Бальзак. Одинокий пасынок Парижа

* * *

Возвращаться в сумрачный Париж страшно не хотелось, особенно после Венеции. Оставалось уповать на то, что перед Парижем будут две передышки в Милане и Генуе, где, как он надеялся, ему устроят достойную встречу.

К сожалению, надежды на чрезмерное гостеприимство миланцев не оправдались. Как Венеции бывает две – зимой и летом, так и миланцы бывают либо необыкновенно гостеприимными, либо до удивления холодными. По крайней мере, Бальзак испытал негостеприимность миланцев на собственном незабываемом опыте.

С. Цвейг: «…На одном из приемов в Венеции он, будучи в прекрасном настроении, добродушно и легкомысленно наболтал с три короба всякой чепухи. Да еще по скверной своей привычке, которая и в Вене произвела неприятное впечатление, он слишком уж много говорил о презренном металле, о своих гонорарах и долгах и, что было уж совсем нетактично, пренебрежительно отозвался о Ламартине и о Мандзони. Кто-то из присутствующих писателей поспешил немедленно сообщить непочтительный отзыв Бальзака о Мандзони в миланскую газету. И миланцам не понравилось то, что писатель так плохо отплатил им за гостеприимство»{360}.

Миланцы очень гордились своим именитым земляком – писателем Алессандро Мандзони. Бальзак до приезда сюда о нём ничего не слышал. Мандзони, Мандзони… Ах, этот итальянец, действительно, приглашал его в гости. Присутствовавший при этом журналист Чезаре Канту, вспоминая Бальзака, писал о нём: «…Большое тело, большой нос, широкий лоб, бычья шея с лентой, заменяющей галстук, глаз укротителя диких зверей, густая шевелюра, увенчанная большой мягкой шляпой, мощная голова, полная самых невероятных идей, жаден до денег, полно долгов, доволен собой, ему хотелось казаться эксцентричным, чтобы заставить говорить о себе»{361}.

В разговоре с Бальзаком Мандзони мило улыбался, но француз даже словом не обмолвился о «гениальном» романе миланца «Обручённые».

Кто он такой, этот мерзавец Мандзони, из-за которого ему здесь устроили настоящую трёпку? Оноре и не подозревал, что местные от этого Мандзони буквально сходят с ума. Что ж, каждый сходит с ума по-своему… Обидно другое: из-за никчемного писаки ещё вчера такие учтивые миланцы того гляди закидают Оноре помидорами… или яйцами… или?.. Чем они здесь привыкли бросаться? Ясно одно: из Милана следовало немедленно убираться. И чем скорее – тем лучше…

С Генуей, где Бальзак планировал «зализать» душевные раны от неудавшегося визита в Милан, вышла незадача. Вернее, даже не с самой Генуей, а вокруг неё. Так получилось, что Бальзак оказался… в центре эпидемии. На севере Италии вовсю полыхала холера, что полностью перевернуло изначальные планы писателя. Изначальный маршрут пришлось изменить, развернув на Ливорно и Флоренцию.

Трёхмесячное путешествие Бальзака обернулось для него трёхмесячным периодом ничегонеделания. Такой вот отпуск по-бальзаковски. Милан, Венеция, Генуя, Ливорно, Флоренция… Что тут скажешь – bravo, маэстро!..