Фармацевт

Глава 18

Да, уж, капли можно было с собой не брать. Никому они не понадобились. Кроме нас мамой, Кости и нескольких старух соседок на кладбище никто не появился. Ну, исключая двух алкоголиков, с утра выкопавших могилу и сидевших на куче песка, со скучающими лицами, наблюдая за нами.

Эти же два пособника Харона после прощания с покойной ловко опустили в могилу на полотенцах гроб с телом бабы Груни. Мы сыпанули на него по горсти земли и, дождавшись, когда в сформированную могильную насыпь поставят красную, деревянную пирамидку, расплатились с работниками и отправились на поминки.

Хорошо иметь будущего отчима с машиной, пусть и государственной. По крайней мере, в столовую, где пройдут поминки, мы возвращались на колесах.

На поминках народа присутствовало все же больше чем на кладбище, что несколько обрадовало маму. Поминки проходили в рабочей столовой, где Костя вчера, не подумав, заказал стол на двадцать человек.

Поэтомукогда мы зашли в помещение, мама облегченно выдохнула:

– Слава богу! Почти все соседи пришли. Так, что съедят все. Зря только расстраивалась.

– Конечно зря! – согласился я, глядя в окно, где в сторону входа торопливым шагом двигалась Тамара Синицына с мужем и дядей Леней, которого уже слегка пошатывало. – А если не съедят, то Синицына заберет.

Как ни странно, тётка Тамара больше не выступала, то ли ей не хватало красноречия, то ли не хотелось терять время на разговоры, когда можно было на халяву выпить и закусить. Дядя Леня, как и ожидалось, кое-как пробормотав слова соболезнования, выпал из беседы уже минут через пятнадцать. Мы с Костей оттащили его в уголок зала, спрятав за большой фикус, где дядя Леня благополучно проспал до того, как присутствующие начали расходиться.

Так, что похороны и поминки в этот день прошли у нас тихо и спокойно, без эксцессов.

После поминок у нас разыгралась непродолжительная дискуссия, кто, куда сейчас пойдет. В итоге я отправился на свою новую жилплощадь, а мама с Костей, весьма довольные этим обстоятельством, собрались к нам домой.

Сам Костя овдовел три года назад и жил в настоящее время в скромной барачной однокомнатной квартире вместе с дочкой, довольно острой на язык особой четырнадцати лет. А та в последнее время стала интенсивно интересоваться, отчего любимый папочка начал так часто оставлять её ночевать у бабушки.

Когда Костя с простодушным видом рассказывал об этом, мне так и хотелось ему сказать:

– Да, все твоя Катька прекрасно знает и понимает, а вопросы задает из обычной женской вредности.

Мысленно же я пожалел маму. Кто знает, как у неё сложатся отношения с будущей падчерицей. Уж очень сложный у той сейчас возраст.

Когда собрался уходить, мама все же шепнула:

– Витя, ближе к вечеру приходи домой. Костя все равно ночевать к себе уйдет. Беспокоится за Наташку свою.

– Подумаю, – кратко сообщил я и направился к выходу.

Десятое мая, как и девятое отличилось замечательной погодой. Поэтому я шел, не торопясь, подставив лицо весеннему солнцу, жмурясь от его лучей.

– Гребнев! – послышался удивленный мужской голос. – Ты, почему не на занятиях?

Открыв глаза шире, обнаружил, что чуть не столкнулся с директором училища.

– Все, как всегда, – насмешливо подумалось мне. – За зиму ни разу не встречался на улице с Дмитрием Игнатьевичем. А стоило раз не пойти на учебу, он тут, как тут.

– Похороны у меня сегодня. Бабушка умерла, – ответил я.

Москальченко неуверенно улыбнулся.

– Виктор, если ты так хочешь меня провести, не стоит этого делать. Такими вещами не шутят. – Наставительно произнес он.

– Так я и не шучу, – сообщил я. – Сейчас вот с поминок иду.

Директор явно почувствовал себя неловко.

– Ну, тогда понятно, сочувствую вашей семье, – сказал он и добавил.

– Кстати, давно хотел с тобой поговорить, зайди, пожалуйста, завтра ко мне после первого урока. Хорошо?

– Хорошо, – согласился я и на этом мы разошлись.

По дороге в новое жилище я зашел в гастроном, прикупить кое-чего к ужину.

Вроде бы я поживший, много видевший человек, но дверь в опустевшую квартиру открывал с некоторым трепетом. Видимо, несмотря на возраст, мы все волнуемся, встречаясь со смертью.

В квартире, после того, как вынесли гроб с покойной бабой Груней, оставался жуткий бардак. Полы затоптаны, в углу комнаты на пол были скиданы охапки сухих трав, закрытые драной простыней.

На кухне все дверцы старого буфета были открыты. Короче было ясно, что здесь кто-то что-то усиленно искал.

Что искали, было понятно, при взгляде на распотрошенную перину.

Тяжко вздохнув, я поставил сетку с продуктами на кухонный столик, посмотрел время и начал переодеваться. Благо, мою рабочую амуницию никто не спер.

Когда я начал уборку, времени было около пяти часов пополудни. Когда же вылил последнее ведро грязной воды в унитаз, на часах была половина десятого вечера.

– Мда, Валентина Викторовна меня точно сегодня домой не дождется, – подумал я, поставив чайник на газовую плиту.

За время уборки я курсировал на улицу к мусорному контейнеру раз двадцать. Поэтому устал, как собака, но труды окупились, квартира без хлама показалась намного просторней. Ревизию платяного шкафа я оставил на следующий день. Хотя там, без сомнения уже покопалась тетка Тамара. Видимо, ключи от квартиры имелись у неё в не одном экземпляре. Поэтому на завтра у меня была запланирована еще и смена дверного замка.

Стенной шкаф в коридоре тоже не избежал проверки четы Синицыных, но трогать многочисленные пузырьки с настойками и мазями, заполнявшими его, они не рискнули. Баба Груня не утомляла себя наклейкой этикеток, поэтому узнать, для чего конкретно нужна та, или иная микстура, было сложно.

Я тоже пока не стал трогать содержимое шкафа и собрался ужинать.

Но только я, усевшись за стол, потянулся вилкой за первым куском жареной докторской колбасы, как раздался осторожный стук в дверь.

– Звонок надо будет купить, – подумал я, вставая из-за стола. Натруженные за вечер ноги отозвались умеренной болью.

– Кто там? – спросил я.

За дверью раздалось недоуменное покашливание.

– Мне бы бабу Груню надобно, – ответил старческий голос.

Открыв двери я увидел субтильного дедка, лет восьмидесяти.

– Мальчик, ты кто такой? – спросил он, пытаясь заглянуть за моё плечо, в надежде увидеть хозяйку квартиры.

– Живу тут, – ответил я. – А вы сами кто такой?

– Так, эта, мне бы бабушку повидать?

– Умерла бабушка, сегодня похоронили, – сообщил я.

Дед огорчённо ахнул и прослезился.

– Что же теперь делать, как жить теперича буду – спросил он, обращаясь в никуда.

Я наблюдал за ним с профессиональным интересом. Старческий эгоизм пер из деда со страшной силой. То, что баба Груня умерла, его вообще не волновало, его заботило лишь то, что он остался без своей мази, или настойки. Не знаю, что уж ему баба Груня продавала.

Но клиентуру следовало сохранять, поэтому я спросил:

– Дедушка, а что вы покупали у бабы Груни?

Дед с подозрением глянул на меня и нехотя произнес:

– Микстурку одну она мне делала.

– Какую? – попытался я уточнить.

– Особую, – сообщил собеседник, не вдаваясь в подробности.

Что-то начало складываться в моей голове.

– Дедушка, вы не стесняйтесь, говорите всё, как есть. – ободрил я возможного клиента. – Мы с бабушкой последний год вместе снадобья варили, Может, я найду, что вам нужно.

– Не знаю, – протянул он с сомнением. – Зеленый ты еще, понимаешь ли, хоть чего в этом деле?

Я пожал плечами, вопросительно глядя на деда.

– Аа, ладно, понимаешь парень, микстурку я у неё покупал, чтобы стояк работал. – признался тот.

Сдерживая смех, я поинтересовался.

– Ну, как помогало?

– Еще как, – напыжился дед. – Бабка довольна оставалась.

– Проходите в комнату, – предложил я. – Посидите здесь, сейчас гляну, возможно, такая микстуру бабуля уже сделала.

То, что баба Груня делает и продает такие настойки, я знал, но даже не представлял, что у неё имеется такой необычный покупатель.

Пузырек с темной жидкостью, пахнущей сельдереем, я нашел довольно быстро.

– Сколько вы за неё платили, – спросил я, когда дед признал свое лекарство и убрал его в карман пиджака.

По бегающим глазам деда, сразу догадался, что тот сейчас соврет.

– Так, ты парень, может мне, как подарок отдашь, навроде, как память о покойной старушке. – промямлил он.

– Хорошо, берите, – согласился я, – только в следующий раз такой пузырек меньше чем за десять рублей не отдам.

– За скока, за скока? – возмутился дед. – Парень, совесть то имей! Бабка мне за три рубля такой пузырь продавала. Как раз на месяц хватало. А ты чего, можешь такую настойку сам сделать? – спохватился он.

– Могу, – кивнул я.

Подумав, дед полез в карман, вынул кошелек и, отсчитав от тоненькой пачки три бумажки по рублю, протянул мне.

– Ладно, заплачу, как с Груней договаривались, но смотри парень, ежели обманешь, не сможешь сварить такую же настойку, я из тебя душу выну. Приду со своей Настасьей и выну.

Даже не спросив, как баба Груня умерла и, где её похоронили, дед с довольным видом выскользнул из квартиры и, как мышь начал спускаться по лестнице.

Я же отправился доедать остывшую колбасу, облитую острым томатным соусом. Соус был неплох, в нем в отличие от кетчупов будущего, никаких модифицированных крахмалов и глютаматов еще не имелось.

– Интересно, что сейчас дед делает? – пришла в голову дурацкая мысль. – Разложил уже свою бабку, или нет?

Хмыкнув, я выбросил подобную ересь из головы и начал обдумывать свои шаги по обустройству квартиры.

Затем незаметно начал размышлять о своей новой жизни. Как – то все у меня слишком гладко складывается. Еще год назад я попал в тело, скажем так, весьма недалекого и физически малоразвитого парня, то через год все капитально изменилось.

Мои бывшие одноклассники при встрече на улице меня просто не узнают. Кроме, пожалуй, Нинки Карамышевой, да Светки Птичкиной, девиц встречающихся со мной во дворе почти каждый день.

А теперь у меня полный карман денег и своя квартира, ну, не своя, конечно, государственная, но на данный момент моя.

И как бы эта светлая полоса в жизни не перешла в темную.

В прошлой жизни я был убежденным атеистом, но в этой, моя уверенность в отсутствии некого разумного начала Вселенского масштаба была поколеблена. Потому, что ничем другим я не мог объяснить для себя перенос в новую жизнь.

– Поймав себя на этих размышлениях, зло выругался и отправился спать. Утро, как говорится, вечера мудреней и нечего задумываться о пустом. То бишь, искать причины, по которым тебя переселили в новый мир. Надо просто жить и радоваться новой жизни, используя по полной программе свои знания о прошлом.

– Проснулся часов в семь утра. Как раз, когда кукушка на ходиках выскочила из гнезда и звонко огласила начало дня.

Ночевал я на старом видавшем виды диване. Вроде бы предрассудков у меня никаких не имелось, но на кровать бабы Груни лечь я пока не рискнул.

Можно было бы встать и позже, но, к сожалению, мне придется еще ехать домой за портфелем с учебниками и халатом.