Времена не выбирают

Глава 14. Шквал перед бурей

1

Таким своего спутника пан-отец Зеленский не видел ни разу за всё время знакомства. Ярость, гнев, злоба — всё это так явно читалось на лице молодого человека, что в расшифровке не нуждалось. И куда подевалась его «странность»? Перед святым отцом был жёсткий и очень злой воин без малейшего признака женственности.

— Нас предали, святой отче, — негромко, но так, что у иезуита мурашки по коже прошли, сказал юноша. Плеснув в бокал крепкого красного вина, он выпил его одним глотком, а затем едва удержался, чтобы не швырнуть хрупкую посудинку в стену. — Вы оказались совершенно правы. Кто-то из тех, кто был с нами, сообщил русским, и они приготовились… Предатели. Ненавижу… В Москве и то было лучше, там хотя бы иногда умеют слово держать.

— Вы ещё не получали от судьбы столь чувствительных ударов, сын мой, — сочувственно проговорил отец Адам. — Когда это впервые случилось со мной, я пришёл к выводу, что даже из поражений следует извлекать уроки.

Переполох в городе немного улёгся. После слов гетмана о переходе под руку короля Карла мнения среди населения и казаков разделились, притом радикально. Даже гетманские «сердюки» — гвардия Мазепы — и те не все изъявили желание служить королю-лютеранину. Потому польские конфиденты оного короля сейчас носа не казали из гетманской резиденции. Это тоже, кстати, неимоверно бесило молодого человека.

— Маркиз де Торси уверял меня, что здесь всё готово, достаточно лишь присяги гетмана, — зло процедил юноша, стараясь держаться подальше от окна, за которым слышали то гомон, то выкрики, а то и выстрелы. — Мол, едва это произойдёт, как в поддержку его величества Карла выступят пятьдесят тысяч отборных казаков с полным обозом продовольствия и оружия… Маркиза дезинформировали?

Юнец смотрел на иезуита так, словно целился — чуть прищурив глаза. И от этого взгляда даже ему, опытному, прожжённому агенту, стало слегка не по себе. Может, мальчишка ещё ученик, но уж больно быстро и цепко ухватывает главное. Даже грозить осмеливается.

— Мне неведомо, кто и какую информацию подавал маркизу де Торси, — спокойно ответил отец Адам. — Я лишь в точности исполнил свою часть работы. Уверяю вас, сын мой, я не прибавил ни слова к тому, что услышал от самого гетмана.

— Значит, этот обман — дело рук проклятого схизматика. Иного объяснения случившемуся я не вижу… Что нам делать, святой отче? Как мы можем исправить положение?

— Схизматик оказался в безвыходном положении, — задумался отец Адам. — Наверняка русские успели ночью, в этой суматохе, послать курьеров к своим. Но и гетман также не сидел сложа руки. Хотя… Даже если сюда подойдут казаки, взять крепость, в которой засел полковник Келин, они не смогут. Для этого потребуется не менее, чем десятитысячное войско, а у Мазепы такого числа пока нет. Вы и сами всё видите… Теперь исход кампании зависит от того, кто успеет сюда первым — его величество Карл или царь Пётр.

— Вы предлагаете…

— Да. Со всей возможной скоростью отвезти подписанные гетманом бумаги его величеству и обрисовать ситуацию, какова она есть, без прикрас и недомолвок… Мы выезжаем немедля, сын мой. В ближайшее время нам, верным детям святой матери церкви, в этом городе будет опасно находиться.

Будто в подтверждение его слов за окном снова застучали выстрелы. Пан Владислав яростно сжал обтянутую тонкой замшевой перчаткой руку.

Звонко и жалобно тренькнул раздавленный бокальчик.

Интермедия.

…Она почти физически ощущала, как истекает отведенное ей время.

Для операций глубокого, на долгие годы, проникновения во вражеское структуры в любые времена нужна тщательно разработанная легенда. Под ней какой-нибудь Штирлиц внедрялся вместо реального, похожего на него человека, много лет работал на противника, а в час «икс» начинал стараться уже для своей страны. Практически такое же начало было и у «пана Владислава». Но здесь имелось существенное, огромное «но»: вместо женоподобного мужчины внедрялась женщина, пусть и чертовски похожая на этого мужчину. А это рано или поздно всплыло бы, к бабке не ходи. Потому миссия Кати с первого же дня рассматривалась как краткосрочная.

Выйти на иезуита. Выцепить у него подписанные Мазепой бумаги. Доставить оные Петру Алексеичу, можно отдельно от отца Адама, можно в комплекте. А при возможности ещё и произвести разведку сил противника, буде таковая возможность сыщется. Также приветствовались диверсии против неприятеля, желательно неочевидные — вроде как с полком батуринского гарнизона, который засел в крепости, полной припасов, и никого туда не пускает. Еды, пороха, ядер и свинца там столько, что двум тысячам солдат хватит на пару лет полновесной осады. И ежу понятно, что это не головная боль для Мазепы — это нож у горла. Но, учинив такую серьёзную подставу, Катя лишь приблизила момент завершения миссии. Ведь рано или поздно мазепинцы найдут труп того сердюка, который её заметил во время отхода из крепости — ну, когда она возвращалась от Келина, предупредив его. Найдут, сделают определённые выводы и начнут всерьёз копать. Это они тоже хорошо умеют: уж кто-кто, а Иван Степанович, прожжённый интриган, за долгие годы грызни и предательства всех, кому был хоть чем-то обязан, насобачился искать корень своих проблем. Без этого бы не выжил.

Кстати, Искра и Кочубей — живы и здоровы, сейчас на Сечи, мутят казаков не слушать Мазепу. Вот и дальше пусть этим занимаются, и держатся подальше от гетмана. Может быть, гетманом станет кто-то из них? Бог весть…

А бумаги у иезуита нужно выцарапывать как можно ближе к тому месту, где сойдутся две великие армии. Поближе к своим. Но недостаточно близко, чтобы тут же попасть на зуб шведам. Для того ей и понадобились двое самых хитрых солдат из тех, кто обретался под рукой у полковника Алексея Келина. Оба парня оказались вовсе не тверичами — полк назывался Тверским по месту формирования — а как раз малороссами. Один бывший казак, по какой-то причине решивший уйти с Сечи и послужить в нормальной армии, другой родом из Полтавы. Оба прекрасно говорили по-русски, знали и местный диалект, и польский язык, что вполне вписывалось в их новую роль. Полковник представил их госпоже статскому советнику, а её им — как солдат-девицу Катерину Черкасову. Надо было видеть, как эти служивые смотрели на неё. Словно фанаты на рок-звезду, внезапно посетившую их захолустный городишко. Ей самой такая популярность не нравилась от слова «совсем», но Петру Алексеичу, конечно, виднее. Однако знакомить с ними отца Адама пока было рано. Выход этих двоих на сцену сего действа ещё не объявлен.

…Песчинки в невидимых часах проваливались вниз, отмеряя последние дни «пана Владислава» и его миссии. Потому Катя и сама была рада тому, что иезуит резко заторопился к Карлу. Конечно же, ни отец Адам, ни она сама к шведу не доедут. Ксёндз — потому, что он нужен совсем в другом месте. Она сама — потому что Карл слишком хорошо её помнит. Да и Шлиппенбах знал её в лицо. Если генерал при штабе своего короля, то тем более ей там делать нечего. Так что не доберутся они до шведской ставки. Пропадут по дороге двое путников — эка невидаль. По нынешним временам самое обычное дело.

Но больше всего беспокоило не вышеперечисленное. Наличие других гостей из будущего, с «той стороны» — вот что на самом деле пугало её. Причём, «пугало» — это не фигура речи. Она представляла себе возможности этих людей и примерный ход их мыслей. Если ей пришло в голову взять в плен Карла, то кто помешает им планировать точно такое же пленение Петра? Именно поэтому сейчас Мартин пробирается к государю, который с вероятностью в девяносто девять процентов уже находится в Смоленске. Он передаст ему те два слова, которые как минимум заставят его насторожиться. А поскольку рядом с ним всегда есть кто-то из «немезидовцев» — то и точно их расшифровать, и принять необходимые меры.

2

Смоленск начала восемнадцатого века — это довольно странное место.

Старинный русский город всего какое-то столетие назад уже был ареной сражений. Он довольно долгое время находился в составе Великого княжества Литовского, затем, когда оно было поглощено Польшей — Речи Посполитой. Вернулся в состав России менее ста лет назад. Потому именно через него общались с польскими партиями сторонники различных политических течений в русской верхушке: тех, кто всё ещё тосковал по панскому сапогу, здесь хватало.

С точки зрения обороны это тоже был сложный город. Конечно, не бывает неприступных крепостей, но, если окинуть внимательным взглядом всю его историю вплоть до двадцать первого столетия, то не брал его разве только Карл Двенадцатый. И то только потому, что Пётр извернулся ужом, но сделал всё возможное, чтобы шведская армия Смоленск не осадила. Возможно, именно поэтому государь и дал такое задание: развернуть Карла на юг любой ценой.

По западным волостям страны распускали слухи, что провианта в Смоленске чуть, самим едва хватает, что по приказу государеву все излишки вывезли ещё по осени, и так далее. Хотя на самом деле продукты питания свозились в город со всей округи, а крестьянам было приказано отрыть тайные ямы в окрестных лесах. При необходимости в те ямы можно было попрятать всё зерно. Параллельно город укреплялся по всем правилам фортификационного искусства того времени. Подновили стены, возвели земляные бастионы и редуты. Подобравшийся морозец быстро «схватил» пропитанные водой валы, так что забраться на них снаружи — это был ещё тот квест на выживание, даже при условии отсутствия сопротивления защитников. Подвезли пушек и зарядов к ним, подошли свежие полки. Но Пётр, прибывший в город, чтобы лично проследить за его усилением, понимал: против всей армии Карла здесь не выстоять.

Государь знал, что его люди, занятые сейчас решением этой проблемы, весьма исполнительны, изворотливы и далеко не глупы. Но осилят ли они такую задачу? Всё-таки эта служба — самая молодая среди созданных им. Ловить шпионов получалось и ранее, вот только играть с иноземцами на равных не получалось ещё никогда. Иной раз Петру Алексеевичу казалось, что он послал одного из самых ценных для него людей в государстве на верную гибель… Сам тоже хорош. Семья в Москве — вся, кроме Алексея, который как клещ в собаку вцепился в эту «учебку» при полку. Дескать, покуда не отучусь и экзамен не сдам, не смею батюшке на глаза показаться. Ещё одна заноза в душу… Ну да Бог с ним, с Алёшкой. Раз за ум взялся, пусть научится заодно отвечать за свои слова и поступки. А государь — здесь, в Смоленске. Притом, завершив инспекцию новых фортификаций, собирался отправиться прямиком к Шереметеву. Только дождётся подхода гвардии и иных городовых полков, чтобы выступить навстречу Карлу единым корпусом.

Положение было крайне рискованное. Пётр как никто другой понимал, что такое разделённая армия и как удобно бить её по частям. Нужно было соединиться с корпусом Шереметева раньше, чем к той Богом забытой деревушке Головчино подойдут основные силы противника.