Брижит Бардо. Две жизни

В НАСЛЕДСТВО ПОТОМКАМ

то воскресенье она появилась у полуразрушенного дома всего за несколько минут до того, как это место оцепила полиция. Оно напоминало собой кровавое побоище.

Бардо была в джинсах в обтяжку, футболке и кожаной куртке, с распущенными по плечам — как и тридцать пять лет назад — белокурыми волосами, лицо спрятано за огромными стеклами солнечных очков. Рыдания сотрясали ее.

Пастух, поселившийся в заброшенном доме среди руин замка Сен-Ам между Сен-Тропезом и Ра-матюэллем, утверждал, будто соседи ночью втихаря выпустили пастись его стадо и несчастных животных растерзали собаки.

Однако это отнюдь не объясняло того, почему один ягненок утонул в небольшом водоеме. По соседству обнаружился растерзанный труп овцы. Брижит заметила еще девять мертвых овец, сваленных в кучу друг на друга в кустах позади стены. И, в довершение ко всему, ей попалась на глаза прибитая к дереву голова козы.

Брижит содрогнулась от ужаса, а затем набросилась с обвинениями на замызганного бородатого бомжа, — он-де варвар, кровавая бойня его рук дело, он нарочно прикончил принадлежавших ему овец.

Бродяга обитал среди развалин вот уже более года, обходясь без электричества, без воды и, судя по всему, живя впроголодь — как сам, так и его стадо.

А вот теперь, в конце октября 1992 года, оставшиеся у него животные — 30 овец, 10 коз и ослик, которых он всех собрал в небольшой загон, — находились от голода на последнем издыхании.

Брижит продолжала обвинительную речь.

Прибывшим на место происшествия жандармам ничего другого не оставалось, как только постараться не допустить рукоприкладства, поскольку страсти накалились до предела.

Вскоре по вызову полиции подоспел ветеринар, однако, осмотрев мертвых животных, он заявил, что не в состоянии определить причину их гибели. Брижит с пеной у рта принялась доказывать, что причина гибели ясна как божий день — пастух пустил под нож собственное стадо. И теперь, не унималась Брижит, долг полиции арестовать его.

Когда же старший жандарм поинтересовался, согласна ли она подать официальный иск, Брижит, не раздумывая, согласилась.

Пастуха увезли на допрос.

Как только его увезли, Брижит взялась за дело. Она доставила корм для оставшихся животных, собственноручно притащив из машины несколько охапок сена, и принялась нежно поглаживать тех из них, кто был слишком слаб и не мог самостоятельно есть. Немного позднее в тот же день — правда, лишь после того, как она убедилась, что животным ничего не грозит, — Брижит отправилась в жандармерию и подала иск на несчастного пастуха. Кроме того, она велела своему адвокату, чтобы тот добился от суда формального постановления, что отныне животные переходят под ее опеку.

Правда, уже к вечеру полиция отпустила пастуха. По словам блюстителей порядка, у них не нашлось неопровержимых улик, чтобы выдвинуть против него обоснованное обвинение.

Брижит сочла этот предлог неубедительным. Ну а поскольку жандармы уже не раз имели возможность на собственной шкуре испытать ее горячий нрав, им ничего не оставалось, как обвинить пастуха в нарушении общественного порядка, поскольку он якобы не сумел, как положено, то есть в 24 часа, известить власти о гибели животных.

Брижит это тоже мало удовлетворило, и она, для пущей важности, решила воспользоваться своим громким именем. Брижит растрезвонила об этом случае по всей стране, и сочувствующие ей люди приходили в ужас, что такое возможно и, главное, что полиция проявила такое преступное равнодушие, такую вопиющую апатию, словно позабыв о том, что такое справедливость.

Через четыре дня бедняга-пастух был избит до полусмерти какими-то тремя типами в плащах, в руках у которых были бейсбольные биты.

Разумеется, ни у кого язык не повернулся утверждать, будто Брижит каким-то образом причастна к этому избиению. Однако никто в Сен-Тропезе не усомнился в том, что это не что иное как règlement de comptes — что на гангстерском жаргоне означает «сведение счетов».

Однако Брижит это было совсем ни к чему. Ей было глубоко наплевать на бедолагу-пастуха. Она болела душой исключительно за животных, не в силах смириться с той вопиющей жестокостью, которой стала свидетельницей, переживая, что все это может повториться опять. Брижит отправила гневное послание на имя раматюэлльского мэра, в котором частично возлагала на него ответственность за то, что, как представитель власти, он не сумел предотвратить злодеяние. В свое оправдание мэр робко попенял на законодательство, где отсутствует соответствующая статья, которая позволяла бы изгонять бродяг с самовольно занимаемых ими домов.

Брижит не позволяла замять эту историю. Кому-то она написала, другим — позвонила лично, чтобы ни у кого не осталось сомнений на тот счет, что ее возмущению нет предела. Она твердо решила идти до конца. Однако, столкнувшись с равнодушием властей, Бардо вскоре ощутила собственное бессилие — как говорится, плетью обуха не перешибешь.

Примерно в 8 часов вечера, в субботу 14 ноября, ровно через две недели после кровавого побоища в Сен-Ам, Брижит смешала свое обычное успокоительное со стаканом вина, а через несколько мгновений лишилась чувств.

Ее муж, который, кстати, являлся таковым всего как три месяца, вызвал скорую. Брижит в срочном порядке доставили в клинику «Оазис», где ей было сделано промывание желудка.

Как только жизнь ее была вне опасности, Бернар д'Ормаль сделал заявление для прессы. По его словам, Брижит страдала от крайнего переутомления, которое оказалось усугублено ее переживаниями по поводу массовой гибели животных. Д'Ор-маль отрицал, что то была очередная попытка самоубийства. «Она хранит подобные вещи в себе, — замечает он, — копит до тех пор, пока ей становится невмоготу. А ведь это не может не отразиться на ее состоянии».

«С ней мне довелось пережить удивительные минуты», — замечает Ален Бугрен-Дюбур.

Когда ему было 10 лет и он был еще слишком юн, чтобы попасть в кинозал, где демонстрировалась лента «И Бог создал женщину», Ален основал клуб защитников животных. В те времена подобное начинание было для Франции в новинку. Когда мальчик подрос, его заинтересовала естественная история, и он начал выступать в школах, предупреждая об опасности загрязнения окружающей среды, об исчезновении видов и, в конечном итоге, его каким-то чудом занесло на телевидение.

Сегодня его телепрограммы, посвященные животным, одни из самых популярных во Франции.

Бугрен-Дюбур познакомился с Брижит, когда она отправилась в торосы спасать котиков. Они нашли друг в дружке родственную душу, и когда Брижит разошлась с Мирко, их дружба переросла в роман. Сила их совместных интересов была такова, что Бугрен-Дюбур — один из немногих бывших ее любовников, с которым она до сих пор поддерживает контакты.

«Вначале, — поясняет он, — люди говорили, что она лишь затем взялась защищать животных, поскольку это привлекает к ней внимание со стороны прессы. Мол, она больше не снимается, и это единственно доступный для нее способ оставаться в центре всеобщего внимания. В то же самое время ежедневно со всех уголков света к ней поступали просьбы об интервью. Ежедневно находились люди, которым было интересно узнать ее мнение. Но она всем без исключения отказывала. Вот так, она отказывалась от интервью, не желая, чтобы вокруг нее поднимали шумиху, и все равно находились те, кто утверждал, что она лишь потому защищает животных, чтобы избежать полного забвения».

Не будет преувеличением сказать, что, когда Брижит и Бугрен-Дюбур познакомились, они обрели в лице друг друга надежную опору, способную помочь им обоим поднять свою деятельность по охране и защите животных на новый уровень. Брижит помогала Алену войти во вкус этой деятельности. Он же, в свою очередь, сумел убедить ее, что если вы рассчитываете на успех, одной только личной увлеченности недостаточно.

По его словам, «Брижит целиком отдавала себя любимому делу. В самом начале, стоило ей узнать об очередной жестокости, как ей казалось, что достаточно во всеуслышание заговорить об этом. Бардо полагала, что, сорвав завесу молчаний, она уже одним этим способна решить проблему. Она ненавидела изучать документы. Вся эта бумажная работа, весь этот сбор материалов нагоняли на нее скуку. С течением времени она усвоила для себя истину, что успеха невозможно добиться, не поработав как следует головой. Мало-помалу она досконально изучила все, что связано с проблемой охраны животных. И хотя Брижит не утратила боевого духа, теперь ей стало понятно, что одними только истошными воплями и причитаниями по поводу творимых зверств делу не поможешь. Теперь она чаще пускает в ход имеющиеся у нее знания и опыт и пытается вступить в диалог».

Ну а поскольку знаний и опыта ей теперь не занимать, она наконец сумела обрести ту уверенность в себе, которой ей страшно не хватало в бытность кинозвездой.

По словам Бугрена, «в те дни она была мифом. Сегодня она — реальность».

Одной из сильных ее сторон, по его мнению, является здравый смысл. «Порой люди разевают от удивления рты, стоит лишь ей сказать что-нибудь, особенно что-нибудь резкое или такое, что представляется на тот момент совершенно невероятным — в ее устах все сразу обретает смысл. Она мыслит в высшей степени логично. И частенько ошарашивает этим тех, кто привык видеть в ней лишь бывшую актрису не первой молодости. Но надо отдать ей должное: в том, что касается общественного мнения, ей удалось убедить людей в серьезности своих намерений. Безусловно, найдутся такие, кто скептически относится ко всем ее заявлениям, немало людей убеждены в том, что ей, в первую очередь, следовало бы позаботиться о людях и лишь затем думать о животных. Но даже те, кто критикуют ее, в конечном итоге вынуждены признать, что она в высшей степени честна как в своих словах, так и в поступках».

Стремясь убедить власти, что без поддержки свыше им никак не обойтись, Брижит и Бугрен-Дюбур в октябре 1984 года отправились на прием к президенту Франции Франсуа Миттерану.

При обычных обстоятельствах вряд ли бы кто-нибудь взял на себя смелость утверждать, что президент Французской республики примет активистку движения по защите прав животных с распростертыми объятиями. По крайней мере раньше за ним такое не водилось. Но в данном случае не лишним оказалось то обстоятельство, что вышеупомянутая активистка приходилась старой подругой Кристины Гуз-Реналь, чья сестра Даниэль, в свою очередь, была не кем иной, как супругой президента. И все-таки истинная причина заключалась в том, что этой активисткой была сама Брижит Бардо, и президент никак не мог ей отказать в личной встрече. В конце концов она по сих пор, пожалуй, единственная во Франции, кому удается привлечь к своей персоне больше внимания со стороны прессы, чем то положено даже самому президенту.

Миттеран, со своей стороны, казалось, был искренне рад ее видеть и произвел на своих гостей впечатление личной заинтересованности в проблемах, связанных с правами животных. Брижит с Бугрен-Дюбуром вручили ему перечень из 30 безотлагательных мер, которые, как они надеялись, он поможет воплотить в жизнь на благо и процветание наших четвероногих братьев, и Миттеран пообещал на досуге изучить этот документ.