Наперекор земному притяженью

— Кто говорит?.. Здравствуйте. Как у вас дела? Привезли кресло?

Я ответил, что все в порядке, корабль готов, кресло в цехе, сейчас начнем примерку.

— Нет, сейчас этого делать не надо. Подождите. Я приеду через несколько минут. И учтите, не один приеду, а с «хозяевами». Да-да, с «хозяевами», — со значением повторил Главный. — Вы поняли меня? И чтобы не было лишнего шума!

В трубке щелкнуло, раздались гудки. Я стоял и никак не мог сообразить, куда ее положить. Подоспевший к тому моменту начальник цеха поинтересовался, что это со мной произошло.

— Люди! Сейчас с Сергеем Павловичем приедут… Люди! Ты понял меня?

Минут через десять в дверях цеха появилась группа. Впереди, в белом халате внакидку, Сергей Павлович. Но на этот раз все смотрели не на него, а на молодых людей, шедших рядом с ним и с интересом осматривавшихся по сторонам.

Теперь нет нужды описывать внешность пришедших тогда и мало кому известных Юрия Гагарина, Германа Титова, Андрияна Николаева, Павла Поповича, Валерия Быковского, Григория Нелюбова. Да, это была первая «боевая» шестерка из двух десятков первого отряда космонавтов. Но в этой шестерке еще не было лидера, не было первого. Гагарин был только одним из первых.

О пятерых из них уже столько написано, что нового и не расскажешь. А вот несколько слов о шестом — о Григории Нелюбове, который был вторым, вслед за Германом Титовым, дублером Гагарина, сказать, думаю, следует.

Я не занимался исследованием биографии и судьбы этого человека и не беру на себя смелость делать это сейчас. В 1986 году известный журналист и писатель Ярослав Голованов опубликовал книгу «Космонавт № 1», содержание которой метко названо комментаторами как «неизвестное о известном». Книга эта — документальный рассказ об организации, жизни и тренировках первого гагаринского отряда космонавтов. Голованов писал о Нелюбове так:

«Стать первым очень хотелось Григорию Нелюбову. И может быть, именно эта откровенная жажда лидерства мешала ему им стать. Судя по воспоминаниям свидетелей всех этих событий, Нелюбов был человеком незаурядным. Хороший летчик, спортсмен, он выделялся и своим общим кругозором, удивительной живостью, быстротой реакции, природным обаянием… Однако психологи отмечали в нем постоянное желание быть центром всеобщего внимания, эгоцентризм, который мешал ему соотносить личные интересы с интересами дела».

Вместе с Гагариным и Титовым он ехал на старт в том же автобусе и провожал Юрия до самой ракеты… Но потом случилось так, что за проступок по приказу Каманина Григорий Нелюбов был отчислен из отряда космонавтов и направлен в одну из частей ВВС на Дальний Восток. В 1966 году он был сбит проходящим поездом. Так нелепо и трагически оборвалась жизнь одного из первой шестерки…

Сергей Павлович подошел к кораблю. Вокруг него тесным кружком сомкнулись пришедшие. Чуть в стороне — начальник Центра подготовки космонавтов Евгений Анатольевич Карпов. Я подошел к нему:

— Здравствуй, здравствуй, ведущий! Что-то не узнаешь старых друзей…

— Прости ради бога, на ребят твоих засмотрелся.

— Понимаю, понимаю. Но только ты имей в виду — они не «сверхчеловеки». Обыкновенные парни. В этом ты скоро убедишься. Ты знаешь, перед приездом в цех мы у Сергея Павловича были. Он решил вначале с глазу на глаз с ребятами поговорить. Интереснейший разговор, должен сказать, получился. Он и о ближайших задачах, и о завтрашнем дне космонавтики говорил. О космических кораблях, которые будут собираться на орбите, об орбитальных станциях. И о полетах к планетам. Ребята, затаив дыхание, слушали. Ты знаешь, что он им сказал? «До войны ученые считали, что не хватит одной жизни, чтобы пробиться к звездам. А вот начиная с пятидесятых годов стало ясно: этот путь будет открыт в ближайшее десятилетие. И вот видите — мы не ошиблись». Так и сказал. А потом добавил: «Давайте помечтаем, я, знаете ли, люблю мечтать. Вез этого я не представляю своей работы…»

Королев минут пятнадцать рассказывал будущим космонавтам устройство корабля. Потом поманил меня пальцем. Я подошел.

— Вот ведущий конструктор кораблей. Я сейчас ненадолго вас покину, а он продолжит рассказ о системах корабля. Я не прощаюсь.

И Главный, взяв под руку Карпова, пошел по пролету цеха. Вернулись они минут через десять.

— Ну, не устали еще товарищи? За один раз корабль не изучить. Мы организуем специальные занятия. И не думайте, пожалуйста, что мы так просто вам все будем рассказывать. — Главный лукаво улыбнулся. — Мы потом у вас экзамен примем, так, Евгений Анатольевич?

— Конечно, Сергей Павлович, — подтвердил Карпов.

— Вот то-то. Так что смотрите, кто будет плохо заниматься, в космос не полетит…

— Простите, Сергей Павлович, а отметки нам будут ставить? — этот вопрос, улыбнувшись, задал небольшого роста старший лейтенант с приветливым, открытым лицом.

— А вы как думали, Юрий Алексеевич? Обязательно будем. Вот закатим вам двойку, тогда не будете улыбаться! — продолжая шутить, ответил Главный, — А сейчас, я думаю, никто из вас не откажется посидеть в корабле. Давайте отойдем на минутку, товарищи поставят кресло в кабину.

Через несколько минут на верхний помост площадки поднялся тот самый старший лейтенант, которого Королев назвал Юрием Алексеевичем. Он снял тужурку, ботинки и, осмотревшись, ловко подтянулся на руках, держась за кромку люка, опустился в кресло. Молча, сосредоточенно, серьезно.

Думал ли он в тот момент, что ему придется почти так же, только уже в скафандре, первым садиться в легендарный «Восток»?..

В окончательной подготовке гагаринского «Востока» на заводе я участия не принимал. С февраля с группой испытателей я был на космодроме. Мы готовили к полету два корабля с манекенами на местах будущих пилотов.

Но манекен в настоящем скафандре и со всем нужным оборудованием был не единственным «космонавтом» на корабле. Чтобы ему «не было скучно», за компанию с ними должны были лететь собаки. На первом — Чернушка, на втором — Звездочка. В отличие от Стрелки и Белки, они не располагали отдельной герметичной кабиной с питанием, регенерационной установкой и индивидуальной вентиляцией. Собачек помещали в простую клеточку, которая устанавливалась вместо «космического гастронома» — маленького шкафчика с продуктами питания для космонавта.

Подобное ущемление собачьего достоинства было допустимо, поскольку полет должен был продолжаться не сутки, а всего около ста минут. Один виток вокруг Земли.

Пуск был назначен на 9 марта. Генеральные испытания на старте прошли без замечаний. Посоветовавшись с заместителем Королева, мы решили перед установкой в кабину корабля клетки с Чернушкой отрепетировать в реальных стартовых условиях закрытие крышки люка. Кто его знает, может быть, такой опыт и пригодится. Десять раз открыть и закрыть люк! Начали. Я с секундомером наблюдал, как наши монтажники это делали. Опыт — вещь великая. С каждым разом все меньше и меньше времени затрачивалось на эту операцию. Еще разок! Еще! Посмотрел вниз — подошла «Волга» Главного. Сергей Павлович махнул мне рукой. Я спустился, подошел к нему.

— Что делаете?

Я доложил.

— А нельзя ли быстрее? — И, не ожидая ответа, добавил: — Что-то медики задерживаются. Почему они до сих пор Чернушку не привезли? Узнай, в чем там дело?

Дежурный ответил, что машина с «медициной» вышла на старт три минуты назад. Не успел я подойти к ракете, как из-за поворота дороги показался «газик», и через минуту на руках лаборанта клетка с Чернушкой поехала на лифте вверх. Минут через десять, устроив свою подопечную, медики спустились. Теперь Федору Анатольевичу Востокову положено было в последний раз осмотреть свое «хозяйство»: кресло с манекеном, скафандр, все пиротехнические устройства, парашюты.

Востоков со своими товарищами поднялся наверх, к кораблю. Зная по опыту, что возиться им не меньше двадцати минут, я решил «перекурить» эту паузу. Но не успел я отойти к курилке, как лифт стремительно понесся вниз. Выскочил из него красный от ярости Федор Анатольевич и, налетев на меня, выдал такую витиеватую и трудновоспроизводимую тираду, что у меня, прошедшего школу кавалерийской словесности, и то перехватило дыхание. Понял только одно: кто-то жулик, кто-то бандит, те и другие мои любимцы, он этого так не оставит и сейчас же доложит Королеву и председателю Государственной комиссии. Я уж и впрямь подумал, что случилось что-то ужасное: ну, по меньшей мере, украли манекен вместе с креслом.

Дыхание у Востокова больше не хватило, он умолк. Мне удалось в этот момент задать несколько уточняющих вопросов.

— Нет, ты понимаешь, — кипятился он, — что творит эта медицина! Ты думаешь, они только Чернушку сажали, да?

— А что же еще?

— Они самовольно, — он опять начал захлебываться, — да-да, самовольно открыли шлем у скафандра на манекене и напихали туда каких-то пакетиков! Нет, ты представляешь, что это такое?

— Ну и что, — пытался я смягчить ярость своего коллеги, — они же устройство шлема хорошо знают, надеюсь, не сломали ничего?

Федор Анатольевич окончательно потерял дар речи…

Несмотря на некоторый комизм ситуации, явное нарушение установленного строгого порядка было налицо. Пришлось идти к руководству.

Королев мирно беседовал с руководителем медицинской группы Владимиром Ивановичем Яздовским. Обстановка нами была оценена как самая подходящая. Выслушав заикающегося Федора Анатольевича, Сергей

Павлович велел нам отойти в сторонку, на крылечко одноэтажного здания, где обычно проходили последние предстартовые заседания Государственной комиссии.

За дверьми сразу стало шумно. Хотя слышались лишь два голоса. Разговор, как чувствовалось, был серьезный. Через пять минут был вызван я и получил от Главного свою «порцию» за то, что у меня на глазах творятся подобные безобразия.

В тех пакетиках были семена лука. Это медики решили провести еще один, дополнительный эксперимент. С согласия главного конструктора скафандра — начальника Востокова и к величайшему неудовольствию самого Востокова, пакетики разрешено было оставить на их незаконном месте. Однако на следующий день в группе медиков стало на одного человека меньше.

9 марта. Старт. Корабль на орбите. Через полтора часа посадка. Все в порядке! Замечаний по полету никаких не было. Чернушка перенесла полет и приземление вполне удовлетворительно. Только на ее задней лапе были обнаружены… мужские наручные часы. На браслете. Недоумевали мы не очень долго: часы есть часы, у них, конечно, есть хозяин, который заинтересован в благополучном завершении своего индивидуального эксперимента. А как они работали в невесомости? Хозяин достаточно быстро отыскался, хотя по понятным причинам до поры до времени не очень торопился признать приоритет экспериментатора.

Государственная комиссия приняла решение готовить к пуску второй корабль этой «предвосточной» серии. План подготовки прежний. Программа полета та же.

В какой-то мере неожиданностью для пас был прилет группы космонавтов. С ними вместе прилетел и Евгений Анатольевич Карпов. При встрече я спросил его: