Бальзак. Одинокий пасынок Парижа

* * *

В Париже Бальзака ждали дела. Вместе со славой писатель начинает войну. Настоящее противостояние с кредиторами. А их не счесть. Издатели, книготорговцы, типографские «пауки» – все они требуют одного: денег. Много денег! Талант, понимает романист, помимо славы, приносит хлопоты его обладателю. Чтобы расплатиться с долгами, приходится работать не покладая рук.

Бальзак – Зюльме Карро: «Надо вам сказать, что я погружен в неимоверный труд. Я живу как заводная кукла. Ложусь в шесть или семь часов вечера, вместе с курами; в час ночи меня будят, и я работаю до восьми утра; потом сплю еще часа полтора; затем легкий завтрак, чашка крепкого кофе, и я вновь впрягаюсь в упряжку до четырех часов дня; затем у меня бывают посетители, или я сам куда-нибудь выхожу, или принимаю ванну; наконец я обедаю и ложусь спать. Такую жизнь мне придется вести целый месяц, в противном случае невыполненные обязательства поглотят меня. Доходы растут медленно, а долги неуклонно увеличиваются. Правда, ныне я уверен, что у меня будет большое состояние, но надо набраться терпения и работать еще года три…»{275}

Хороша слава! И всё же чем бы ни занимался Бальзак, его мысли постоянно заняты Евой (так теперь писатель называл Эвелину). Их переписка не прекращалась. Навязчивая мысль жениться на Ганской не давала Оноре покоя.

И всё же ему как-то фатально не везло. Оноре понимал: как писатель он обрёл небывалый успех. Книги Бальзака издавались массовыми тиражами как во Франции, так и за границей. Приятнее было другое: его сочинения не только читали – о них судачили, спорили, ссорились; из-за них… даже сходились в драках. Творчество писателя не оставляло равнодушным – оно будоражило! Сам автор с некоторых пор стал невероятно популярным.

«Сельский врач» воодушевил романиста. «Вы рассчитываете написать рассказ, – пишет Бальзак знакомому поэту, – но в конце концов идете дальше, чем собирались, как все великие умы, которые (простите мне сравнение) всегда расширяют дыру, через которую они проходят, из-за своего огромного размера»{276}. Это больше о себе. Начав с небольшого рассказа, Бальзак, увлёкшись «расширением дыры», довёл повествование до большого романа.

Здесь собрано всё: философия, религия, история. По мнению самого автора, «Сельский врач» явно удался, причём настолько, что его можно было смело выставлять на Монтионовскую премию[94]. В душе Бальзак очень надеялся на её получение. Размечтавшись, он намеревался потратить премиальные на великолепный памятник в Шиноне обожаемому им Франсуа Рабле. Столь широким жестом Оноре хотел выразить благодарный поклон своему гениальному соотечественнику.

3 сентября 1833 года роман поступает в продажу. Оставалось лишь сорвать денежный приз.

Из письма Зюльме Карро: «Вы прочтете это восхитительное творение и поймете, что было со мной. Клянусь честью, теперь я могу мирно умереть, я сделал для своей страны великую вещь. На мой взгляд, эта книга стоит больше всех принятых законов и выигранных сражений. Это – Евангелие в действии»{277}.

Тем не менее обстоятельства раз за разом ополчались против него. С премией вышла большая неприятность. «Сельский врач» озадачил критиков. Роман с их точки зрения оказался слишком сложным, противоречивым и не очень понятным. Что хотел сказать автор? Он вообще католик? И патриот ли? А как быть с нравственностью? В сочинении Бальзака тугодумы-критики столкнулись с множеством непростых вопросов. Благо все эти непризнанные «гении от литературы» были прекрасно наслышаны о гордиевом узле, который, как известно, следует разрубать.

И они «разрубили». Первую премию с минимальным перевесом присудили детской писательнице Уллиак-Тремадёр[95], написавшей нечто примитивное под названием «Маленький горбун». Решение «очкариков» оказалось для Бальзака болезненной пощёчиной.

Дочь наполеоновского генерала, пленённого русскими и отсидевшего в рижской тюрьме, Софи Уллиак-Тремадёр была одержима графоманией, а истинное призвание прозаика ей удалось проявить в рассказах для детей. И вот такой отдать Монтионовскую премию?! Бальзак негодовал! Эти академики, по-видимому, окончательно рехнулись…

Но после драки руками не машут; возмущаться можно было сколько угодно. В любом случае, премиальные на памятник Рабле просвистели мимо, оказавшись в руках переводчицы средней руки. Куда катится мир?..