Поправка курса

Глава 18

18

15-го октября 1904 года, пятница

Ялта

— Это не позор. Это позорище! — Альтшуллер печально покачал головой.

— Что вы так переживаете, Исаак Наумович? Ну, постреляли моряки не в тех. Дело на войне обыкновенное, — Синани говорил взвешенно и спокойно. — На войне, как и в мирное время, лучше перебдеть, чем недобдеть!

— Да постреляли бы — беды большой не было, если бы только не в тех. Они же и свой крейсер, «Аврору» обстреляли, а это уж никуда не годится!

У Альтшуллера на «Авроре» служит муж кузины. Вот он и волнуется, Исаак Наумович.

— Не торопитесь, и не торопимы будете. Вполне возможно, что обстреляли как раз тех. Что были там миноносцы. Японские или нет, но были. Но ушли. А рыбаки… рыбаки стали жертвой Большой Политики, — Суворин отложил газету.

Мы, по привычке, собрались у Синани в задней комнате «Избушки». Дела у Исаака Абрамовича шли хорошо, он нанял третьего приказчика и подумывал о расширении магазина. Пока только подумывал: впереди зима, время небойкое. Да и «Франция» не резиновая.

К трём стратегам присоединился четвертый, Алексей Сергеевич Суворин. Он решил, что внучке Наде лучше бы провести зиму в Крыму, ну, и он заодно тоже побудет на полуострове. Альтшуллер осмотрел девочку, и счёл совершенно здоровой, но идею зимовки здесь, на Юге, одобрил. Петербург, конечно, столица, но не детский город, особенно в тёмную половину года, от осеннего до весеннего равноденствия.

Я думаю, что Суворину было здесь просто интересно. Синематограф, ветровые электростанции, и, в особенности, санатория. Мы и собрались обсудить санаторию, но вмешались новости. Эскадра Рожественского вступила в бой с английскими рыбаками. Утопили одно рыболовецкое судно, двое рыбаков погибли. С нашей стороны от дружественного огня на крейсере «Аврора» ранены двое, сам крейсер получил повреждения. На броненосце «Орёл» разорвало орудие, о жертвах не сообщается.

— А ваше мнение, Петр Александрович? — спросил Синани.

— Ну какое у меня мнение? Отсюда, из Ялты, Даггербанку не видно. Англичанка, понятно, гадит, так ведь другого от неё ждать и не приходится. Настораживает то, что понадобилось целых пятьсот орудийных выстрелов, чтобы потопить одно несчастное рыболовецкое судно. Как-то не впечатляет. Уж ежели вступили в бой, нужно топить всё и всех. Что будет, когда нашей эскадре будут противостоять вражеские броненосцы? Тревожно всё это, тревожно и печально, здесь я согласен с Исааком Наумовичем.

— А могли это быть японские миноносцы? — не отставал Синани.

— Это могли быть и марсианские треноги. Но вряд ли. Миноносцы не иголка, миноносцам до Немецкого моря из Японии идти долго, и не просто идти, а где-то бункероваться, запасаться провизией и прочим. Где? И чтобы все это проглядели? Так не бывает.

И мы поговорили о марсианских треногах. Готовили снимать фильму «Война Миров», по роману господина Уэллса, и треноги, выполненные местными умельцами, занимали немало в ней место. В фильме. Покадровая мультипликация — дело непростое, кропотливое. И костюмы для марсиан тоже непростые. Вместо чудовищ мы решили сделать марсиан вампирами — оно и проще, и понятнее. Мария, конечно, будет марсианской принцессой. Чёрный плащ с кровавым подбоем. Только фильма-то черно-серо-белая, и потому подбой тоже будет белым. Для контраста. Теперь, кстати, Андреева не просто Мария, а Мэри Дрим. Мэри — понятно, а Дрим — как производное от анДРЕЕвой. Электропсевдоним. И фотокарточки с ней уже пользуются немалым спросом. Это была идея Дофина: сделать набор из двенадцати карточек, сцены из «Ромео и Джульетты». Заказали в московской типографии, и уже неделю, как идёт продажа. Похоже, удачно идёт. Бойко. Все права, конечно, у «Пегаса», но артисты получают отчисления и с проката, и с карточек. От каждого по способностям, каждому по труду. Богатенькими станут. Потом. Те, кто будет работать. Кое-кого уже пришлось уволить, синематограф требует лучших. С первого дня.

Потом поговорили о школе при детской санатории. Ну, школа — это сильно сказано. Нечто вроде, как говорит Чехов. Дети ведь будут проводить в санатории и три месяца, и больше — нужно же, чтобы время шло с пользой не только для здоровья. Чему учить и как учить? Чему-нибудь полезному. А что является полезным сейчас, в одна тысяча девятьсот четвертом году? Танцы, пение и рисование? Нет, толку с них мало. Но детям нравится, потому пусть танцуют, поют и рисуют. А еще английский язык. Почему английский? Потому что дети разные. И пять лет, и десять, и пятнадцать. И из разной среды. Что у них общего? То, что английский язык не знает никто. Ну, практически никто. Здесь и сейчас преподают французский и немецкий. Потому английский уравнивает всех. Как кольт. Нет, за три месяца язык, конечно, выучить нельзя. Но кое-что можно. Дети восприимчивы, и учатся очень хорошо. Если учителя хорошие. Потому учить девочек и танцам, и пению, и рисованию будут английские педагоги. Мисс Игер как раз свободна!

И, конечно, опять обсуждали вопрос о плате за санаторию. Прибыль не цель, но обязательное условие, считает Суворин. Дети не виноваты, что им достались бедные родители, возражает Альтшуллер. Не обязательно родители, говорит Суворин. Есть благотворительные общества, есть филантропы. Пусть организуют сборы для лечения детей, возьмут шефство над детьми. С привлечением прессы. И синематографа тоже. Можно с каждой фильмы отчислять определенную часть от чистой прибыли — на лечение детей. Скажем, два процента. Нужна малость — эта самая прибыль.

— Пришли! — в комнату вошел Дофин. — И много! Очень много!

В самом деле, перед магазином образовалась толпа. Для Ялты толпа. Человек сорок. И подходили новые.

— Как бы они мне магазин не разнесли, — сказал Синани, но было видно, что он доволен.

— Едут! Едут! — заволновались в толпе.

Маленькая колонна, три коляски и автомобиль, показались на набережной.

Это была идея Суворина-старшего: устроить встречу ялтинцев с Мэри Дрим, звездой отечественного электротеатра. Иначе как узнают обыватели, что Мэри Дрим — звезда, принцесса синематографа?

Принцессу играет свита, и свита прибыла первой. Из колясок сошли артисты. Некоторых публика уже знала — силача Пафнутия, стройного Семенова-Вольского, комика Захарченко («Наполеон, Наполеон из мешка!»), остальных узнает в скором времени.

И, наконец, апофеоз: подкатил автомобиль! И из него сошла на землю звезда! Мэри Дрим! В костюме Гамлета, фиолетовом, бархатном, с отложным воротником, высоких сапогах и при шпаге! Выглядела Мэри очень эффектно, на все сто. Вернее, на все двадцать пять — больше ей дать было невозможно. Мужской костюм подчеркивал всё, что следовало подчеркнуть, и мужчины смотрели на Мэри во все глаза. Дамы, впрочем, тоже.

Мэри в сопровождении свиты проследовала в «Избушку» Синани, которая по такому случаю преобразилась во дворец. Публику запускали маленькими группками, по семи человек. Публика покупала набор карточек, и Мэри расписывалась на той, где она была в наиболее выигрышном виде. Другие артисты — тоже.

За полтора часа было продано сто сорок наборов карточек, тридцать шесть экземпляров «Ромео и Джульетты» и двадцать четыре — «Гамлета». Суворинские издания.

Дело, конечно, не в прибыли, которую получил Синани от продаж. Дело в славе. Ждать, когда слава сама придет? Ну нет. Мы её позовём, славу. Каждый, получивший карточку с автографом, станет агитатором. Хвастаясь, расскажет об этом событии дюжине знакомых. Или двум дюжинам. Люди в это время и общительны, и словоохотливы. Развлечений-то немного, и одно из развлечений — поговорить. С друзьями, со знакомыми, с малознакомыми, с совсем незнакомыми.

А потом артисты, мы и дюжина особо приглашенных прошли в кефирное заведение Аксельрода. Волшебное действие модного напитка и прежде привлекало дам, а уж после сегодняшнего дня…

— Устала, — пожаловалась Мария, когда мы вернулись в Дом Роз. — Рука устала, — но чувствовалось — довольна. Артисты падки до внимания. А внимания сегодня она получила вдоволь.

— То ли ещё будет, — сказал я.

— А что будет?

— Их будут тысячи, поклонников. Буквально тысячи. В Москве, Санкт-Петербурге, Варшаве, а потом и в Берлине, Лондоне и Париже.

— Так уж и в Париже?

— «Пегас» продал двадцать копий во Францию. Десять в Англию. Тридцать в Германию. И это только начало.

— А… — она замялась.

— А деньги? — угадал я. — Это будет в конце года. По итогам. Пока только жалование.

Жалование у Мэри Дрим было хорошее. Выше, чем у Ольги Книппер в Московском Художественном театре.

— А как ты справился с великим князем? — сменила разговор она, чтобы я не заподозрил её в корысти.

— Никак я с ним не справлялся. Великому князю сейчас не до меня. У великого князя война с Японией. Не может он месяц отдать лечению. Вот разобьет японский флот, тогда и посмотрим.

На случай, если после войны великому князю вдруг захочется омолодиться, у меня был план. Месяц строгой диеты, умеренных физических упражнений и активный лечебных процедур — морские купания, токи Дарсонваля, франклинизация, очистительные клизмы… Аппаратура, закупленная в Германии, уже работала, и на чувствительные натуры оказывала весьма благотворное воздействие. Вместе с кефиром. За вполне умеренную цену — триста пятьдесят рублей за месячный курс. Этим, разумеется, занимался Альтшуллер, которому пришлось завести ассистента, свежеиспеченного выпускника медицинского факультета Харьковского университета. Думаю, великий князь остался бы доволен и безо всякого препарата Аф. Обойдётся. На великих князей никаких препаратов не напасёшься. Да и ни к чему это.

Вечером мы тихонько заглянули в Особую Ложу электротеатра. Особая Ложа — для особой публики. Ходили слухи, что сам Государь посещает «Пегас-Иллюзию» инкогнито, что, конечно, было ерундой: государь в Ливадию в этот год вовсе не приезжал. Но да, он смотрел и шекспировскую трагедию, и «Юнкера Шмидта». Изволил смеяться, интересовался, когда будет продолжение. Скоро, пообещала дирекция ФГ «Пегас». И обещание собиралась исполнить к Рождеству — нашему, православному. Вот только снимем «Войну Миров» и «Гамлета», и возьмемся. Снимают быстро, две недели на часовую фильму. Ну так артисты — профессионалы!

Сегодня, как и обычно, аншлаг. Ялта небольшой город, но население любит синему и ходит по три, по четыре, по десять раз на полюбившуюся фильму. Не просто ходит, а несёт денежки в кассу. Конечно, немного выходит, но все-таки прибыль. Когда число всякого рода «Иллюзионов» пойдет на сотни — тут-то червонцы рекой и хлынут. А это будет скоро. Очень скоро. При пятидесяти процентах прибыли капитал готов работать круглосуточно — и работает! Люди, однажды распробовав магическую силу синематографа, остаются верны ему в девяти случаях из десяти.

Мэри уехала на виллу. Работа на образ: скромная юная девушка, всецело посвященная синематографу, не может оставаться на ночь у мужчины, пусть даже и барона. Вся жизнь — иллюзия, главное, выбрать правильную иллюзию. Чтобы не было мучительно больно за бессмысленные грёзы. Пусть грёзы будут со смыслом!