Вдоль по памяти
- Автор: Анатолий Иткин
- Жанр: Биографии и Мемуары / Культурология
- Дата выхода: 2017
Читать книгу "Вдоль по памяти"
Дворец
Останкинский дворец графа Шереметева — конечно, главная достопримечательность нашего района. Здесь мы гуляли в парке и с родителями, и с нянями, и с дедом.
Зимой в раннем детстве я любил заглядывать в окна дворца со стороны парка. Сквозь узкие щели внутренних жалюзи видны были фрагментарно прекрасные вазы лилового стекла, жирандоли с хрустальными подвесками. Это был какой-то сказочный особенный мир, никак не связывающийся в моей голове с понятием «жильё». Жильё — это наша коммуналка, а тут — храм.
Литография «Белый дядя»
С весны дворец открывали для посетителей. Ноги мои в огромных тапочках скользят по вощёным скрипучим ступеням мимо мраморных мужчин с детскими лицами. Вот и хрустальные жирандоли, которые я видел зимой, вот старинные почерневшие картины с полуобнажёнными героями, вот домашний графский театр, похожий на танцевальный зал. Белые колонны оказались из папье-маше; за провисающим оградительным шнуром стоят роговые инструменты от очень большого до самого маленького; вот Ковалёва-Жемчугова с перьями на голове. Долго стою перед её портретом, слушаю экскурсовода. Идём шаркающей толпой по галерее, в окна виден парк, где зимой, катаясь с искусственной горы на санках, я налетел зубами на дерево. В красивом симметричном цветнике — вазы с козлиными головами вместо ручек и статуи, освобождённые от зимних ящиков. Одну я узнаю. Меня в младенчестве ею пугали. Это бюст дамы с отбитым носом — кажется, Деметра, а по-нашему — «курносая баба».
Спускаемся по лестнице и оказываемся перед орудиями пыток и наказаний. На стене висит картина, где изображена крепостная крестьянка, кормящая грудью борзых щенков. Я удивлён: неужели граф одну крепостную любил, женился на ней, а других пытал?
Выйдя из музея, мы идём в современную часть парка. Тут тоже статуи, но безобразные, грубые, покрытые многими слоями масляной краски: замахиваются ракетками, держат снопы. Какие-то плакаты, антирелигиозная пропаганда, корявые диаграммы роста. Всё сравнивается почему-то с 1913 годом.
Зато здесь — лодки на пруду и качели, карусель, тир, детский городок. Я скатываюсь с клеёнчатой, нагретой на солнце горки, и обжигаю свою нежную спину.
С папой я ходить не люблю, он уж очень гневлив, его раздражает всякий пустяк, всякий мелкий непорядок. Упаси боже, идя с ним за руку, споткнуться!