Титановый бардак

В три часа сорок пять минут за Бугом раздались первые пушечные выстрелы и несколько снарядов разорвались на окраинах Бреста. Судя по всему, это была лишь пристрелка: ни один снаряд не ударил по крепости. А через несколько секунд со двора новенького спиртозавода поднялись «огненные стрелы» и за Бугом началось рваться так, что даже в крепости в окнах некоторые стекла лопнули. Прогрохотало там недолго, минуты три — но обстрел Бреста прекратился. Зато со дворов форта А и Пятого форта теперь раздавались очень гулкие выстрелы: две батареи гаубиц явно снарядов не жалели…

А в четыре утра из ворот крепости вышли первые части отступающей… нет, конечно, передислоцирующейся сорок второй дивизии. И хотя Иван Сидорович все еще опасался новых обстрелов или налетов авиации, пока все шло исключительно спокойно. Можно даже было сказать «мирно», но генерал понимал: началась война. Всерьез началась…

В «ничьей квартире» в Боровичах все внимательно вслушивались в сводки, поступающие по каналам спецсвязи. И вроде пока ничего катастрофического не происходило. Даже кое-что выглядело куда как лучше ожидаемого:

— Ну что, товарищи кровавогэбнисты, — подвела промежуточный итог услышанному Ира. — Под Гродно наши самонаводящиеся ракеты показали себя во всей красе, так что кто-нибудь быстренько напишите представления к орденам на всю команду разработчиков. Список у Рожанского уточните, и самого его не забудьте.

— А сама? — поинтересовалась Света.

— А я сейчас буду сильно занята. Кстати, опять с изделием Дмитрия Аполлинариевича: он телекамеру довольно неплохую все же сделал.

— Какую-такую телекамеру? — встревожено спросила Гуля. — Ты это куда собралась?

— В Восточной Пруссии аэродромами занимаются — уже занимаются — летуны Жикарева. А вот насчет того, что подальше…Есть мнение, причем, надеюсь, не только мое, что немцам нужно очень наглядно объяснить, в чем они неправы и что им следует ждать в обозримом будущем. Но, хотя бомб Аниных у нас уже три, довезти хотя бы одну могу только я. Просто нет у нас других пилотов, умеющих дозаправляться в воздухе.

— Ир, ты с ума сошла?

— Гуля, я мечтала об этом с того момента, когда поняла, куда мы попали. И все, что я делала, я делала именно для этой цели. А теперь я просто обязана положить Анину бомбу во внутренний дворик Рейхстага! Именно я, лично! Я заслужила это право!

— Конечно заслужила, — негромко сообщила Аня. — Только во внутренний дворик бомбу класть не надо, там воздуха мало. Бомбу надо положить не ближе метров пятидесяти от ступенек, а лучше метрах в шестидесяти.

— А Рейхстаг после этого останется?

— Надеюсь, что нет. А еще надеюсь, что ты все же не одна полетишь.

— Конечно не одна, я лечу только чтобы сначала машину дозаправить, а потом чтобы бомбу сбросить и навести ее в нужное место. А остальное… все же штатный экипаж Пе-8 состоит из девяти человек.

— А сопровождение? Я имею в виду истребители.

— Ты это всерьез спросила? Нам полторы тысячи километров в один конец лететь, какой в жопу истребители? Я уже не говорю, что скорость у Пе-8 слегка даже за семьсот километров…

— Ир, ты все слишком сильно к сердцу принимаешь, волнуешься очень. И потому головой думать перестаешь. В Гродно аэродром в каком состоянии? В идеальном. Так что сначала ты отправляешь туда дюжину новеньких самолетов Архангельского, они в Гродно баки под завязку заливают, к твоему пролету мимо поднимаются — и сопровождают тебя до цели. Там же и восьмисот километров не будет, они спокойно долетят. И быстро, ты же сама говорила что у них скорость тоже в районе семисот, так?

— Оказывается и у химиков иногда умные мысли в голове рождаются. Скорость у них, конечно, поменьше, но если их на Берлин направить группами с интервалом минут в пять… Валя, звони на Кудыкинский аэродром, пусть поднимают все свободные машины. Пока я туда доеду, пока в воздухе заправлюсь — как раз успеют. Пусть летят группами по шесть машин. И с полной загрузкой бомбами: в Берлине и кроме Рейхстага много замечательных мест.

В районе половины десятого в кабинет Сталина вошел Шапошников.

— Борис Михайлович, какова текущая ситуация? А то товарищ Жуков лишь что-то невнятное бормочет.

— Обстановка тяжелая, но большей частью управляемая. На северо-западе относительно тихо, финны пока воевать не начали. В Западном военном округе можно сказать вообще все хорошо, а вот на Украине и в Молдавии радоваться точно нечему: идут тяжелые бои, и чувствуется серьезное преимущество германцев и румын. Исключением тут будет разве что Крым: попытку авианалета удалось пресечь. По имеющимся данным, в налете участвовало около пятидесяти бомбардировщиков и до тридцати истребителей. Бомбардировщики практически все были сбиты летчиками шестого учебного полка НКГБ, летающими на самолетах Лу-7. Так же ими же уничтожена и половина истребителей, а остальные добиты истребителями береговой охраны ВМФ. Отмечу, что из двадцати четырех истребителей Лукьяновой при этом сбиты четыре, двое летчиков погибли. А из шестидесяти МиГов, сбивших четырнадцать фашистов, потеряны тридцать девять. То есть Лукьянова относительно боевого качества самолетов была права. И относительно И-180 тоже права: в боях над Белоруссией ими сбито почти сто восемьдесят вражеских самолетов при собственных потерях чуть меньше девяноста. Это на девять утра данные.

— Значит, напрасно Анастас обижался. Но про авиацию ясно, а что по земле?

— Были радиоперехваты, в районе Бреста немцы буквально в панике: мол русские какое-то страшное оружие применили, убивающее всех на сотню метров вокруг. По крайней мере, судя по этим перехватам их потери под Брестом исчисляются многими тысячами. А судя по тому, что на Брест никто не наступает и его даже не обстреливают, паника у них не на пустом месте возникла. По всей белорусской границе у фашистов практически никаких успехов нет, на Псковщине картина аналогичная. На литовской границе… тут у меня информация не точная, я передаю лишь то, что сообщили спецы из Девятого управления… В целом, Девятое управление ввело в Литву семь своих полков, практически перекрыли границу Литвы и Германии, но сейчас наши гарнизоны все запрашивают подтверждение приказа на отход на территорию СССР. При том, что немцы, начав было проход через Литву к нашим границам, остановлены: аэродромы в Восточной Пруссии нами практически уничтожены, в Мемеле еще и порт превращен в руины.

— Это Жуков приказал отходить?

— Этот приказ, насколько я знаю, составил Слащев, а в гарнизоны он пришел за подписью товарища Сухова.

— А не много ли на себя берет этот товарищ Сухов?

— Лично мое мнение — нет, не много. По всем расчетам, семь полков НКГБ фронт в Литве смогут продержать дня три, не больше, даже при сильнейшей поддержке со стороны авиации. Там просто зацепиться не за что, а немцам, чтобы сосредоточить достаточно войск для прорыва фронта и полного разгрома как этих полков, так и наших гарнизонов, как раз для три и понадобится. А по планам Девятого управления полки отойдут обратно на нашу территория до утра четвертого числа, после того как весь состав гарнизонов будет выведен. В записке Слащева особо указано, что эти полки особо обучены именно отступлению с боями, а войска, подобного опыта не имеющие, просто будут уничтожены, причем с огромным процентом сдавшихся в плен.

— Это где же они такого опыта набраться успели?

— На учениях, я дважды на таких присутствовал. Реального боевого опыта учения, конечно, не заменят, но в институте Слащева учения были максимально приближены к боевым условиям. И то, что сейчас происходит в Литве, вроде бы высокое качество подготовки доказывает. Так что происходящее севернее Украины поводов для паники не дает.

— Спасибо. Значит товарищ Жуков был прав и главный удар наносится на юге.

— Нет, Жуков ошибался. Главный удар как раз направлен на северо-запад, просто его отражают весьма профессионально, спасибо школе Слащева. Но меня беспокоит то, что для такого отражения здесь просто не считают боеприпасов. Как бы через пару дней мы не столкнулись с ситуацией, когда стрелять будет просто нечем…

Полк Васина, чтобы выполнить поставленную задачу, к назначенному месту добирался, разбившись на две группы. Первый батальон на смешных восьмиколесных машинках, в каждую из которых с трудом помещалось по десять бойцов, пошел прямым путем: по дороге требовалось пересечь Неман в местах, где даже слово «мост» было местным жителям неизвестно, а остальные отправились дорогой кружной, через Ковно. Мелкие смешные машинки все же плавать умели, а вот остальной транспорт был сугубо сухопутным. Как, например, новенькие танки Т-50МЧ.

Сам Александр Владиславович никак не мог себя заставить именовать старинный русский город «на чухонский лад»: все же происходил он из рода мало что боярского, так еще и поместье родовое осталось как раз под Ковно. Правда комиссары пытались среди бойцов доказывать, что «каунас — древний литовский город», но на момент вхождения в Российское подданство в городе населения-то было около трех тысяч, причем литовцев — вообще ни одного в городе не было. Да и теперь из выстроенного до прихода туда русских имелась лишь единственная кирпичная башня, которую вообще тевтоны поставили. Так что выстроенный на развалинах глухой деревни город был исконно русским.

И по выстроенным русскими инженерами и рабочими мостам колонна пересекла Неман и отправилась дальше, стараясь «не опоздать». И сам полковник очень старался не опоздать, ведь в первом батальоне командиром взвода служил его старший сын, а «плавучие недоразумения» даже никакой артиллерии с собой взять не могли — а ведь у немцев и танки были. Правда, специалисты говорили, что половину германских танков насквозь пробивает пуля из крупнокалиберного пулемета, какие стояли на каждой машинке — ну а вдруг бойцам встретятся танки из второй половины?

До Ковно колонна дошла меньше чем за два часа, но это было пока лишь меньше чем половина пути. Так что полковник принял новое решение — и второй батальон на грузовиках отправился к точке назначения отдельно, «на максимальной скорости». А скорость у новеньких ЗиС-5 была очень даже приличная, так что они могли доехать до нужного места уже в самом начале восьмого. А чтобы им никто не мешал…

Александр Владиславович «с чувством глубокого удовлетворения» поглядывал в небо, где каждые минут пять проносились эскадрильи советских бомбардировщиков. В полученном утром приказе было, конечно, сказано, что ему «окажут поддержку с воздуха», но о такой «поддержке» он даже и мечтать не мог: самолеты летели группами по шесть машин и еще до въезда в Ковно он насчитал в воздухе не менее шестидесяти самолетов. А это были лишь те, которые летели с аэродрома в Дрескениках — а когда полк город миновал, то эскадрильи стали летать вдвое чаще: похоже, теперь к «сопровождению» присоединились и авиаторы из Вильно.

Но главное, что все больше вселяло в него уверенность в том, что приказ получится выполнить, было то, что немцев пока впереди не было — о чем сообщали по радио и летчики, и бойцы из первого батальона. А еще — то, что вышедший чуть раньше такой же полк из-под Вильно (точнее, его передовые отряды) уже дошли до германской границы и выстроили первую линию обороны. Обороны от немцев, колонны которых передовые дозоры уже видели невооруженным взглядом. И которые, видя хоровод бомбардировщиков в небе, пока не рисковали пересечь границу…