Царь с востока

***

Приближаясь к Путивлю, пушечный караван проезжал мимо очередной безвестной деревеньки, над приземистыми домами которой стелился сизый дым печей. Тихо и спокойно вокруг, только поскрипывает снег под полозьями саней да фыркают понурые лошади, выпуская клубы белого пара. Над стылым лесом с хриплым карканьем взмыла стая ворон, встревоженная, видимо, стуком топора, и начала кружить над запорошенными полями.

- Пробирает... - утыкаясь носом в тёплый, отороченный мехом воротник шубы, пробормотал Ян Вольский, молодой полковник артиллерии.

- Так то ляшская карета, а не ваш... Омни...Как его? - крякнув и утерев губы и усы, Василий Михайлович Беклемишев, убирал в необъятные свои одежды бутыль с дарёной ягодной настойкой.

После двух лет опалы и вынужденного жития в Арзамасе боярин вернул таки расположение государя, обещав тому возвращение своего сына из Ангарии после окончания тамошнего университета и поступление его на службу отечеству.

- Бричка, - махнул рукой полковник. - Нечего латынь употреблять без нужды.

Хмыкнув в ответ, боярин попытался что-то рассмотреть через убелённое морозом мутное оконце, протерев его рукавом. Пустое дело - вокруг лишь голые деверья да снег.

- К вечеру будем в монастыре, - заявил всё же Беклемишев уверенным голосом, после чего внутри кареты установилась тишина. Боярин вскоре задремал, шумно засопев.

Василий Михайлович не соврал - ворота проездной башни караван проехал когда солнце заходило за чёрную стену леса, окружавшего монастырь. Сама обитель более всего напоминала казармы - многие монастырские постройки занимали расквартированный тут гусарский полк, потеснивший монахинь. Два полка драгун находились в Сафрониевском монастыре да в Путивле, а отдельные их отряды размещались в деревеньках окрест, неся дозорную службу. Небольшим войском командовал приближённый государем, полковник и талантливый воевода Христофор Фёдорович Рыльский. Он-то первым и встретил полковника Вольского по приезду каравана. Внимательно осмотрев орудия да сани, на которых они были водружены, Христофор Фёдорович несколько минут наблюдал за спорой разгрузкой каравана сибирцами - единообразно одетых в светлые полушубки, тёплые штаны и меховые шапки. За спиной у них висел мушкет на ремне, а на поясе малые короба да длинный нож. Каждый из сибирцев доставал из саней мешок, закидывая оный на плечо. Завидев отдававшего приказы Вольского, воевода тут же направился к нему. Представившись и поинтересовавшись, лёгок ли был путь, Рыльский пригласил сибирского полковника отдохнуть с дороги в его светлице, откушать и испить горячего. Ян согласился, но сначала выслушал доклады своих офицеров. Полковнику было доложено о том, что все пушки доставлены в монастырь в целости, личный состав здоров и вскоре займёт выделенные палаты, а Иван Репа и Василий Беклемишев по прибытии отправились на доклад к государю Русскому. Рыльский с интересом внимал словам офицеров-сибирцев, подметив их выучку и чёткость доклада.

Недолго понаблюдав за тем, как местные мужички помогали ездовым распрягать лошадей и рвались помогать разгружать сани, Вольский повернулся к воеводе.

- Я только чаю возьму, Христофор Фёдорович, угощу вас, - проговорил Ян. - Пахом! Захвати мои вещи!

Ординарец полковника, широкоплечий даурский парень, сей же миг метнулся к карете за кладью своего начальника и вскоре догнал его у широкой каменной лестницы.

- Верно ли люди говорят, будто оные пушки на ворога вместе с драгунами будут идти? - Рыльский не утерпел и задал гостю первый вопрос в дверях.

- Коли нужно, орудия могут следовать вслед за кавалерией, либо в её порядках, а то и впереди неё, - кивнул Вольский, проходя внутрь. - Всё зависит от поставленной задачи и обстоятельств её выполнения.

Чай Рыльскому весьма понравился, особенно после добавления в него, по совету Яна, некоторого количества мёда. Разговор двух полковников продолжался долго, то неспешно, убаюканный обильным угощением, то вновь взрывался - первый на Руси гусарский полковник был жаден до новой информации. Христофор Фёдорович пояснил, что государь сам потребовал от него обстоятельной беседы с сибирским офицером, дабы получше уяснить пушкарскую науку Ангарии. Вольский не только многое объяснял на словах, но и, достав бумагу, расписывал Рыльскому схемы применения скорострельной артиллерии на конной тяге.

- Тут самое главное - отличная выучка ездовых и канониров, - пояснил Вольский, нарисовав очередную схему, которую внимательно рассматривал его собеседник. - Ежели они безукоризненно выполняют манёвр, то сила артиллерии вырастает во много раз! Артиллерия - это бог войны, Христофор Фёдорович!

- Может, оно в Сибире так и есть, - пробурчал тот благодушно, задумчиво почёсывая бороду и подвигая ближе к гостю пироги с зайчатиной.

- Так везде будет! - воскликнул Вольский, после чего, похлопав себя по животу, рассмеялся:

- Всё, Христофор Фёдорович, не могу больше, прости уж! Пойду я к бойцам своим, нужно проведать обстановку, а тебя благодарю за угощение.

Рыльский понимающе кивнул и решил проводить Яна, приказав служке собрать гостю пирогов. На дворе гусарский полковник снова заговорил:

- Государь наш, Никита Иванович, принимал послов из войску Запорожского... Ежели возьмёт государь войско оное со всеми городами и землями под свою руку, оттого войне с ляхами быть неминуемо.

- Стало быть, будет - под Коломной полки для того собираются?

- Так и есть, - вздохнул Рыльский, перекрестившись. - От Тулы князь Черкасский и князь Барятинский войско поведут, а от Коломны пойдут князь Трубецкой да боярин Шереметев.

- Знатные воеводы, - мигом собравшись, отвечал Вольский.

- Нешто в Сибире известны они? - искренне удивился Рыльский.

- Чай мы не дикари какие, - с хитринкой посмотрел на собеседника Вольский. - В Москве у нас и Двор свой имеется, отчего нам лучших людей на Руси не знать? Теперь и ты нам знаком, Христофор Фёдорович!

- Эка! - рассмеялся полковник. - Не мне с ними тягаться!

- Время покажет, - пожав плечами, серьёзным тоном отвечал Ян.

Иван Репа, управляющий производством казённых уральских заводов, вернулся в палаты ангарцев поздно. Причём вернулся изрядно уставшим - долгие разговоры с русским государем чисто психологически вымотали литейщика до предела. Увидев на столе большой лоток с пирогами, Иван поморщился - у царя он наугощался на славу. С облегчением плюхнувшись на застеленную лавку у стены, подальше от яркого света фонаря, Репа прикрыл глаза и сложил руки на животе.

Гул голосов в помещении прекратился, все с интересом смотрели на товарища. С улыбкой наблюдая за отдыхавшим мастером, Ян проговорил:

- Иван, ты не томи, расскажи, о чём с царём говорили-то? Долгонько тебя не было!

- Государь пожелал назавтра увидеть учения конной артиллерии, - не открывая глаз, нехотя отвечал Репа.

- Понятно, а я, как знал, распоряжения уж раздал, чтобы завтра к смотру готовились. Так оно и вышло, - оглядев на своих товарищей, собравшихся за длинным столом, Ян покивал головой и вновь повернулся к литейщику:

- А ещё?

- А ишшо о заводах говорили, о литье пушек да и о самих пушках, - продолжил Репа. - Верные вопросы Никита Иванович задавал, всё по делу - как производство расширить, какая помочь нужна, сколько людишек на работы прислать, не чинят ли нам воеводы козни каки-ие...

Тут Иван широко зевнул и с удовольствием потянулся.

- Спать хочу, мочи нет, - сказал он извиняющимся тоном.

- Что ещё говорил, царь-то? - не унимался Вольский.

- Любопытен он зело, - пожал плечами Репа, устраиваясь на широкой лавке. - Всё спрашивал о житье в Сибири... Уж хочет с Соколом знакомство завесть.

- Заведёт, коли нужда в том у него есть, - задумчиво проговорил Вольский. - Ладно, ты спи, Иван, а мы подумаем насчёт завтрашнего смотра. Надо царя удивить... Пахом!

Даур, дремавший уже на лавке, немедленно был послан к канонирам за командирами батарей - нужно было обсудить план учений.

Сам же Ян решил возвратиться к Рыльскому, чтобы предложить ему участие в государевом смотре. Несмотря на то, что гусарский полковник уже задремал, он тут же вскочил на ноги, едва услыхал от служки с чем пришёл его недавний гость. Наскоро одевшись, Христофор отправился в палаты сибирцев. Там же он и уснул наутро.