Брижит Бардо. Две жизни

СПАСАЯ МОРСКИХ КОТИКОВ

ерар Монтель — известный в Сен-Тропезе как "lе perruqier» — «производитель париков», как-то раз позвонил

Брижит и сказал: «Le Shah est mort» — «Умер шах».

Но Брижит решила, что он сказав «Le chat est mort» — «умер кот», и ей страшно захотелось узнать, «который?»

Жерар не понял: «Как это который?»

И тогда Брижит повторила: «Умер кот. Будь добр, не тяни, скажи мне, какой кот».

«Да нет же, — поправил ее Монтель. — Умер шах Ирана» — «Le Shah d'lran est mort».

«А, — ответила Брижит, — слава Богу».

Еще в начале 1962 года Брижит открыто выразила свой протест против жестокого обращения с

животными на бойнях, став первой знаменитостью во Франции, занявшей по этому вопросу твердую позицию. Под ее давлением французскому правительству пришлось наложить запрет на устаревшие методы убийства животных, что все еще были в ходу в ту пору, и после длительной кампании был наконец-таки принят акт, предписывающий бойням применять быстродействующие, а значит, и более гуманные электрошоковые пистолеты. Этот законодательный акт вошел в историю как закон «Б. Б».

На протяжении многих лет Брижит сражалась за более гуманное отношение к животным в зоопарках. Благодаря ее усилиям были закрыты четыре французских зоопарка, где условия содержания животных невозможно назвать иначе, как ужасающими. Еще девять — закрыты временно, для приведения их в надлежащий вид. К этому еще можно добавить 18 официальных предписаний и штрафов, полученных зоопарками, в которых условия были далеки до идеальных.

Затем Брижит предприняла крестовый поход против меховщиков, во всеуслышание возмутившись действиями охотников-промысловиков, обрекавших раненых животных на жуткие страдания. Несколько раз она лично брала на себя расходы по уходу за подстреленными животными, которые оказались брошены на произвол судьбы и обречены на мучительную смерть.

Вот почему, распрощавшись с кинематографом, Брижит успела нажить себе немало серьезных врагов.

Первыми в списке ее недругов шли охотники и мясники, в особенности мясники, специализировавшиеся на конине. Они осыпали ее оскорблениями, угрожали ей, терроризировали ее и даже убили нескольких из ее животных. Они ненавидели Брижит за все те неприятности, что она доставила, им или, как в случае с мясниками, за тот ущерб, что она нанесла их бизнесу своими публичными протестами.

Даже в период относительного затишья они всякий раз плевались, услышав ее имя, утверждая, что она неисправимый мизантроп и ей ненавистно все человечество.

Желчь, которой исходили мясники и охотники — и, в особенности, торговцы кониной, — верный признак того, что даже если она не смогла одержать победу во всех своих битвах, по крайней мере, другой стороне понятно, что им пришлось повоевать.

Уйдя из кинематографа, Брижит теперь все чаще высказывала свое несогласие — причем с каждым разом все громче — против бесчеловечного обращения с животными. Со своей стороны, недруги принялись оскорблять ее, называй стареющей актрисой, которая не знает, чем ей заняться. Но Брижит решила доказать им, что ее оппоненты неправы. Ведь она была всего на шаг от поистине выдающегося успеха — хотя и начинала с ряда неудачных и откровенно неуклюжих фальстартов.

Когда закончился ее двухлетний роман с Лораном Верга, Брижит увлеклась мускулистым блондином, скульптором, чехом по происхождению, Мирославом Брозеком, который был на восемь лет ее младше. Они познакомились, катаясь на лыжах в Мерибеле. Она называла его для краткости Мирко и, прожив вместе с ним несколько месяцев, начала говорить направо и налево: «Я от него без ума. Он надежный человек. С ним я чувствую себя как за каменной стеной. На него можно положиться».

Когда ее спросили о планах на будущее, Брижит ограничилась следующим заявлением: «Я придерживаюсь старомодных взглядов. Прежде чем выходить замуж, необходимо все как следует взвесить и продумать. После трех неудач кому это знать, как не мне». И тем не менее, вскоре пресса начала вовсю прочить Мирко на роль мужа номер четыре.

Судьба распорядилась иначе, но именно во время ее романа с Мирко Брижит начала кампанию по защите котиков, и в особенности их детенышей. Когда ей впервые стало известно о массовом истреблении животных в восточной Канаде, где ежегодно весной на льдинах гибнут десятки тысяч котиков — эскимосы традиционно забивали их палками, чтобы не испортить мех, — Брижит нашла это настолько омерзительным, что прожужжала всем уши.

Не удивительно, что однажды вечером, в начале марта 1976 года, это стало главной темой разговора за обедом в кругу друзей, среди которых были Кристиан Бренкур и Филипп Летельер.

Брижит рассказала им об истреблении ластоногих, причем так распалилась, что в конце концов заявила присутствующим, что больше не допустит подобного, а лично приедет в Канаду, чтобы положить конец массовому истреблению животных.

Летельер, который теперь работал главным редактором журнала «Parents», младшего брата «Пари-Матч», заинтересовался ее рассказом и даже предложил лично написать репортаж для всех изданий группы «Пари-Матч».

Бренкур, который к этому времени являлся старшим журналистом телеканала TF1, тотчас присоединился к их компании: «Я захвачу с собой операторов, и мы все снимем на пленку».

В срочном порядке был составлен план, как Бардо и ее приятелям перенестись из Франции на Ньюфаундленд. Летельеру и Бренкуру пришлось отпрашиваться на работе. Последний взял на себя договориться об операторе, звукооператоре и осветителе. Вместе с Брижит и Мирко им всем пришлось приобрести специальную защитную одежду. Но как только это было улажено, впереди их ждало путешествие.

Как оказалось, кратчайший путь в Канаду лежал через Лондон. Прилетев из Парижа в аэропорт Хитроу, они пересядут на лайнер авиакомпании «Эр Канада», выполнявший рейс на Ньюфаундленд. Бардо, как обычно, побаивалась лететь, но, тем не менее, друзья договорились встретиться в десять утра в воскресенье, 28 марта, в аэропорту имени Шарля де Голля, чтобы одиннадцатичасовым рейсом вылететь в Лондон.

В 10.15 ни Брижит, ни Мирко еще не было. В 10.30 Летельер и Бренкур пытались убедить представителей «Эр Франс» задержать рейс. Не успели представители наземных служб поставить в известность Летельера и Бренкура, что не могут ждать ни минутой дольше и поэтому прекращают регистрацию, как откуда ни возьмись появилась Брижит — в длинной накидке, — а за ней едва поспевал Мирко.

Было видно, что они поссорились.

Первое, что она произнесла: «Я никуда не еду».

Летельеру и Бренкуру понадобилось несколько минут, чтобы урезонить ее, и все это время представители «Эр Франс» пытались добиться от них окончательного ответа — летят они все-таки или нет, и если да, то будьте добры, пройдите на борт самолета; после чего потребовалось еще несколько минут, чтобы убедить Брижит, что все будет, как надо, лишь бы она села в самолет.

Как только они поднялись в воздух, Брижит немного поостыла.

Брижит сидела рядом с Мирко, держа его за руку, а позади них расположились Филипп и Кристиан. На протяжении всего получаса, пока они летели в Лондон, Брижит то и дело оборачивалась к ним, чтобы сказать: все: в порядке, мы доберемся до места.

Обоим ее друзьям было известно, что Брижит боится летать и что ее особенно страшит долгий перелет в Канаду. Знали они и то, что она сильно устала за последние несколько недель и чувствовала себя не лучшим образом. Но теперь, казалось бы, все было в порядке, и Филипп заметил про себя, ну вот, все идет как по маслу.

В Лондоне ее как будто подменили.

Им надо было перейти на другой терминал, обслуживавший рейсы «Эр Канада», и они как раз направились туда, когда Брижит заметил один фотограф, работавший для «Дейли мейл». Он явно получил от кого-то информацию о ее прилете. Фотограф принялся щелкать камерой, отчего Брижит рассвирепела.

Она с криком накинулась на репортера, а затем, завернувшись в плащ, попыталась скрыться, нырнув в ближайший туалет. Когда Брижит наконец соизволила выйти оттуда, то заявила, что слишком плохо себя чувствует и поэтому не в состоянии продолжать путешествие. Короче, она возвращается в Париж. Летельер и Бренкур отвели ее в специальный зал ожидания «Эр Канада» и вызвали к ней врача.

Пока Брижит лежала на кушетке, врач проверил ее пульс, произвел общий медицинский осмотр. Поговорив с ней несколько минут и убедившись, что нет ничего серьезного, он заверил ее, что она вполне в состоянии продолжить полет. Но Брижит все твердила: «Нет, никуда она не полетит» и заявила Летельеру и Бренкуру, что ближайшим рейсом возвращается в Париж. Ее спутники пытались урезонить ее, но Брижит упорно стояла на своем

За дверями их зала к фотографу из «Дейли мейл» уже присоединилась компания журналис-то и фоторепортеров, регулярно промышлявших в аэропорту. Репортерская братия желала знать, что здесь происходит. На переговоры с ними был выслан Мирко, который объяснил, что Брижит плохо себя чувствует. У нее поднялась температура, и она возвращается домой, к своему личному врачу.

Тем временем Летельер оставался подле Брижит, а Кристиан отправился за билетами назад в Париж. К сожалению, все парижские рейсы были забиты до отказа. По крайней мере, путешественникам ничего не светило до самого воскресного вечера, а значит, весь остаток дня им придется проторчать здесь, в Хитроу. Кристиан объяснил все это Брижит в надежде, что она передумает. Но она и слышать не желала — немедленно посадите меня на самолет до Парижа, прямой рейс или чартерный — мне без разницы или, на худой конец, на поезд, но я возвращаюсь домой, и все тут!

Для этого пришлось приложить немалые усилия — не раз подчеркнув, о ком идет речь, — но Летельеру с Бренкуром в конце концов удалось раздобыть два места на парижский рейс во второй половине дня. Вот тогда-то Мирко отвел обоих мужчин в сторону.

Быстро сообразив, что сможет этим привлечь внимание к своей особе, Мирко предложил отправить Брижит домой одну. Они же втроем продолжат свое путешествие и сделают фильм в защиту котиков без ее участия.

Правда, подобная перспектива показалась малопривлекательной как для «Пари-Матч», так и для TF1, и Летельер с Бренкуром вежливо отказались. Всего через несколько часов приземления в Хитроу, Брижит и Мирко уже летели назад в Париж. Тем временем Летельер, Бренкур и трое телевизионщиков застряли в Лондоне.

На следующий день Брижит сделала заявление о том, что одна только мысль об истреблении котиков была для нее столь невыносимой, что она была не в состоянии продолжить путешествие.

Через девять дней, 6 апреля, Брижит приняла участие в акции протеста напротив посольства Норвегии, оказавшись в самой гуще пятитысячной толпы. Когда репортерам наконец удалось подобраться к ней, Брижит публично осудила норвежцев за убийство ластоногих, заявив, что намерена продолжать свою борьбу против истребления животных, независимо от того, где происходит эта бойня, и через прессу обратилась о личной встрече к канадскому премьер-министру Пьеру Трюдо. И хотя Брижит так и не появилась в окрестностях Ньюфаундленда, поднятый ею шум привлек внимание общественности к ежегодным кровавым бойням.