Титановый бардак

— Все это понятно, но ведь вы оставляете безлошадными почти пять тысяч военлетов.

— Нет. До лета на наших заводах выпустят минимум пятьсот новых истребителей только Поликарпова, которые, сохраняя все преимущества предыдущей его машины, еще и по скороподъемности, да и по скорости фашиста превосходят.

— Вы говорите об И-180? Но мы же не приняли его на вооружение.

— А Девятое управление их для себя делает. Можем себе позволить. А вот позволить советским летчикам летать на лакированных гробах мы не можем.

— Это вы про ЛАГГ?

— Именно. Этот ЛАГГ… я не хочу сказать, что он полное говно, но моя скромность это говно в конфетку не превратит. Расчеты, как, впрочем, и натурные эксперименты, показывают, что по всем — я повторяю — по всем параметрам этот самолет уступает не только И-180, но даже И-16 начиная с двадцать четвертой серии. То есть не по всем: по цене он «Ишачок» очень даже превосходит. А еще превосходит по весу, отчего маневренность у него… извините, я приличных слов не подберу. Но это неважно, важно то, что к лету у нас будет минимум пять сотен самолетов, во всем превосходящих лучшие германские, и, что важнее, для этих самолетов у нас уже есть подготовленные пилоты — так как по сути это всего лишь сильно продвинутая версия «Ишачка».

— Ну, допустим. Тогда возникает вопрос, а зачем же мы отвратительные и вообще непригодные к полетам самолеты отправляем… вы говорите, товарищу Мао?

— Мы их отправляем по двум причинам. Во-первых, их все же можно отремонтировать. И хотя трудозатраты на ремонт очень велики, трудиться будут не наши опытные рабочие, в которых страна испытывает острую нехватку, а китайские крестьяне, которых просто много. Во-вторых, после ремонта эти самолеты все равно будут по крайней мере не уступать основным японским машинам и уж тем более тем, которые Гоминьдану дают американцы. То есть в СССР эти самолеты не то что бесполезны, но даже вредны — а в Китае они будут более чем хороши. Я уже не говорю о том, что товарищ Мао будет нам благодарен…

— Но менять больше чем четыре тысячи машин на пять сотен…

— Товарищи военные, вы каким место слушаете? Я сказала, что только самолетов товарища Поликарпова будет выпущено не менее пяти сотен, но ими-то мы не ограничимся!

— Вы имеете в виду самолеты товарищей Яковлева и Микояна?

— Их я даже не считаю. Дендрофекальный МиГ даже сконструирован для полетов на тех высотах, на которых немцы летать даже не собираются, а на тех, где немца будет много, он, мягко говоря, представляет для тех же мессеров лишь учебную мишень. Ожидаемое соотношение потерь при боях с мессерами колеблется от двадцати к одному до пятидесяти к одному, причем шансов у летчиков выжить близки к нулю: подбитый летчик будет не в состоянии даже фонарь откинуть чтобы с парашютом выброситься. Аналогичный аэроплан товарища Яковлева конечно получше, в районе десяти к одному, и половина летчиков даже успеет выброситься с парашютом. Что, впрочем, не сильно им поможет: немцы же не дураки, понимают, что летчик гораздо дороже самолета — в парашютистов будут расстреливать в воздухе.

— То есть вы предлагаете прекратить выпуск этих самолетов и разогнать конструкторские бюро?

— Прекратить — да, разогнать — нет. У Горбунова есть очень хорошие идеи с установкой на их самолет мотора воздушного охлаждения, и если в КБ оставить только его и, возможно, Гудкова, они к лету выдадут вполне приличный самолет. Я уже не говорю о Михаиле Иосифовиче: если его избавить от болвана Микояна, то товарищ Гуревич в течение года выдаст более чем приличный истребитель.

— А чем вас не устраивает Артем Иванович?

— Иосиф Виссарионович, а почему вы не назначаете своего сына главным конструктором в авиационное КБ?

— Василий в конструировании самолетов ничего не смыслит, вот почему! — похоже, Сталин был в ярости. — И двадцать лет — это вообще не возраст для главного конструктора!

— А я не про возраст, и вы в первой же части вашего ответа сказали все, что требовалось. Но сейчас не это важно: я предлагаю немедленно прекратить выпуск дендрофекальных истребителей и все заводы переориентировать на выпуск машины товарища Поликарпова.

— И когда они освоят производство? Через год, через два?

— Передайте мне двадцать первый завод, снимите с производства мою этажерку — и уже через три месяца в Нижнем будет производиться минимум по два-три самолета в сутки. А к лету — минимум пять машин. А если учесть, что на все оставшиеся в строю И-153 и И-16 мы уже к апрелю поставим многоканальные радиостанции, то к лету у нас будет в полной боевой готовности порядка пяти тысяч истребителей.

— Что-то у вас цифры не бьются, — уже более миролюбиво заметил Сталин. — По тому, что вы тут нам рассказали, из старых самолетов у нас останется около тысячи И-16 и тысячи И-153, плюс вы обещаете еще примерно тысячу новых машин Поликарпова.

— Еще примерно тысячу И-16 успеют сделать Новосибирск, Ростов и Баку, пусть только перейдут с УТИ-4 на боевые машины. А еще тысячу дадут уже наши заводы.

— Вы говорили, что пятьсот…

— Это завод в Верхнеудинске пятьсот. А остальные тоже ведь простаивать не будут. Причем, замечу, тут еще проявится дополнительный позитивный момент: за год Саратов сможет гарантированно произвести свыше тысячи самолетов, а с учетом того, что По-180 стоит на шестьдесят восемь тысяч дешевле Яка, только в деньгах экономия составит под семьдесят миллионов.

— Уж кто бы про экономию говорил! — не выдержал Вячеслав Михайлович. — Вы скрыли сколько стоит бронекапсула самолета Ильюшина, и только после принятие его на вооружение выяснилось, что он государству обходится не в триста шестьдесят тысяч, как было предписано в задании, а больше полумиллиона! А ведь эти средства мы могли бы пустить на решение других, не менее важных задач!

— Я вижу, что требуется срочно дать пояснения, — в разговор вступила, наконец, Ольга. — Вы, Вячеслав Михайлович, в своем тезисе допустили две принципиальных ошибки. Во-первых, полмиллиона стоит не Ил-2 как таковой, а только одна бронекапсула для него, сам же самолет обходится государству примерно в восемьсот тысяч — это если считать Девятое управление все же неотъемлемой частью СССР. А во-вторых, эти средства ни на какие другие задачи направить невозможно, и я сейчас поясню почему. А все присутствующие должны это пояснение не просто выслушать, но и осознать.

— То есть вы хотите сказать… — начал было Молотов, но договорить ему Оля не дала:

— Да, я хочу сказать и хочу, чтобы меня выслушали не перебивая. Если не считать затрат Девятого управления на изготовление бронекапсулы и основных конструктивных материалов самолета Ильюшина, то государству штурмовик обходится всего в сто девяносто тысяч рублей вместе со всем комплектом вооружения. Но затраты Девятого управления не могут быть конвертированы в деньги или перенаправлены на иные задачи каким-либо способом. Потому что девяносто пять процентов этих затрат — не трудовые. Считайте сами: киловатт электричества по самому дешевому тарифу у нас в стране обходится потребителю в сорок копеек…

— А мне говорили, что в двадцать, — полувопросительно-полуутвердительно произнес Сталин.

— Это специальный тариф для населения в городах, где установлены электрические плиты в квартирах, и он обеспечивается как раз местными дровяными электростанциями, заметную часть выручки получающую от платы за отопление и горячую воду. Но в промышленности цена электричества составляет четыреста рублей за мегаватт-час. Или, в пересчете с учетом налогов и обязательных госзаймов, мегаватт стоит столько, сколько два человеко-месяца труда рабочего. Ну так вот, на изготовление той же бронекапсулы мы не тратим сотни тысяч человеко-месяцев труда, мы тратим тысячи мегаватт электроэнергии. Но эти мегаватты, миллионы мегаватт мы тратим там же, где они и производятся, и пока Глеб Максимилианович не создаст единую систему энергообеспечения в стране, направить эти мегаватты для решения других задач просто невозможно. Думаю, мои разъяснения вы поняли…

— А вернувшись к КБ, — снова в разговор вступила Ира, — замечу, что тому же Яковлеву стоит заняться разработкой цельнометаллической версии своей машины. Она и понадежней будет, и помощнее в боевом применении, и, в конце концов, просто дешевле. Если ему четко поставить такую задачу, то, надеюсь, через год он выдаст нормальный истребитель.

— Вы считаете, что у нас алюминия хватит на выполнение всех ваших предложений?

— Алюминия у нас достаточно, а скоро его будет еще больше. Уже в этом месяце в Экибастузе заработают первые два генератора по сто мегаватт, а в апреле их будет уже четыре. Если учесть, что в Казахстане уже начало разрабатываться неплохое месторождение боксита… я даже не говорю о том, что наши советские ученые уже отработали производство глинозема из нефелина…

— Ирина Алексеевна, а может вас назначить наркомом авиапромышленности? — с улыбкой вдруг спросил Сталин.

— Вот уж нафиг! Я всего лишь авиаконструктор, причем далеко не лучший. Конечно, плохой самолет от хорошего отличу, и толкового конструктора от пыжащейся бездарности тоже, но управлять авиапромом… у меня даже директор экспериментального завода лучше меня в производстве разбирается, а еще у него в помощниках и главный инженер, и главный технолог со своими службами… нет уж, умерла — так умерла.

— А может, тогда возглавите управление гражданского авиастроения? — решил «урезать поросенка» Молотов. — Вы же не только самолеты гражданские великолепные придумали, но и производство их наладили. Да, пока не забыл: а почему вы так резко возражали против приобретения лицензии на DC-3? Нам докладывают, что за рубежом эта машина стала необычайно популярна, и если бы мы тоже стали выпускать их по лицензии…

— Причин три, — усмехнулась Ольга. — Первая — потому что Л-410, хотя и вмещает на треть меньше пассажиров, вдвое дешевле и проще в эксплуатации. Так что СССР с теми же затратами уже производит в полтора раза больше пассажиро-мест, и пассажиры эти летают в полтора раза быстрее, что для нашей огромной страны тоже очень важно. Вторая причина заключается в том, что Мясищев практически закончил новую машину, созданную в развитие конструкции Ирины Алексеевны, вместимостью уже в сорок пассажиров и летающую уже со скоростью свыше пятисот километров в час…

— Свыше шестисот, — тихо уточнила Ира, но ее услышали все, сидящие в кабинете.

— Ну а в третьих… — Оля не смогла удержаться от широчайшей улыбки, — Дуглас выпускает свой DC-3 по лицензии Ирина Алексеевны.

— О как! — не удержался от удивленного возгласа Ворошилов. — А почему тогда…

— Потому что все, что делается в Девятом управлении, делается совершенно секретно, — тоже с широкой улыбкой пояснил ему сам Иосиф Виссарионович. — К тому же, Петр Ионович, подтверди, самолет товарища Лукьяновой много, в разы надежнее того, что она решила передать буржуям. Среди прочего в нем установлена какая-то хитрая трансмиссия, позволяющая крутить оба пропеллера от одного мотора, так что если в полете один мотор сломается, то самолет не то что не упадет, но даже полёт куда надо продолжит. Так?