Вернуться или вернуть?

Первый оттиск получился немного расплывчатым по углам. Но зрителей, кто упорно делал вид, что им неинтересно, процесс заинтересовал. Дед Лукашка что-то прошамкал беззубым ртом и сразу удалился. Маруська долго стояла с восторженным выражением лица, а Павлина Конкордиевна почти сразу отвлеклась на другую проблему.

Я продолжал штамповать текст на будущих упаковках и не сразу понял, что произошло. Небольшой курятник шел пристроем к конюшне почти впритык к забору, отделяющему двор купца от соседей. Соседский пес периодически устраивал подкоп и забирался, чтобы своровать курицу. Павлине Конкордиевне повезло застать собаку на месте преступления.

— Фроська, твоя блохастая дрянь снова в нашем курятнике! — заголосила Павлина Конкордиевна так, что её могли услышать на другой стороне улицы.

Упомянутая Фроська долго ждать себя не заставила. И уже через пару минут разгорелся жаркий спор.

— Кацапка, кацапка! — орала на нашу Павлину Конкордиевну соседка. Попутно пытаясь достать плевком. Для удобства женщина даже забралась на какую-то приступку и возвышалась над забором.

— Сама кацапка! Мы из мещан! — орала в ответ оскорбленная экономка. — Дулю тебе, дулю!

Нас с Серегой это представление не могло не заинтересовать. На всякий случай мы подошли ближе. Вдруг, кроме оскорблений, дамы перейдут к боевым действиям, стоит поддержать "своих".

— Мадам, в данном случае вы не правы, — минут через десять вклинился Сергей в паузу между криками.

— Га? — не поняла соседка и оглянулась по сторонам, похоже, ища ту, кого молодой и симпатичный парень назвал "мадам".

— Ваше животное не только проникло на территорию частного владения, но и посягнуло на собственность купца Ситникова. Любой судья расценит это как халатную небрежность с вашей стороны.

— Га? — ещё раз растерянно переспросила соседка и начала сползать с приступки, покидая "поле боя".

— Так ей, так! — выкрикнул вслед Павлина Конкордиевна, но уже без особого азарта.

Мы же с Серегой вернулись к тому, чем занимались до этого. Краска в рыхлую бумагу уже впиталась и не размазывалась. Осторожно я сложил упаковку по заранее намеченным линиям и засыпал табак. Потом еще пришлось варить клейстер, запаивать коробочку окончательно. Внешний вид получился вполне достойный. Получилось всего двадцать пробных упаковок табака. Не то чтобы мы изобрели велосипед или раньше никто не додумался до этого. Нет, конечно! Просто мы взяли имеющиеся товары и, согласно учению Карла Маркса, в лучших традициях капиталистического строя собирались получить за него дополнительную прибыль.

— Давай часть тебе в рюкзак сложим, а часть я в холстину заверну, — предложил я Сергею.

Сразу сбыть товар у нас не получилось. Пришлось искать, где купят табак оптом. Только в третьей по счету бакалейной лавке приказчик начал торговаться. Прибыли за минусом расходных материалов получилось всего по две копейки за пачку, но сам факт порадовал. Может, и в нашей лавке начнут брать упаковки табака. Теперь было чем отчитаться перед Иваном Григорьевичем.

К нашему возвращению он уже сидел во дворе, охая и причитая по поводу того, что телегу достать из грязи пока не получится, а другой нет, и товар возить не на чем. Сергей пообещал, что мы посмотрим на ту сломанную телегу, что стоит в каретной. Возможно, своими силами починим. Пока же предоставил отчет о продаже фасованного табака.

— Баловство, — отмахнулся Ситников, не оценив наш труд. Тут уже Павлина Конкордиевна позвала в дом ужинать. За всеми хлопотами днем мы так и не поели. Перекусили на бегу пирожками, потому приглашение на ужин восприняли с энтузиазмом.

— Кушайте, Сергей Павлович, кушайте, — подсовывала пироги экономка. Попутно она пересказала Ивану Григорьевичу сцену с соседкой. Мы с Серегой слушали эту интерпретацию событий с отвисшими челюстями. Выходило немного не так, как всё было на самом деле.

— А Сергей Павлович Фроське и говорит: "В ссылку тебя, в Сибирь к каторжникам отправлю за порчу имущества, у меня все судьи знакомые, бумагу напишу, шоб впредь неповадно было".

Купец хлебал борщ, утирал бороду, усы и одобрительно мычал. К концу ужина уважения во взгляде Ивана Григорьевича прибавилось.

Кажется, "жизнь налаживается", и все не так плохо, как мне показалось в первые часы нашего попадания в это время.