, которые мы нарвали ещё на берегу лагуны. У нас с Ивом ситуация получше. Две нары нам сколотил Дайон, но вместо матрасов тоже сено. Я занял каюту капитана, а Ив спит в кают-компании. По бортам кают-компании когда-то были разборные перегородки, служившие каютами офицерам, там же стояли и пушки. Ни о каком уединении на столь маленьком корабле и большой команде не могло быть и речи. Офицеры спали за ширмами, прямо над орудиями висели их подвесные койки, а из личных вещей был только сундук с одеждой. Во время боя перегородки разбирали, личные вещи сносили в трюм, и нам кораблик достался уже без этих девайсов. Заморачиваться с восстановлением перегородок мы не стали, так что можно считать, что у Ива самая большая каюта на корабле.

Постепенно наше плавание вдоль Африканских берегов стало походить на рутину. На ночь мы всегда старались найти подходящую бухту и бросали там якорь, так же мы поступали при любой угрозе шторма или свежего, встречного ветра. По необходимости пополняли запасы воды и свежего мяса, редкими вылазками на берег. За это время, что мы находились в пути, мы не встретили ни одной живой души. Развороченный глобус, который я подобрал ещё на галеоне, служил нам картой, по которой я отслеживал наш путь. Мы уже вошли в Гвинейский залив, когда на горизонте появились очередные признаки сильного шторма. Ветер усилился, нагоняя волну, черные тучи стремительно закрывали солнце и нам ничего не оставалось делать, как снова искать укрытие. Я было уже направил корабль в ближайшую подходящую бухту, когда ко мне подошёл Дайон.

— Господин Виктор — осторожно обратился ко мне Дайон — мы почти у французской миссии, я был в этих краях ещё совсем молодым юнгой, но до сих пор помню, что, если пройти немного дальше, там буде поселение миссионеров. Это посёлок Ассини и его основали пять миссионеров-капуцинов. Поселение давно покинуто, однако там есть вода, и даже хижины на берегу. Там удобное место для стоянки и идти туда не долго.

Мне было всё равно, лишь бы надёжно укрыть шлюп от бури, и я согласился. Каждый раз подводя корабль к незнакомому берегу или заходя в бухты, я опасался, что мы можем напороться на подводные скалы или рифы. Лоций у нас не было, вперёдсмотрящий не всегда мог предупредить вовремя об опасности, а о том, чтобы быстро остановить идущий по инерции корабль не было и речи. Так что от возможности зайти в надёжную, проверенную и безлюдную бухту отказываться не стоило. Мы направились в Ассини.

Шлюп входил в лагуну, которая делила берег на две части. Южную, плоскую береговую полосу и северную, покрытую холмами. В лагуну впадала довольно большая и полноводная река, делая лагуну на одну треть пресной. Песчаные берега были покрыт пальмами. Да, местечко спокойное, но отмель на южной части лагуны довольно опасная, тут легко можно сеть на мель. Поставив шлюп в самом глубоком месте лагуны, мы кинули якорь и приготовились встречать непогоду. Паруса были убраны и закреплены, пушечные порты, которые были открыты для проветривания подпалубного пространства задраены, и на этом работу мы закончили.

В лагуне было спокойно. В моё время тут был бы шикарный курорт, а сейчас место представляло из себя дикий пляж. На северном берегу виднелись жалкие остатки французского поселения. Полуразрушенные хижины и хлипкий, покосившийся забор из частокола, говорили о том, что место давно покинуто. Высадку на берег я отложил до завтра, уже наступал вечер, а нам, требовалось довольно много времени, чтобы спустить плот на воду. Завтра утром, если позволит погода, мы пойдём за свежей водой и возможно за кокосами, или чего там на этих пальмах ещё растёт. Овощей и фруктов нам очень не хватало, а я боялся цинги, главного врага всех моряков этой эпохи. Любые съедобные растения и плоды, способные насытить организм витаминами были бы весьма кстати, они бы разнообразили наш скудный рацион. Питаться одним мясом и морепродуктами было уже невыносимо. Когда-то, я был прибрежным китобоем, и много общался с чукчами, эскимосами, ненцами, алеутами и эвенками. Эти люди всю жизнь питались только строганиной, кровью и жиром, и признаков цинги у них не было, но это можно сказать отдельный подвид людей, которые отличаются от белого человека, как волк и собака. Цинга — серьёзное заболевание, вызванное недостатком витамина С. По идее, ею должны часто страдать северные народы, испытывающие недостаток в овощах и фруктах. Однако они, никогда этой болезнью не страдают. Всё дело в том, что мясо у них принято есть в сыром виде. Не проходя термическую обработку, оно сохраняет в себе все витамины. Но это не наш вариант, мы находимся в жарком климате, где мясо подвержено воздействию множества микроорганизмов и паразитов. В условиях Крайнего Севера микроорганизмы не выживают, поэтому сырое мясо является вполне безопасным продуктом, ну а для нас, это почти стопроцентный билет на тот свет.

— Дайон, сколько у нас пустых бочек? — во время скромного ужина, когда мы сидели на палубе шлюпа и любовались закатом, спросил я у нашего квартирмейстера.

— Две, господин Виктор, но в остальных вода тоже уже зацвела, поэтому предлагаю поменять завтра воду во всех бочках — ответил мне Дайон, вгрызаясь в твёрдый как подмётка кусок мяса.

— Да, так и сделаем. А чего там за пальмы и что там растёт? Ты же был уже тут — спросил я опытного канонира.

— Кокосовые и финиковые, господин Виктор — охотно ответил канонир — из фиников можно отжать масло, а кокос — это орех с мякотью и молоком! Ох и вкусная вещь я вам скажу! И храниться долго! Нам бы их набрать…

— Во! Правильная мысль! Тоже об этом подумал. Значить завтра помимо воды собираем и финики с кокосами. Берём все, даже не спелые! А ещё нужно поменять подстилки! У меня уже бока болят, всё слежалось и в труху рассыпалось. Если что интересное в поселении чем мы можем поживиться? Может забыли, чего миссионеры?

— Ничего там нет господин Виктор, только голые стены. Миссионеры толи от болезни все померли, толи вернулись назад во Францию, только вот сюда время от времени всё равно корабли заходят, и всё что можно разграбили. Почитай сорок лет поселение пустует, не понятно, как ещё стены держаться — вздохнул канонир.

— Ладно. Давайте спать. Сегодня ночью дежурим по очереди. Зарядить мушкеты и пистолеты, что бы у каждого под рукой были! — почему-то на душе было тревожно.

Уже засыпая на своей жесткой постели, положив на пол рядом с собой два пистолета и саблю, я понял какая мысль никак не могла сформироваться в моей голове! Поселенцы были миссионерами! А это значить, что они шли сюда кого-то обращать в свою веру! Берег не пустынный, по берегам лагуны кто-то живёт. Завтра нужно быть предельно осторожным при высадке!

Проснулся я от непонятного шума. Как будто кто-то стучал о дерево поленом. Спал я тревожно, было чертовски неудобно и жарко. Камзол, который служил мне простыней, сбился от того, что я постоянно ворочался и давил мне в поясницу. Весь потный и злой я сел на нарах и обулся, нужно попить воды и сполоснуться, прежде чем лечь спать снова, заодно и караульного проверю. Снова стук! Да что такое⁈ Это похоже… Это похоже на удар лодки о борт корабля! Схватив саблю и сунув пистолеты за пояс, я рыком вскочил и заорав во всё горло бросился на палубу.

— Тревога!

Проскочив кают-компанию, где на своём месте только просыпался Ив, я вылетел на палубу и нос к носу столкнулся с чернокожим мужиком, который держал в руках усыпанную каменными шипами дубинку. Не задумавшись и секунды, я сделал выпад, и мужик упал с распоротым животом. На палубе вовсю хозяйничали негры, и всё новые и новые появлялись из-за бортов. В том месте, где сидел обычно караульный, была куча мала из тел, кто-то с кем-то боролся. Выхватив пистолет, я выстрелил в ближайшую толпу дикарей, особо даже не целясь.

Ближайшие противники шарахнулись от меня в сторону, а на палубу свалилось ещё одно тело. Из-за спины раздалось два выстрела подряд, оглушив и ослепив меня, это Ив разрядил оба своих пистолета. С бака тоже раздались выстрелы. Канониры вырвались на палубу и открыли огонь из мушкетов. Многоголосы ор разорвал тишину ночи, диверсанты больше не собирались соблюдать тишину. Не давая аборигенам опомниться, я бросился вперёд, раздавая удары саблей на право и налево.

— Ив! Сиди в кают-компании, заряжай пистолеты и стреляй! На палубу не выходи! — прокричал я на ходу, полосуя саблей очередного, подвернувшегося под руку чёрного бандита. Свой второй пистолет я приберёг на крайний случай, не собираясь пока тратить последний заряд.

— Виктор! — крик мальчика заставил меня обернуться. Ив стоял, зажав руками древко копья, которое торчало у него из груди и медленно опускался на колени. Его убийца, подобрав с палубы выпавшие пистолеты отчаянно нажимал на спусковой крючки, направив их на меня. Курки пистолетов были даже не взведены, Ив не успел их зарядить. Выхватив свой пистолет, я выстрелил в нападавшего и бросился к Иву.

Парень был мёртв. Его глаза застыли, на лице не было гримасы боли, а только безмерное удивление и обида. Копьё с обсидиановым наконечником пробило сердце гардемарина.

— П… вам падлы! — прошипел я сквозь зубы, и страшно заорав бросился в самую толпу дикарей, подхватив во вторую руку шпагу Ива.

Я колол и резал, не разбирая кто и где, в ход шли ноги. Моя сабля, то и дело рассекала такелаж, врезалась в борта и мачты, но всё-таки чаще всего она входила в живую и податливую плоть, от чего я весь был забрызган тёплой кровью. На губах появился привкус металла и соли. За это время, что мы провели вместе, Ив стал мне как младший брат. Он был доверчив и всегда принимал за чистую монету всё что я ему говорил, он верил мне и надеялся на меня! Бешенство охватило меня с головой, хотелось убивать!