Фармацевт
- Автор: Александр Санфиров
- Жанр: Альтернативная история / Попаданцы / Самиздат, сетевая литература
- Дата выхода: 2022
Читать книгу "Фармацевт"
Глава 26
– Пусть зайдет ко мне, – раздался голос из-за полуоткрытой двери с надписью «заведующий аптекой, старший провизор Коган С.И.».
– Проходи, – уже спокойно предложила мне женщина и зашагала дальше по коридору.
В прошлой жизни мне так и не довелось побывать в этой аптеке, поэтому я с неподдельным интересом изучал кабинет Когана. Во-первых, в нем было так накурено, что можно было вешать коромысло. Во-вторых, даже сейчас Соломон Израилевич интенсивно затягивался беломориной.
Сам он, сверкая бритой головой, восседал за роскошным двухтумбовым столом. На столе, застеленном зеленым сукном, стоял старинный чернильный набор и промокательница с ручкой в форме змеи с чашей. За спиной Когана вся стена была закрыта стеллажом, заполненным книгами от потрепанных старых фолиантов, до вполне современных переплетов.
Естественно, книги сразу приковали мое внимание.
– Что, нравится? – спросил провизор, с кряхтеньем выбираясь из-за стола. В этом ему помогала трость с гравировкой и с ручкой из слоновой кости. Невысокий слегка сгорбленный старик встал рядом со мной и снизу вверх посмотрел мне в глаза.
– Конечно, – подтвердил я и спросил:
– Здесь у вас, наверно, в основном книги по фармакологии?
– Ну, в основном да, – подтвердил собеседник, типичный носатый еврей с выпуклыми печальными глазами. – Хочешь посмотреть?
После моего кивка он продолжил:
– Ты, наверняка, понимаешь, что лишний санитар мне в аптеке не нужен. Наши санитарки, вполне справляются со своей работой. А взял я тебя к нам по другим соображениям.
Сказав эти слова, он замолк и уставился на меня.
– Наверно, сейчас я должен спросить, в качестве кого вы меня согласились взять, – не удержался я от ехидного вопроса.
– Совершенно верно, – согласился Коган и, направившись к двери, сказал:
– Идем сейчас со мной.
Выйдя в коридор и пройдя несколько мимо нескольких кабинетов, мы вошли в очередную дверь с надписью «Ассистентская».
В довольно большом помещении за аптечными столами работали три женщины. Одна из них что-то перетирала в большой ступке. А две занимались взвешиванием каких-то порошков. На наше появление они даже не подняли головы.
– Внимание, дамы, – отвлек их от работы начальник. – Хочу представить вам нашего будущего коллегу, Виктора Николаевича Гребнева, студента, теперь уже второго курса нашего медучилища.
Две молодые женщины с интересом уставились на меня. А третья, дама лет семидесяти пяти, мельком глянула в мою сторону и вновь принялась за свою работу.
– Анна Тимофеевна, – обратился именно к ней старший провизор. – Передаю мальчика в ваши надёжные руки, как вы и просили. Проведите для него небольшую обзорную экскурсию и решите, где бы он смог с наибольшей пользой для нашего учреждения приложить свои способности.
Старуха картинно вздохнула.
– Соломон Израилевич, поразмыслив я решила, что и Марья Федоровна вполне бы справилась с этой задачей. Вы же видите, я выполняю срочное требование урологического отделения.
– Анна Тимофеевна! – в голосе Когана прорезались металлические нотки. – Вы помните наш последний разговор на прошлой неделе?
– Да помню, я его, помню, – ворчливо отозвалась женщина, выбираясь из-за стола.
– Вот и отлично, – резюмировал заведующий, после чего хлопнул меня по плечу, подмигнул и отправился к себе в кабинет.
Как только за ним закрылась дверь, Анна Тимофеевна с хищной улыбкой воскликнула:
– Наконец, я до тебя добралась. Ты вообще в курсе, что у нас о тебе рассказывают.
– Ничего не знаю, – мотнул я головой.
– Не знает он, – обернулась старуха к своим коллегам, как бы за поддержкой. – Ты же понятия не имеешь, что после того, как в прошлом году сделал мазь для девчонки из автоклавной, к нам табунами беременные ходили, требовали такую же мазь сделать. Даже образец принесли – полграмма для изучения.
Как будто мне больше делать нечего, Но с Соломоном Израилевичем не поспоришь.
Тут Анна Тимофеевна, пристально глядя мне в глаза, сообщила:
– Несколько я смогла понять, образец представлял собой грубодисперсную эмульсию из сока листа алоэ, смешанного с яичным желтком. Однако на спектрофотометрии полученные результаты исследования со стандартными данными абсолютно не коррелировали. И вообще, что сделал с этим яйцом, что оно до сих пор не протухло? Как такое может быть?! Мы тут все голову сломали над этим вопросом.
– И долго вы ломали голову? – поинтересовался я.
– Нет, конечно, – усмехнулась женщина. – Если бы не просьба Соломона Израилевича, я бы вообще не взялась за это исследование. Было бы что исследовать. Мне и без этого работы хватает.
А тут тебя снова черти принесли. Коган опять всю эту эпопею вспомнил. Ладно, пойдем, я сейчас тебя быстренько проведу по кабинетам, покажу где, что трогать нельзя, потом займемся инструктажем по технике безопасности.
Хотя Анна Тимофеевна и обещала быструю экскурсию, ходили мы с ней по аптеке чуть ли не час. Когда она узнала, что моя бабушка занималась травами, провизора прорвало на воспоминания. Оказывается, во время войны, она, тогда еще фармацевт по образованию работала в одной из Ленинградских аптек, и летом занималась сбором лекарственных трав, вместе со своими коллегами, ухитряясь в городской черте собирать их тоннами.
Когда мы зашли в блок, где в стерильной половине готовились растворы, а в большом зале напротив получали дистиллированную воду, на стене там висели два дистиллятора, посредине зала стоял медный, пузатый бидистиллятор, чем-то напоминающий восточный кувшин, только гораздо большего размера, Анна Тимофеевна с горечью призналась:
– Мы в блокаду даже мечтать о такой роскоши не могли. Воду для растворов кипятили в кастрюлях, чанах. Дистиллированной воды днем с огнём было не достать. Да, что говорить, мы сфагнум для перевязок собирали. Бинты по нескольку раз стирали, кипятили и снова пускали в дело.
При этих словах, я подумал:
– Повезло тебе Анна Тимофеевна, не доживешь ты до бинтов капиталистической России, которые даже один раз использовать проблематично. Иосиф Виссарионович таких бы производителей сразу к стенке поставил.
Две санитарки, меняющие стеклянные бутыли под дистилляторами с любопытством поглядывали на нас, пытаясь понять, почему перед этим юнцом так заливается провизор-аналитик Семенова, которую они боялись больше чем заведующего из-за её дотошности и вредности.
Долго в недоумении они не находились.
– Девочки, я вам помощника привела, – пояснила наше появление провизор.
– Практикант из медучилища, до обеда будет у вас работать. Вы уж не давайте ему лениться. Парень молодой, здоровый, кровь с молоком.
При этих словах она нахально ущипнула меня за щеку. От удивления я потерял дар речи и растерянно смотрел на эту пенсионерку.
Зато санитарки дружно засмеялись, когда Анна Тимофеевна вышла из зала.
– Тимофеевна у нас к молодым мальчикам неравнодушна, – пояснила одна из них. – Своих то детей у неё никогда не было, вот она к чужим и пристаёт.
Несколько минут женщины выясняли, кто я такой и откуда взялся. А затем пришлось взяться за работу.
В больнице на восемьсот коек, растворов требуется море. Поэтому дистилляторы работали без перерыва. Санитарки последовали совету провизора и нагрузили работой меня капитально. Вроде бы бутыли наполнялись достаточно медленно, и можно было отдохнуть. Но кто же мне это позволит. Посоветовавшись, женщины решили, что пока я здесь, можно устроить капитальную приборку на складе, где до обеда пришлось ворочать бутыли в пыльных рогожах, коробки с препаратами и прочую дребедень.
Ближе к часу дня меня отпустили на обед. Выходил я из аптеки через ожидальню – комнату выдачи лекарств и растворов. Народу там собралась – тьма и все эти медсестры и санитарки проводили меня вопросительными взглядами.
– Понятно, – мысленно вздохнул я. – Сегодня вся больница будет в курсе, что в аптеке появился новый работник.
В буфете, как всегда, стояла толпа народа. А очередь явно была формальностью, потому, что вновь подходившие сотрудники без стеснения вставали к своим коллегам.
Я собрался, было уйти, как вдруг меня подозвала Анна Тимофеевна, та стояла второй в очереди перед кассой, но когда она пропустила меня вперед, в оживленно болтающей очереди на секунду наступило озадаченное молчание.
Уселись мы с ней за один столик. Ели мы молча, но когда я собрал посуду, чтобы унести в мойку, Анна Тимофеевна сообщила:
– На сегодня твоя работа в блоке дистилляции завершена. Жду тебя в ассистентской.
– Интересно, чего ей надо? Неужели будет снова пытать меня по поводу мази? – думал я, шагая по тенистой тополиной аллее к зданию аптеки.
Когда зашел в ассистентскую первым делом увидел блестящую лысину Соломона Израилевича, сидевшего за столом рядом с Анной Тимофеевной.
– Ага, вот и наш герой явился, – прокомментировал он мое появление. – Проходи, присаживайся рядом со мной.
Я примостился рядом с ним, усевшись на вращающийся лабораторный табурет.
– Смотри, – Коган показал мне стеклянную плошку, с коричневатой густой массой. – Это основа для ректальных свечей. Урологическое отделение заказало нам свечи с фурадонином, у них тяжелый больной поступил с абсцессом предстательной железы, лечащий врач надеется, что свечи помогут.
– Соломон Израилевич, вы серьезно сейчас говорите, или шутите, – удивился я. – Больному надо массивные дозы антибиотиков внутривенно вводить, там же до сепсиса недалеко. А вы хотите его свечками лечить.
– Ну, это не я хочу, а лечащий врач, – сообщил Коган. – Дело в том, что у больного аллергия на пенициллин, а стрептомицин, которые ему начали колоть, как мертвому припарки.
Он наклонился ко мне и заговорщицки произнес.
– Мне приятель из Москвы прислал несколько упаковок гентамицина. С заведующим урологией мы и согласовали изменение рецепта. Может, слышал о таком лекарстве?
– Слышал, конечно, – буркнул я. – Антибиотик, производное аминогликозидов. Эффективен, как против грамположительных, так и грамотрицательных бактерий. Вроде бы года три или четыре, как его начали производить в Соединенных Штатах. Хорошие у вас связи Соломон Израилевич.
– Видали, Анна Тимофеевна, какая у нас молодежь образованная, – восхитился Коган.
Семенова с любопытством посмотрела на меня.
– Виктор, откуда такие сведения?
Я пожал плечами.
– В Ланцете прочитал, еще в прошлом году.
– Да ты полон талантов, наш юный друг, владеешь английским языком, значит, – задумчиво протянул Коган. – Ну, что же, я что-то подобное и подозревал.
Видишь ли, мы с Анной Тимофеевной посоветовались и решили в процесс создания этих свечей включить и тебя.
Конечно, суппозиторную основу сделал лично я, сильно сомневаюсь, что у тебя она с первого раза получилась, а гентамицина у меня не густо.
Но выкатать суппозитории для тебя трудности не составит.
Сейчас Анна Тимофеевна покажет тебе, как надо работать с пилюльной машинкой и ты займешься этим делом.
– Похоже, меня раскрыли, несмотря на всю мою шифровку. Старый провизор что-то заподозрил и теперь хочет убедиться в своих подозрениях, – думал я. – Что же делать, если я оставлю все, как есть, больной, скорее всего, отдаст богу душу. Если же усилю свойства антибиотика, Коган точно поймет, в чем дело.