Фармацевт

Глава 14

С разговорами, она поставила чайник на газовую плиту и принялась рыться в шкафчике.

– Не знаю даже, какого вам чаю налить, – сетовала она, перебирая жестяные и картонные коробочки. – Тут у меня смородина сушеная, там малина. Нет! Пожалуй, я вам заварю иван-чай. В этом году он особо удался. Ядреный получился.

Не сказать, что был в восторге от чая бабы Груни, но пришлось держать покер-фейс и без тени смущения заявить, что ничего подобного раньше не пробовал. Трудно сказать, поверила бабушка мне, или нет. Похоже, её покер-фейс был нисколько не хуже моего.

Мама, кстати, ничего не заподозрила и охотно присоединилась к моим похвалам.

Во время чаепития разговор плавно свернул на нужную тему. Баба Груня жаловалась, что пенсия у неё маленькая всего двадцать четыре рубля. Приходится заниматься продажей настоек и отваров из трав. Все бы хорошо, но в последнее время у неё появились две конкурентки, неподалеку, ловко перенимающие бабушкину клиентуру.

Весь бизнес испортил переезд, состоявшийся пару лет назад. До этого события бабушка проживала в бараке, в котором без малого обитала почти сотня жильцов. Все они, естественно, были в курсе чем занимается баба Груня, как и жители соседних бараков и частных домов. Вернее занимается не Груня, а уважаемая Агриппина Маркиановна. Поэтому от желающих приобрести что-либо из настоек не было отбоя.

После переезда, несмотря на то, что большинство жильцов переехало в этот же дом, число покупателей резко уменьшилось. И что с этим делать баба Груня не знала. Теперь желающие приобрести микстуру от кашля или от поноса заходили чисто эпизодически. А приворотного зелья вообще не спрашивали.

Племянница Тамара из-за отсутствия денег у тетки, явно потеряла энтузиазм в сборе лекарственных трав.

– Да ждет, она не дождется, когда я богу душу отдам, – улыбаясь, сообщила баба Груня.

– Как-то уж очень легко родственница относится к этой теме, – подумал я, но, переглянувшись с мамой, комментировать бабкины высказывания не стал.

– Витька, – бабушка, наконец, обратила внимание на меня. – Мать сказывала, мол, ты мазь ухитрился сделать неплохую?

В ответ, я пожал плечами.

– Не знаю бабушка, вроде бы помогла мазилка, но только одной женщине. Так, что хвастать пока нечем.

– Витя, не сочиняй! – мама выдала меня с головой. – Ты на днях, свечи просто в руках подержал и у меня геморрой прошёл.

С этого момента у нас с бабой Груней завязался разговор специалистов. Конечно, в знании трав она была на голову выше меня. Но, тем не менее, я мог вполне поддерживать беседу на равных.

Засиделись мы у бабы Груни прилично. И если бы маме не нужно было на работу, то, пожалуй, остались бы ночевать. Как говорится, в тесноте, но не в обиде. А в библиотеку в этот день я так и не попал.

Итог разговоров оказался неоднозначный. С одной стороны, баба Груня согласилась взять на пробу немного мази от растяжек и «сонные капли».

С другой стороны, конкретно по деньгам мы не договорились. Мамина тётка и так продавала свои зелья за копейки, поэтому мне ничего обещать не стала.

– Там будет видно, – неопределенно сообщила она, когда мама попыталась прояснить размер будущих доходов.

Но, домой я вернулся в неплохом настроении. Лед, наконец, тронулся, и мне казалось, что в ближайшее время можно надеяться на появление, хоть и небольших, но доходов.

Следующим утром после завтрака выклянчил у мамы три рубля и отправился в турне по магазинам. Ну, в турне, это громко сказано. На сегодняшний день в нашем городе имелся всего лишь один приличный магазин, где продавалась женская косметика, носивший гордое имя «Северянка».

На три рубля я ухитрился купить лосьон «Огуречный», и, отстояв огромную очередь, на оставшиеся деньги купил польский крем для лица.

Добравшись до дома, первым делом пообедал, сознательно оттягивая момент работы с покупками.

Усевшись за стол, взял в руки лосьон и представил, что это лекарство от прыщей.

Увы, знакомого отклика не появилось.

– Видимо, не тот состав, – решил я и попробовал повторить опыт, думая об исчезновении угрей.

Через двадцать минут безуспешных попыток, куда-нибудь определить эту жидкость, я отложил лосьон в сторону.

– Ни на что не годное барахло, – подумал я. – Если только для запаха кожу протирать. Ладно, проверим теперь польский крем, надеюсь, не зря два рубля на него с полтиной потратил.

Крем надежды оправдал.

Стоило представить мысленно возрастные морщинки в углах глаз, как по рукам полыхнуло жаром.

– Очередное зелье готово, – подумал я. – Остался самый простой вопрос, на ком этот крем испытать?

– Витя, обедать будешь, или с лекарствами еще не разобрался? – спросила мама, заглянув ко мне.

После того, как у неё за вечер прошел геморрой, она прониклась немалым уважением к моим способностям. В другой бы раз мог и тряпкой по загривку получить. А сейчас у нас дома тишь, да блажь. Только мне всё кажется, что не к добру такое спокойствие.

– Мама, представляешь, сегодня в «Северянке» польский крем для лица выкинули, – сообщил я, как бы, между прочим.

Но на ту мое сообщение особого впечатления не произвело.

– А для рук, там ничего не было? – поинтересовалась она.

Мне стало неловко. Час провел в магазине, а поискать защитный крем для рук не догадался.

– Не было ничего, – смущенно буркнул я. – Попробую сегодня сам что-нибудь сделать. А обедать буду, конечно.

Мы уселись за стол на кухне. Мама налила мне неполную тарелку пустых щей из квашеной капусты и положила туда поварешку гречневой каши. Сверху вместо вишенки на торте кинула кусочек сливочного масла.

Как ни удивительно, но такое блюдо нравилось мне и в прошлой жизни. Так, что я усиленно заработал ложкой под одобрительным маминым взглядом.

Стакан компота окончательно примирил меня с обедом.

– Мам, я тут с кремом польским немного поработал. Надо бы проверить есть толк, или нет, – сказал я, поставив на стол пустой стакан и слегка развалившись на стуле.

Мама сразу поняла мою мысль.

– Ну, уж нет, никогда я кремами не пользовалась, и пользоваться не собираюсь, – заявила она. – Моё лицо меня вполне устраивает.

Другого заявления от неё я не ожидал, поэтому молча смотрел ей в глаза и слегка улыбался.

– Ну, ладно, – давай попробуем, – нехотя сказала она. – Как хоть им пользоваться надо?

– Давай для начала попробуем за ухом чуточку крема нанести. Это место всегда волосами прикрыто, так, что никто ничего не заметит.

С тяжелым вздохом мама убрала прядь волос от уха, и я стеклянным шпателем нанес на кожу немного крема, как раз туда, где начали формироваться две, пока еще совсем крохотные морщинки.

– Вроде бы ухо холодит, – сообщила мама.

– Сейчас крем впитается, и ничего холодить не будет, – заверил я её.

До понедельника, когда мне надо было идти на учебу, я успел поработать над купленной в аптеке валерьянкой. Кроме того, потратил десяток яиц на мазь от растяжек. Сделал бы и больше, но просто не хватало внутренних резервов организма.

Это, конечно, не радовало, но оставалась надежда, что мои силы со временем будут прибывать.

Баба Груня, когда я принес свои изделия, скептически осмотрела и обнюхала каждый пузырек.

– Ну, и что мне людЯм говорить? – спросила она.

– Ничего сложного, – ответил я. – Сонное зелье, на травах. На ночь по пять капель, больше не требуется.

– Проверял на себе?

– Именно так, – согласился я.

– Ладно, возьму, – сообщила баба Груня. – Есть тут у меня одна фифа, мучается от бессонницы который год, все таблетки ей не в нос. Кучу врачей в городе обошла без толку. Но язык у неё без костей, если микстура эта поможет, полгорода об этом узнает.

Только я хотел заговорить о деньгах, как входная дверь открылась.

– Томка, явилась, не запылилась, – тихо себе под нос буркнула баба Груня.

Через минуту в комнату зашла бледная тощая дама лет тридцати с химической завивкой на голове в форме проводника, она подозрительно оглядела меня, но, видимо, узнав, улыбнулась.

– Что-то Витюша к тебе зачастил? – обвинительным тоном спросила она и перевела взгляд на бабу Груню.

Однако баба Груня под взглядом племянницы нисколько не смутилась.

– А ты, что, дорогуша, думала, обо мне только ты вспоминаешь? Ничего подобного, вот и Витя меня навестил. Видишь, баночку брусники принес, да маринованных опят, – ответила она за меня.

– Пфе! – пренебрежительно фыркнула Тамара. – Подумаешь, опята маринованные. А то, что я тебе листьев иван-чая килограмм пятнадцать принесла, уже не помнишь?

– Томка! Побойся бога! Когда ты мне столько листьев приносила, – воскликнула баба Груня. – Вот смотри, весь твой чай тут, как тут.

С этими словами она достала из шкафчика двухлитровую банку на треть заполненную сухим ферментированным листом.

Запал у Тамары на глазах испарился. Доказывать сколько она еще сделала добра, не стала, спокойно уселась за стол и попросила:

– Баб Груня, мне чаю налей, пожалуйста, я прямо с рейса к тебе пришла. С утра крошки во рту не было.

– Денег просить будет, – пришла мне в голову неожиданная догадка.

Догадка оказалась правильной.

Тома сначала пыталась увести бабулю в комнату, чтобы я не слышал их разговор. Но баба Груня очень ловко делала вид, что ничего не понимает.

Так, что Тамаре вскоре надоело делать намеки, и она прямо заявила:

– Баба Груня, дай мне в долг сорок рублей. Как раз хватит нам с Гришкой до получки дотянуть. А в ноябре я тебе аванс свой отдам, ровно сорок рублей.

– А когда ты мне сто рублей отдашь, которые в августе занимала, – спросила бабушка. – Ты тогда меня без копейки оставила. Хорошо люди помогли.

– Баб Груня, ты все путаешь, те сто рублей ты мне заплатила за то, что я тебе сабельник с чемерицей на болоте собирала, да малину сушила. – нахально заявила Тамара.

У бабки от такой наглости на какой-то момент даже дар речи пропал. Она беззвучно разевала рот, пытаясь что-то сказать.

Наконец, дар речи вернулся, и бабуля выпалила:

– Томка, зараза, ты с ума съехала?! Сто рублей за небольшой мешок сабельника и чемерицы.

В общем, слушай мое слово. Денег в долг ты не получишь, пока сто рублей не вернешь.

Говоря эти слова, баба Груня искоса поглядывала на меня.

Тамара тоже заметила этот взгляд.

– Понятно, откуда ветер дует, – пробормотала она с кривой усмешкой. – Ну, гляди бабка, не прогадай. Сляжешь, так некому будет стакан воды подать. Зря ты на Вальку Гребневу рассчитываешь, она та еще профура, наобещает с три короба и в кусты.

До этого момента я сидел тихо и в разговор не встревал. Но сейчас сделать это все равно пришлось.

– Тетя Тамара, следите за своим поганым языком и мою маму не вспоминайте – высказался я.

– Ах, ты сморчок! – воскликнула Тамара, – еще голос подаешь, Обнаглели со своей мамашей. Захотели квартиру захапать, но ничего у вас не выйдет. У меня уже все давно схвачено.

Видимо, мое присутствие явилось стимулом для бабы Груни, потому, что та храбро прервала племянницу.

– Это ты Тамара к тому, что я обещала твоего Данилку к себе прописать?

Так, вот, передумала я. Ничего тебе, моя любезная не светит. И денег тебе больше не дам. Хватит меня обирать.