Во славу русскую

Я прыгнул в сторону, пуля впилась в доски в каком-то дюйме от головы. «Урал» сработал точнее. Бригадир уронил оружие, схватившись за ранку в плече, и уставился в чёрный бездонный провал ствола, нацеленного ему в лоб.

— Здесь осталось пять пуль, вас тоже пятеро. Ежели кто раненый останется — перезаряжу и добью, чтоб не мучился.

Хор возмущённых голосов затих, считальщики грохнулись на пол, устраняясь от дальнейших споров.

— Таки мы выяснили, что разговаривать нужно уважительно, — заключил Соломон, осуждающе глянув на простреленного товарища. — Каковы ваши разумные предложения?

Я поправил маску, перехватил рукоять поудобнее и заявил:

— По всем понятиям выходит, что вы нарушили условия гешефта, а деловой разговор решили заменить подлым убийством. Поэтому — золотые гульдены в мой саквояж, остальные делите как хотите.

Соломон хотел что-то возразить, но чёрный глаз револьвера, качнувшийся в его сторону, отбил желание спорить. При всей словоохотливости, каторжанин решился заговорить лишь в карете в пригороде Буды.

— Таки вы меня не убьёте?

— Я никогда не делаю этого зазря, — я улыбнулся ему, зная, что на обезображенном лице улыбка выглядит как едкая ухмылка. При виде гримасы двойник и гримёр, скукожившиеся на другом сиденье кареты, вздрогнули от дурного предчувствия. Не оставлять свидетелей — не входит ли это в понятие «не зазря»?

При расставании трое пособников получили очень приличную сумму: даже после штрафа, наложенного за попытку стрельбы при дележе, евреи остались совершенно не в накладе и могли праздновать самое успешное ограбление в истории криминальной Австрии. Оно стоило того, чтобы скрыться из страны и вдали от неё зажить припеваючи.