Наперекор земному притяженью

На космодром мы вылетели вечером. В самолете все свои — ученые, инженеры, испытатели. Все те, с кем вместе проведены были последние дни и ночи на заводе.

О чем говорить? Все переговорено. Да и усталость давала себя знать. Через час после взлета почти все спали. Уснул и я. Как спал — не помню, но, наверное, как принято в таких случаях говорить, как убитый…

Ночь с 3-го на 4 октября выдалась прохладной. Особенно это чувствовалось на «козырьке» — самой стартовой площадке. Кругом все открыто, ветру раздолье. Я его как-то особенно ощущал. Последние дни страшно болели правое плечо, шея, рука. Мысль даже мелькнула: «Уж не ранение ли опять начинает сказываться?» Ходил к медикам, сказали: воспаление нерва, принимать анальгин и держаться в тепле. Советы как раз для работы на «козырьке». Ходил из угла в угол, не зная куда засунуть руку, чтоб хоть немного утихла боль.

Сергей Павлович, очевидно, заметил. Подозвал:

— Ты что, старина? Расклеился? Это, брат, никуда не годится. Давай-ка в машину да отправляйся в гостиницу.

— До пуска никуда не поеду. От этого, как говорят, еще никто не умер. Потерплю.

— Ну смотри, смотри. Утром идет самолет домой. Здесь тебе больше все равно делать нечего. А дома дел куча. «Востоком» надо заниматься.

По тридцатиминутной готовности уехали мы с товарищами на наблюдательный пункт. И там не теплее. Согревало только волнение. «Готовность десять минут». Вроде и боль стала меньше. На горизонте стояла выхваченная из тьмы белая ракета. Стройная. Чистая. «Минутная готовность!» — донесло радио. Начало сердечко частить. Боли в те минуты я почему-то не ощущал, только кровь в висках билась. Вспышка, поначалу вроде робкая, но тут же всплеск света и глухое ворчание, лавинообразно перерастающее в раскатистый грохот. Пошла! И опять, как два года назад, все вокруг заливается слепящим светом, заполняется гулом. Ракета рвалась туда, ввысь, в бесконечный космос… Прошло несколько минут. Тишина. Почувствовал, что боль опять поползла по телу…

Утром я улетел в Москву. Больница. Рабочей информации, естественно, никакой. Помнил, что по программе рано утром 7 октября должно было начаться самое главное — фотографирование. Знал, как волнуются мои товарищи в Крыму, на приемном пункте. Нервничал здорово, должен признаться. А врачи говорили: «Покой, только покой!» Какой, к черту, покой! До покоя ли было? А что Делать? Только ждать.

Шла вторая неделя, третья… Станции надо было, облетев Луну, еще вернуться в окрестности Земли, и тогда… Наконец такое долгожданное сообщение: «Советская наука одержала новую блестящую победу. С борта межпланетной станции получены изображения недоступной до сих пор исследователям невидимой с Земли части Луны…»

Мое здоровье быстро пошло на поправку. Врачи были довольны, что прописанные процедуры столь эффективны. Я их не разубеждал. Из больницы, правда, удалось вырваться только после ноябрьских праздников…