Времена не выбирают

Этого, в лисьей шапке, она, несмотря на его небритость и «потёртость», узнала сразу. Один из тех «диких гусей», чьей задачей была как раз охота на «Немезиду» и подобные ей отряды. Досье на этого типа гости из будущего видели незадолго до провала во времени. Там были и фото, весьма немногочисленные, но их оказалось достаточно, чтобы безошибочно опознать субъекта при встрече… «Вот оно что, — подумала Катя, отыгрывая лицом лёгкое удивление при виде странно одетых незнакомцев — того требовала обстановка. — Выходит, мы охотились на полевой штаб противника, эти охотились на нас. И попали мы тоже вместе. Только, судя по его шапочке и потрёпанному виду, в сильно разные локации…»

Свои должны были узнать об этом «явлении в коробочке» немедленно.

Сделав небрежный жест, она подозвала своего «слугу». Тот, тоже отыгрывая роль, с готовностью подбежал, снял шляпу.

— Вам придётся немедля ехать, — тихо сказала ему Катя, сохраняя небрежно-расслабленное выражение лица. — Записок не будет, потому запоминайте: «Здесь Хаммер». Всего два слова. Передать только государю, государыне или поручику лейб-гвардии Черкасову.

Эти слова не были оговорены заранее. Но Женя и Даша точно знали, что скрывается за словом «Хаммер». И сделают нужные выводы.

— А нынешнее дело?

— Справлюсь. С Богом, Мартин. Возьмите синий кошелёк в сундучке наверху и езжайте. Помните: «Здесь Хаммер». Эти слова должны достигнуть нужных ушей как можно скорее и любой ценой.

Мартин слегка покосился на «трапперов», уже расположившихся за столом и делавших заказ: он сразу оценил ситуацию и понял, что срочность связана с этими людьми.

— Сделаю, — кивнул он. — Помолитесь за мою удачу.

Они прекрасно понимали друг друга — люди из разных эпох, но одного склада ума. Оба, несмотря на весьма различный жизненный опыт, почувствовали одно и то же: явственное дыхание чего-то чуждого… Собственно, первоначальной задачей «слуги» было оперативно вывезти и передать по назначению бумаги, которые Катя собиралась раздобыть у иезуита Зеленского. Но раз такое дело, то вывозить бумаги, судя по всему, ей придётся самой. Возможно — вместе с самим иезуитом, но это не обязательное условие.

«Господи, — мысленно взмолилась Катя. — Если в созданном Тобой мире ещё осталась хоть капля справедливости, пусть Мартин доедет и сообщит…»

Интермедия.

— А что мой гость? Скоро ли ждать его?

— Отписал из Варшавы, обещал быть ещё до Рождества, пане гетман.

— А татары?

— Сказали, зимой на коронные земли пойдут, наши не тронут.

— С Дона отписывали? Что там, удалось казаков поднять?

— Нет, пане гетман. Было дело, стали у них соляные копи отбирать, и вдруг всё прекратилось, отобранное вернули. То ли надоумил кто того Меньшикова, то ли ещё что…

— Погано. Если б Дон с нами поднялся, ото была бы сила… Ну да Бог с ними, с донскими. Как присягнём Карлу, станем тут панувать. Карл далеко и спросить с нас ему будет непросто… Ты обозы покуда готовь. Москалю говори — мол, для государя стараюсь, для его войска. А как гость прибудет, грамоты привезёт, так и дело начнём…

5

Полдень приближался, но Катя мало думала уже о предстоящем визите иезуита. То есть думала, конечно, но в фоновом режиме. Компания гостей из будущего занимала её куда больше. Навострив уши и даже читая по губам, она старалась разобрать как можно больше из их разговора, который шёл по-английски. И это был не «американский английский» с его специфическим произношением, словечками и проглатыванием звуков. «Лисья шапка» говорил на эталонном «британском английском», который Катя знала отлично.

— …Трындец, — говорил один из пятерых, сидевший к ней боком. У этого как раз был «амэрикэн инглиш». — С ума сойти: то Луи Четырнадцатый — кстати, клёвый дед, с башкой дружит — то теперь Карл Двенадцатый. Вот это всем историям история! Рассказать кому — не поверят!

— Здесь особо некому рассказывать, — ответил «лисья шапка». — Для них, — неопределённый кивок в сторону зала, — всё в порядке вещей. Короли, герцоги, дамы в корсетах, треуголки, шпаги… Это мы совсем одичали в лесу, а здесь цивилизация.

— Цивилизация, ага. Ни одного ватерклозета.

— А ты возьми и изобрети. Озолотишься, — съязвил третий, тоже «американец». — Слушай, Док, я вот что-то не понял. Историю учил, но не припомню, чтобы шведский король в плену бывал.

— Много чего ты ещё не припомнишь, — усмехнулся глава этой компании. — Но русские и правда меня удивляют. Что там, что здесь. Очень тяжёлый противник, хуже просто не видел. Да ещё этот царь Питер… Я не знаю, что у него за мысли в голове бродят, и меня это настораживает. Шведа он уработал ловко, должен признать.

— Или это сделали за него, — предположил второй.

— Не знаю. Если бы у него были такие же, как мы, только …с другой стороны, они неизбежно подмяли бы под себя всё, что только можно. Кому не хочется жить красиво?.. Вообще, не стоит недооценивать местных. Они не глупее нас с вами.

— Может, и не глупее, — сказал молчавший до сих пор худощавый брюнет с трёхдневной небритостью на лице — он сидел анфас к Кате, и та могла его хорошо рассмотреть. — Но насчёт возможностей, Док, ты прав. Я бы не прочь заделаться графом. В Швеции? Почему бы и нет? Тем более, что швед, кажется, толковый парень, при нём можно карьеру сделать… И бабы здесь нормальные.

— И мальчики смазливые имеются, — хмыкнул первый «американец», открыто обернувшись в сторону Кати. — Вон тот, кажется, настоящий гей. Я бы с ним поразвлёкся.

— Ты поосторожнее, — предупредил его «лисья шапка». — Это дворянин. Гонору у них много и шпаги острые.

— Да пока он в меня своей зубочисткой ткнуть соберётся…

— Сядь на место.

Сказано это было так, что подчинённый не осмелился прекословить и плюхнулся обратно на лавку.

— Объясняю для непонятливых, — добавил «британец». — Никаких эксцессов. Ждём наших, грузимся и идём вместе с Карлом. Всё.

«Ждём наших, грузимся и идём вместе с Карлом», — мысленно повторила Катя. — Значит, вас тут тоже не пятеро. Окей, ребята, спасибо за информацию».

Гости тем временем принялись активно работать челюстями. Но только-только у них стал завязываться новый разговор, как в дверях появился тот, на кого Катя искала выход по меньшей мере два года. Ксёндз Адам Зеленский собственной персоной. Мужчина что-то около тридцати лет с небольшим, роста среднего, лицо тоже какое-то среднее, удивительно не запоминающееся. Сутана из добротного сукна, но поношенная, в руках какой-то узелок. Поискав глазами нужный столик, отец-иезуит не спеша подошёл к «пану Владиславу».

— Прошу прощения у ясновельможного пана, — сказал он. — Не племянник ли вы полковника Ястржембского, что служит в Краковском воеводстве?

Катя изобразила тонкую усмешку, слегка поправила локон. Блеснула серёжка в ухе.

— Мы с полковником, святой отче, действительно состоим в родстве, однако не в столь близком, — ответила она условленной фразой. — По женской линии я племянник Петра Сапеги.

Святой отец тоже изобразил понимающую усмешку. Обмен кодовыми фразами состоялся.

— Позволит ли ясновельможный пан мне расположиться за этим столом?

— Для меня это честь, святой отец… Не желаете ли отобедать?

Интермедия.

…Шведский солдат так и не понял, что произошло. Мгновение — и хрустнули шейные позвонки.

Некоторое время у Мартина ушло на то, чтобы поменяться с покойным одеждой и хорошенько спрятать тело. Теперь никто не признал бы в нём простого слугу. Миру явился солдат победоносной армии, каролинер, герой дня нынешнего и потрясатель мироустройства. Изменилась даже его осанка — сделалась горделивой. Отменная воинская выправка, бравый вид. Чуть бы рост повыше, и можно в драбанты… Что ещё нужно для путешествия по захваченной шведами стране?

Конечно же, лошадь. Деньги, чтобы менять их каждые тридцать вёрст, у него есть.

Стоило опасаться сандомирских конфедератов, но к их местонахождению Мартин не поедет. А на границе с Пруссией снова сменит одежду и образ.

«Здесь Хаммер». Что это означало, он не знал и знать не желал. Его дело — передать слова кому надо, и как можно скорее.

Любой ценой.

6

…К тому моменту, когда шведская армия — строго по принципу «Мы не ищем лёгких путей» — уже вышагивала по направлению к Минску, где планировалось собрать все силы в единый кулак и ударить по русским, преграждавшим путь на Смоленск, двое всадников проезжали в окрестностях Киева.

В сам город они решили не заходить: там стояли русские полки под началом Фёдора Головина. Отцу-иезуиту было совершенно неинтересно с ними встречаться. Его провожатому — тоже. К слову, «пан Владислав» по пути успел нарваться ещё на одну дуэль с каким-то полунищим польским шляхтичем. Она, к обоюдному удовольствию, завершилась лёгкой царапиной противника — «до первой крови» — и дружеским ужином на троих. Катя сочла за лучшее поддерживать имидж оригинала-дуэлянта, который лезет в драку при любой попытке осмеять его «женоподобную» внешность. Тогда торнская история не покажется чем-то из ряда вон выходящим. Теперь выговор пришлось выслушивать уже от святого отца. «Пан Владислав» лишь отмахнулся: «Если не защищать свою честь, то какой тогда в ней смысл?»

Тем не менее, пустоголовым фатом и забиякой её новый образ не был. Из их бесед отец Адам должен был заключить, что молодой спутник далеко не глуп, хоть и экстравагантен. Говорили-то о большой политике, притом суждения об оной казались иезуиту вполне здравыми. А, когда из-за заснеженных кустов на путников наскочили лихие людишки — около четырёх рыл самого уголовного облика, — ничтоже сумняшеся от них отбился. Словом, труса «пан Владислав» тоже не праздновал. Получился и впрямь эдакий молодой шевалье де Еон, ещё неоперившийся и ершистый, но уже проявляющий задатки политика. Или шпиона. Ну, а сам иезуит… В этой конторе дураков не держали никогда. Именно поэтому приходилось не роль играть, а буквально перевоплощаться. Даже думать по-польски, спрятав свою истинную личность как можно дальше.

И — да — иезуит за всё время пути не проявил даже намёка на какое-либо подозрение. Но Катя дала себе слово, что постарается отныне больше никогда не влезать в подобные авантюры. «И так с головой беда, не хватало ещё раздвоение личности заработать…»

— …Хотел спросить, святой отче, — проговорила она, когда они, заночевав в каком-то мелком селе под Киевом, наутро тронулись в путь. — Успеем ли добраться к Рождеству? Вон, дорогу как развезло, снова оттепель. Будто не декабрь, а какой-то март.

— Должны, сын мой, — со вздохом ответствовал отец Адам. — Ибо на празднование Крещения мы обязаны быть уже в расположении его величества — с бумагами от гетмана.

Спрашивать, о каком величестве идёт речь, Катя не стала: Зеленский работал напрямую на Карла, минуя декоративного Станислава. И правда, какой смысл служить табуретке или тумбочке.

— Надеюсь, это будет уже в Смоленске, — немного беспечно, как и полагалось юнцу, заявила она. — Да, святой отче, мы ныне находимся в землях, которые царь Пётр считает своими. Киев объехали стороной, чтобы не сталкиваться с русскими, а в Батурине, насколько мне известно, тоже стоит какой-то их полк… Опыт мой невелик, однако я понимаю, что наверняка там достаточно наших людей, чтобы мы с вами не чувствовали себя …неуютно. Но что, если кто-то из окружения гетмана уже донёс царю о переговорах?