Вдоль по памяти

«Степь да степь кругом…»

Зима 1942 года была и холодной, и голодной. Конечно, с лютым голодом блокадного Ленинграда Казань сравнивать нельзя, но всё же, всё же, всё же… Белый хлеб исчез. По карточкам давали 400 граммов чёрного хлеба — иждивенцам и детям, 500 граммов — служащим, 600 граммов — рабочим. На оборонных заводах было особое, повышенное снабжение. В магазинах отоваривали по талонам. К середине зимы исчез сахар, мяса давно уже не было. «Выбрасывали» иногда селёдку и консервы. Некоторое время бывала вместо сахара помадка, но и она вскоре пропала.

Пока у нас был лук, его жарили и пили кипяток (чая уже не было) с бутербродами с жареным луком. Он казался сладковатым. В один несчастный день и лук закончился.

Плохо было и с дровами. Печи топили чем попало. В эту зиму мы сдружились с Вовкой Шарыгиным. Мы вместе ходили по дрова. Разбирали заборы по ночам; разобрали даже мост через Казанку — правда, мы опоздали: его разобрали до нас, нам досталось лишь несколько досок.

В нашем двухэтажном общежитии была коридорная система расположения комнат. Печи топились из коридора. Пока дрова имелись, мы, дети, устраивали возле топящихся печей посиделки с песнями. Взрослые давали нам молотые в мясорубке очистки картошки и капельку муки, и мы жарили в печках блинчики. У печки собирались дети разных возрастов. Старшей, Вале Беловой, было лет 15, младшему — Зорику Дымшицу — восемь.

Этот Зорик, тем не менее, знал наизусть первую главу «Евгения Онегина» и читал её, картавя и шепелявя.

Был среди нас мальчик лет 12–13. (Назову его условно Колей, ибо имени настоящего не помню.) Он замечательно пел ямщицкие песни. От него я впервые услышал «Степь да степь кругом…» и редкую песню, которую никогда больше не слышал:

Почему ты, ямщик, перестал песни петь,Не поёшь и такой невесёлый?Колокольчик вдали продолжает звенеть,Но тебя не слыхать что-то в поле?

Текст, конечно, — не бог весть, но песня эта, трогательная и печальная, исполняемая у печки зимним вечером в суровое военное время, нам очень нравилась. Коля замечательно её исполнял в этакой народной нищенской манере.

Кто-то пытался запеть официозно-патриотические песни, но они не шли к настроению и не имели успеха.