Вдоль по памяти

Выставка

К 1939 году наши «Дубки» были полностью уничтожены. ВСХВ (Всесоюзная сельскохозяйственная выставка) строилась года три. Сперва пригнали рабочих, построили бараки для них. Вырубили большую часть леса. В памяти осталась такая картинка: развороченная глинистая почва, колеи от колёс, полные рыжей воды, в которой плавают жёлуди.

Открылась ВСХВ летом в яркий солнечный день. Народу съехалось со всего Союза многое множество. В толпах мелькали кавказские папахи, среднеазиатские пёстрые халаты и тюбетейки, украинские вышитые рубахи и клетчатые плахты. В одежде москвичей преобладал белый цвет. Павильоны всех республик были деревянные, затейливо покрашенные с какими-то якобы национальными деталями. Очень хорош был павильон Карело-Финской АССР, весь из золотистого дерева с деревянными барельефами на фронтоне (позднее я узнал, что по рисунку Фаворского).

Огромная фигура Сталина стояла перед павильоном механизации, спроектированном в виде опрокинутого корыта.

Кругом новые фруктовые сады, цветники и клумбы. Масса всяческих фонтанов. Даже мелкие киоски были сделаны в каком-то затейливом стиле.

Среди деревьев возвышался павильон «Мороженое» в виде ледяной скалы с белым медведем на верхушке.

Раньше мороженое возили в ручной тележке, где находились цинковые бочки с лакомством. Выдавали его в виде белой или розовой массы, зажатой между двумя круглыми вафлями. Дети лизали его по кругу.

Здесь, в павильоне, его подавали в вазочках в виде цветных шариков. Разнообразие сортов потрясало: и ореховое, и малиновое, и шоколадное, и фисташковое, и даже, кажется, мятное.

Для нас, детей, самыми интересными павильонами были, конечно, животноводства, звероводства и охоты. Эта часть выставки напоминала зоопарк наличием вольеров с промысловым зверьём, выездным кругом, где демонстрировались огромные породистые быки, которых водили за кольца, продетые в ноздри. Потрясающей красоты ахалтекинские жеребцы, нервно гарцующие и хрипящие, старающиеся вырвать повод из рук поводырей. Их сменяли могучие, неуклюжие першероны, способные перевозить телеги невероятной тяжести. В специально отведённое время можно было покататься на тройках лихих рысаков и даже верхом.

Мы долго простаивали перед клетками чёрно-бурых лис, соболей, выдр, горностаев и хорьков. Кроликов было полно, и самых разных пород. Маленьких крольчат можно было купить за очень умеренную цену.

В одном из павильонов на высоте пяти метров по стене была устроена игрушечная железная дорога. Поезд из локомотива и десятка вагонов носился бесконечно по полочке на стене, ныряя в тоннели и грохоча по мостикам.

Я загляделся на это диво и не заметил, как компания моих родителей и их друзей куда-то ушла. Я бросился их догонять. Толпа была так густа, что я уже никого не нашёл. Я понял, что потерялся. Решил пойти на прежнее место и ждать пока меня найдут. Там, возле мешков с зерном и сушёными вишнями, я простоял очень долго, но никто за мной не пришёл. Я проголодался и даже украдкой взял из мешка горсть сухих вишен, но они были пыльные, слишком сухие и невкусные. Наконец я отчаялся найтись и вышел на какую-то огромную площадь с фонтанами. Я посидел на бортике рядом с гигантским рогом изобилия. Страха я не испытывал, ведь мне было уже восемь лет, я хорошо ориентировался в выставочном лабиринте. Вскоре я вышел на знакомую Хованскую улицу.

Эскиз литографии «Я потерялся»

На ВСХВ мы, дети, ходили всё лето и уже без взрослых. Покупали там ириски и леденцы, пили ситро. Было очень весело и любопытно.

Мы с Владиком упросили родителей купить нам несколько ангорских крольчат. Это были пушистые белые очаровательные существа с красными глазками, невероятно спокойные и доверчивые.

Пока тянулось лето, с ними не было особых проблем. Мы соорудили для них квадратный загон во дворе на травке и выпускали их днем пастись. По мере того как крольчата съедали траву, мы передвигали загон на свежее место. Они быстро росли.

С наступлением осени нам пришлось поселить их на чердаке. Кормили мы их теперь покупным зерном, нарубленными ветками кустарника, сеном и хлебом.

Для нас это лето — сплошной праздник. Осенью мы с Владиком пошли в школу. Наступил последний останкинский год. В 1940 году мы (я, папа и мама) переехали на Ленинградку (Ленинградское шоссе) в новый наркомфиновский дом.