Бальзак. Одинокий пасынок Парижа

* * *

Бальзак постепенно впадал в меланхолию.

В одном из своих писем Оноре полностью выскажется: «Женщина, которую я потерял, больше, чем мать, больше, чем друг, больше, чем один человек может значить для другого. Она была божеством. Она поддерживала меня словом, делом, преданностью в самые трудные времена. Я жив благодаря ей, она была для меня всем. И хотя последние два года, пока она болела, мы были разлучены, мы не теряли друг друга из виду. Она влияла на меня, была моим нравственным солнцем. Госпожа де Морсоф из “Лилии” обладает лишь бледным отблеском достоинств этой женщины. Я не склонен делать свои чувства достоянием публики, а потому никто никогда ничего не узнает. Вот так, среди новых ударов пришла весть о смерти этой женщины»{358}.

От меланхолии до тяжёлого недуга один шаг. Понимая это, Сара Висконти внимательно наблюдала за состоянием своего друга. Этот легкомысленный мотылёк окончательно запутался. Уж какой есть; был таким и, видимо, таким останется навсегда. Кроме того, Оноре стали беспокоить частые головокружения. Переутомление, успокаивала себя Сара, поэтому беднягу следует оберегать, он совсем себя не щадит…

Однако Сара понимала и другое: этому страстному жизнелюбу требуется много света, солнца и тепла. И, конечно, любви! Ему требуется отдых. Поэтому пусть развеется, съездит куда-нибудь – например… в Италию. Да-да, именно в Италию, где ему, как сам рассказывал, очень и очень понравилось. Оставаться в Париже – понапрасну киснуть, боясь из-за несносных кредиторов каждого стука и скрипа. Даже в особняке четы Гидобони-Висконти на рю де Прованс уже становилось небезопасно: его разыскали и здесь! Всё это – нервное беспокойство, невроз. На этом фоне у Оноре появились желудочные спазмы. Да ещё эти непомерные дозы крепчайшего кофе…

В Италию! Г-жа Висконти убеждает мужа, что для окончательного улаживания дел в Турине (а нам-то казалось, что там всё давно улажено) туда следует вновь отправить удачливого мсье де Бальзака.

– Но почему бы, дорогая, не съездить мне самому? – удивляется предложению жены граф. – Право, как-то неудобно злоупотреблять доверием столь уважаемого господина. А вдруг он откажется?

– Не откажется, – ответила Сара.

– Мы ведь с ним об этом даже не разговаривали, почему ты так уверена? – ещё больше удивляется г-н Висконти.

– Уверена – и всё! – голубкой проворковала жена, обняв благоверного за тонкую шею. – Ведь я уже давно с ним переговорила, и мсье де Бальзак согласен в очередной раз нам помочь. Тем более что дело в Италии довольно запутанное…

– И всё же, дорогая, мне бы ещё раз хотелось… – начал было граф, но его супруга, сделав недовольное лицо, сурово произнесла:

– Хватит, Эмилио! Ты становишься занудой. Ведь речь о твоём наследстве, не правда ли?

– Конечно, конечно, – испугался граф. – Хотел только поинтересоваться, когда нашему общему другу отправляться в путь?

– Господин де Бальзак известит нас, Эмилио, когда он будет готов к отъезду. Ведь я же сказала: мы с ним уже всё обсудили. Поэтому стоит ли беспокоить его по мелочам?..

– Спасибо, милая Сара, – пролепетал, восторгаясь супругой, г-н де Висконти, не преминув чмокнуть ту в румяную щёчку. – Я всегда говорил, что умней моей жены была только Клеопатра…

– Кто?! – вскричала возмущённая жена. – При чём здесь эта египетская шлюха?

Г-н де Висконти сжался: он вдруг понял, что брякнул лишнее.

– К слову пришлось, милочка, – быстро нашёлся граф. – Вот я и говорю: умней моей Сары может быть… только сама Сара!..