Царь с востока

Владивосток-Вегван-Сеул. Середина лета 1653.

Во Владивосток эскадра пришла с недельным опозданием - но оно того стоило! Трюмы кораблей были полны купленной на Окинаве китайской селитрой и японской серой из богатых источников на острове Кюсю. Адмирал собирался в ближайшее время планировать высадку на острова Амами и освобождение их от сацумцев силами айнского отряда Рамантэ - кроме того, это стало бы отличной тренировкой перед активными действиями айну на Эдзо. На острове появился несомненный лидер племён центральной и юго-западной части Эдзо - Сагусаин, вождь племени сибуцари, и Нумару наладил с ним самые доверительные отношения. Однако планы эти были забыты, как только был налажен радиоконтакт с портом. На 'Забияку' был передан приказ о скором походе к Сеулу.

- Машины ведь необходимо чистить, чинить! - недоумевал взволнованный новостью Сартинов. - C голландцами ещё надо разобраться!

'В Сеуле волнения, Сохён отравлен! Нельзя терять времени! Как понял меня? - озадаченный радист передал адмиралу записанное им очередное сообщение из Владивостока. - Полный вперёд! - приказал Фёдор Андреевич.

Из-за встречного ветра, вынуждавшего парусный отряд долго маневрировать галсами - идти загзагом, пришлось взять на буксир флейт и угольщик и идти машинным ходом. В залив флотилия вошла в закатном сумраке - по количеству костров на полуострове, где располагался городок, Сартинов понял, что тут расположилось немалое войско. Адмирала встречал местный воевода Роман Зайцев и сразу же ввёл его в курс произошедших событий:

- Фёдор Андреевич, значится так - в Корее затевается смута, Сохён отравлен! У Ли Хо очень мало времени!

- Погоди, а что Ли Хо? Он здесь? - огляделся адмирал, входя в здание морского штаба.

- Принц уже ушёл к Хверёну, с ним полк стрелков Ан Чжонхи и отряды крестьян, числом до двух тысяч, - Роман подошёл к карте, висевшей на стене в его кабинете и указал на городок Туманный, проведя указательным пальцем на северо-восток от него. - Позавчера он переправился через Туманную и углубился в горные районы. В северных провинциях его ждёт серьёзное пополнение...

- Сохён отравлен... - сев в кресло, повторил Сартинов. - Кто это сделал, не передают?

- В Сеуле говорят - чиновники, подкупленные маньчжурами, - ответил Зайцев, подойдя к столу.

- Он понимал, что рискует, - кивнул Фёдор.

Как полагали в столице, ван был отравлен цинскими шпионами из числа высших сановников дворца, за его смелые поступки и взгляды. После своего вступления на престол, Сохён первым делом отказался принимать от маньчжурских послов календарь, принятый в Пекине. Кроме того, не принял он и печать, означавшую признание императором прав Сохёна на занятие трона. Среди столичных чиновников ходили разговоры и о том, будто покойный ван желал вскоре и вовсе разорвать отношения с маньчжурами и отказаться выплачивать им дань, тяжким бременем ложившуюся на экономику страны.

- Насколько я могу догадываться, от меня требуется переправить к Сеулу второй полк? - задумался адмирал, подперев кулаком голову.

- Совершенно верно, Фёдор Андреевич! И чем быстрее, тем лучше! - воскликнул воевода Зайцев. - Ли Хо должен обложить столицу со всех сторон!

- Цейтнот какой-то получается, - барабаня по столу пальцами, задумчиво проговорил Сартинов, после чего, собравшись, с готовностью заговорил: - Так, я к кораблям - объявлю аврал машинистам. И это... Голландцев я привёл, надо их в Сунгарийск отправить, пусть Матусевич разбирается - к чему их пристроить. Ты им до Уссурийска охрану обеспечь.

Корнелиус де Рехтер почуял неладное, когда приближался к причалу на борту самодвижущегося баркаса, называемого сибирцами катер. Там, на берегу, их уже ждали - на берегу и самом причале выстроилась цепь солдат, но это был не почётный караул. Ни знамён, ни музыкантов капитан в увеличительную трубу не увидел. Более того, кроме тех воинов, больше никому и дела не было до прибытия голландцев - никого не интересовал его флейт. Люди в порту жили своей жизнью.

- Mijn god... - прошептал Корнелиус.

Только теперь он понял, как легко его одурачили. Словно матёрый карточный шулер, адмирал сыграл на его благородном порыве.

- Старый дурень... - проговорил де Рехтер-старший.

- Что такое? - Адриан улыбался, словно глупый ребёнок. - Почему ты не рад?

Ребёнок... Корнелиус сам растил Адриана, чей отец сгинул в море по вине английских пиратов, когда его сын был совсем малюткой. Мать его умерла от чахотки, и с малых лет Адриан сопровождал Корнелиуса в его путешествиях. 'Дельфин' ходил к островам пряностей, в Батавию и на Формозу. Де Рехтер был чертовски удачлив и беды обходили его стороной. Его команда была одной из лучших во всём флоте Компании. Этот рейс был последним для Корнелиуса - по прибытию в Амстердам старик хотел уйти на покой, завещав своё дело внуку. Казалось, сама судьба напоследок дала ему уникальный шанс прославиться на все Соединённые провинции - привезти домой капитана де Фриза, сгинувшего в водах Тартарии!

- Глупец... - пробормотал капитан.

Сейчас ему хотелось закричать, требуя вернуть его на корабль, захотелось заколоть проклятых сибирцев, которые пленили его. Но нет, Корнелиус, словно заворожённый сидел на скамье у рубки катера и не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Даже слово молвить более он не мог - горло пересохло, словно он не пил несколько дней. Голландец понуро уронил голову. Будь, что будет.

- Снимать шпагу! - первое, что услышал Корнелиус на причале от рыжебородого здоровяка-офицера, вышедшего из-за строя солдат. - Кидать здесь!

Де Рехтер подошёл к нему вплотную и внимательно посмотрел в его глаза - голубые, холодные.

- Как тебя зовут? - спросил он, кидая тяжёлую шпагу на доски причала. - Я хочу знать имя.

- Эрик! - хохотнул здоровяк. - Меня звать Эрик! Эрик Оксеншерна! Проходи вперёд!

Он немного подтолкнул находившегося в прострации голландца и на него тут же налетел молодой парень, шедший следом, пытаясь уколоть его тонким лезвием, вытащенным из-за голенища сапога. Офицер, изловчившись, попросту сграбастал юношу и бросил наземь. Нож упал в нескольких метрах от растерянного и посрамлённого Адриана. Матросы, находящиеся позади, заволновались, но были быстро успокоены видом штыков и резким окриком Корнелиуса:

- Нет! Не драться!

Эрик многозначительно покивал головой и далее дело пошло на лад - голландцев, разделив на несколько групп, отвели в казармы. Далее им предстояла баня, смена одежд и ужин.

- Стас, вторая казарма! Веди его! - приказал Эрик, указывая на всё ещё лежащего Адриана.

Соколов-младший, с выражением сожаления на лице, протянул голландцу руку, чтобы помочь тому встать. Однако де Рехтер, негромко проговорив ругательство, сплюнул под ноги юнкеру, после чего поднялся и, утерев кровь из разбитого носа, побрёл за своими товарищами. Он ни разу не оглянулся на сильно сконфуженного произошедшим сибиряка-сверстника, идущего вслед за ним с мушкетом наперевес. А на 'Дельфине' уже хозяйничали моряки с корветов, пробуя управится с флейтом. Вскоре на залив и окружавшие его сопки опустилась ночная тьма, рассеиваемая в городке светом прожекторов и ламп. Но многие в эту ночь не спали, готовя машины к новому походу.

Поздней ночью, вернувшись с собрания офицеров и мичманов флотилии, адмирал снова зашёл к воеводе. Зайцев не спал, работая с бумагами.

- Василий, хорош шуршать бумажками! - объявил Сартинов с порога и плюхнулся в обитое кожей кресло. - М-м-м, хорошо... Чай у тебя имеется? Я на Окинаве сахару приобрёл! Вот, тростниковый!

- Класс! - тут же оторвался от работы воевода, устало потерев глаза. - Вон чайничек стоит, тёплый ещё.

- Кто-то из наших пошёл с принцем? - развязав узелок со сладостью, поинтересовался Сартинов, наблюдая как Зайцев разливает по чашкам терпкий напиток.

- Только Ким, - отвечал воевода. - Ты же понимаешь, это внутрикорейское дело и нам туда соваться ни к чему.

- Сколько людей надо перевезти? - осведомился Фёдор после паузы, вызванной опустошением керамических чашек, привезённых из Хверёна. - Я прикинул, с учётом флейта, что реально могу взять не более тысячи двухсот человек.

- Примерно так и есть, - кивнул Зайцев, закинув в рот кусок коричневого сахара. - Тысяча и ещё полста. Крайний срок выхода - послезавтра. А машины и под парусом можно починить.

Спустя сутки флотилия покинула залив, снова отправившись в поход. На корветах, отобранном у голландцев флейте, а также угольщиках 'Сахалин' и 'Камчатка' к Сеулу отправились немногим более тысячи корейцев. Основу этого воинства составлял испытанный в боях батальон под командованием Ли Минсика, а также около трёх сотен перебравшиеся за Туманган крестьян из северных провинций.

Минсик нервничал и почти весь путь до первой цели отряда - крепости на острове Канхва, провёл на палубе 'Забияки'. Кусая губы, он напряжённо вглядывался в очертания берегов, лежащих на горизонте. Ох, как же нужно было спешить! Бывший советник вана Инджо, Ан Чжонхи, ушедший в поход вместе с Ли Хо, обещал быструю сдачу крепости его солдатам. Дни в пути тянулись бесконечно долго, слишком долго! Но вот, наконец, в один из счастливых дней заработали машины корветов - флотилии предстояло идти среди множества скалистых островков на западном побережье, чтобы достичь устья Хангана. Вскоре его взору открылись 'врата Канхвадо', но что это? Вместо причалов, что были устроены на берегу во время правления вана Инджо, теперь там был лишь пустой каменистый берег.

- Шлюпки на воду! - раздалась команда боцмана.

Прошло совсем немного времени, и отряд самых опытных солдат отправился к острову. Заняв 'врата', войско Минсика продолжило высадку и на берег материка, под защитой орудий корветов перевозя людей, боеприпасы и снаряжение. Первым делом, после того, как были заняты подступы к северным и восточным воротам, Ли Минсик отправил в крепость парламентёров, призывая начальника гарнизона благоразумно сдать крепость, проявив уважение к сыну покойного вана Инджо, принцу Бонгриму, брату убитого предателями вана Сохёна. Ответ поразил Минсика - как оказалось, прежний начальник гарнизона был переведён в заштатную крепость на Амноккане, а нынешний отказался признавать принца Бонгрима, то есть Ли Хо, законным претендентом на престол.

'Империя Цин признаёт достойным трона великого принца Инпхёна, третьего сына вана Инджо. Великий принц Инпхён ожидает даров Цин и мы ожидаем вместе с ним - с ненавистью глядя на послание, прочитал Ли.

- Пальцы вместе на свет появились, но один больше, а другой меньше! - воскликнул он. - Не быть младшему впереди старшего! Цинские прихлебатели! Сукины дети! - Минсик долго ещё выкрикивал ругательства, покуда, наконец, не успокоился.

Поначалу Ли приказал устраивать лёгкие укрепления, которые пригодились бы случай вылазки гарнизона, но уже скоро командир батальона понял, что в крепости слишком мало солдат - в ином случае они бы непременно ввязались в схватку и попробовали атаковать высадившихся ещё на берегу. К обеду с кораблей перевезли часть полевых орудий, чтобы разрушить ворота, а с наступлением сумерек в крепость снова были посланы переговорщики. Ли требовал сдать крепость немедленно, иначе заговорят пушки. Но на это раз ответа и вовсе не было. В назначенное время северные ворота, в которые когда-то ворвались маньчжуры, были внезапно освещены ярким светом нескольких прожекторов и тут же грозно рявкнули пушки. Первый залп был немного не точен, но он стал лишь объявлением начала атаки для осаждённых. Всё же достаточно опытным канонирам сложно промахнуться с нескольких сотен метров. Второй же залп получился прицельным - тяжёлые, усиленные железными полосами, створки ворот дрогнули, подались. Совсем скоро раздались слитные вопли радости бойцов Минсика - третий залп сбил одну из створок, вторая сильно накренилась и вскоре упала, развалившись на куски. С надвратного укрепления и ближних стен бойцы гарнизона пробовали пускать стрелы и стрелять из аркебуз в сторону солдат, но это не принесло защищавшимся ровным никакого успеха - яркий свет прожекторов слепил неприятеля, не давая возможности метко стрелять.