Брижит Бардо. Две жизни

О любовных сценах на экране: «В конце концов мне становилось просто не по себе, и в самых страстных сценах я отказывалась обращаться к другим актерам, настаивая на том, чтобы мне было разрешено смотреть на кусок картона и с ним разговаривать. Так мне удавалось произнести то, что иначе мне было бы никогда не выговорить из-за стыда, потому что, стоило мне взглянуть партнеру в глаза, как у меня отнимался язык. Так мне было страшно».

О животных: «Временами мне кажется, что невозможно дальше жить в этом кошмарном мире. Но, значит, и от меня была какая-то польза, если мне удалось добиться хоть чего-нибудь для животных. Вся моя жизнь посвящена им и только им. Они дают мне силы смотреть в будущее».

О любви: «Как мне кажется, всю свою жизнь мы ждем любви. Или же мы устаем, или же пресыщаемся, а это невыносимо. Я жду любви, нахожу ее, беру и теряю. Она то уходит, то возвращается снова».

О своем имени: «В былые дни за ним не скрывалось ничего хорошего. Кинозвезда, что делала один за другим фильмы, несколько раз побывала замужем, которую фотографировали. Теперь же, все чаще и чаще, люди приходят мне на помощь, потому что я уже не такая, как раньше».

В первые три дня после выхода передачи на телеэкран Бардо получила три тысячи писем.

Одинокая и страдающая от этого одиночества, в 1986 году она призналась одному своему знакомому в Сен-Тропезе: «Мне бы хотелось снова выйти замуж. Первые несколько раз мне не повезло, может быть, потому, что я еще не созрела для замужества. Мне нужен человек умный, порядочный, тот, который бы меня понимал, пусть даже немного несдержанный, но непременно веселый».

И вот еще ее слова: «Теперь, когда весь мир только и делает, что разводится, мне хочется противоположного — создать настоящую семью».

Ей казалось, что она все еще способна отказаться ради избранника от всего па свете. «Мужчинам хочется одного — переспать со мной. Мне же это больше просто неинтересно. Мне нужен кто-то для души».

Но тут же, на одном дыхании, она предостерегает: «Впрочем, на мужчин никогда нельзя полагаться».

По мнению того же знакомого из Сен-Тропеза, ее проблема проста: «Все пришло к ней слишком рано. Слава. Деньги. Толпы поклонников. Красота. Всемирное признание. Сегодня же она сосредоточилась на животных, потому что они любят ее такой, какая она есть, а это именно то, чего ей всегда недоставало в людях».

Как-то раз Брижит произнесла нечто подобное в разговоре с Андре Пуссе. Вот ее слова: «Нетрудно найти, с кем переспать. Выбор настолько богат, что его хватило бы на пару жизней. Но найти человека, с которым можно было бы делить кров, — почему это мне не удается?»

Зная Брижит как свои пять пальцев, Пуссе заявляет, что ее образ этакой женщины далек от действительности. «Разумеется, в ее жизни было немало мужчин, однако чаще всего эти отношения бывали скоротечными. Все дело в том, что найдется гораздо больше тех, кто утверждает, будто спали с ней, чем тех, кто действительно провел с ней ночь. И к тому же, ей обычно попадалось не те, кто надо. По-моему, Гюнтер Закс единственный, кто ей действительно пара. Однако и он скорее играл роль супруга при королеве. Стоило им куда-то приехать, как все вокруг принимались таращиться на нее. Ведь она звезда. А жить со звездой — это, скажу я вам, не сахар».

Разумеется, продолжает Пуссе, Вадим был единственным в своем роде и поэтому всегда занимал место в ее жизни. Однако Пуссе отнюдь не уверен, что это то самое место, как многие полагают.

«Я познакомился с ней вскоре после того, как они с Вадимом разошлись. Осмелюсь высказать предположение, что даже если она никогда бы не встретила Вадима, ей все равно была бы уготована большая карьера. Может, ей понадобилось бы чуть больше времени, но было в ней нечто такое, присущее только ей одной, что так или иначе дало бы о себе знать. Бардо всегда оставалась Бардо. А что касается Вадима, то в те дни он прежде всего гонялся за сенсациями. Я не хочу сказать, будто он был неразборчив в средствах, но, безусловно, в первую очередь, его интересовало, как тот или иной человек окажется ему полезен».

По мнению Пуссе, Брижит скорее состоялась как актриса, нежели чем женщина, которая состоялась в жизни благодаря любви.

«Нет ни малейшего сомнения в том, что при желании она могла бы сделать более блистательную карьеру. Добиться гораздо большего. Но вторую половину жизни вряд ли можно отнести к разряду успехов. Многие мужчины ее попросту опасались, они боялись превратиться в месье Бардо, они боялись затеряться в лучах ее славы, боялись оказаться на вторых ролях при столь подавляющей личности, как она. А теперь — трудно сказать. Когда-то ей нравилось общество друзей, веселье и развлечения. Тогда она была совершенно другим человеком. Теперь же она превратилась в непробиваемую крепость. Она никого не желает видеть. Возможно, она просто перестала верить людям — после всех их низостей и обманов. Но в конечном итоге, разве животные способны заменить людей?»

Лет через десять после их развода до Брижит дошла информация, будто Гюнтер Закс желает восстановить с ней отношения. Она не отвечала на его звонки, причем вовсе не потому, что ей не хотелось с ним разговаривать, а потому, что тогда вообще никого не желала знать из старых своих знакомых. Однако Гюнтер не унимался, и всякий раз, когда экономка говорила: «Мадам нет дома» — он с завидным терпением заявлял, что перезвонит. В конца концов он взял ее измором, и Брижит сняла трубку. По словам Закса, он звонил ей потому, что надеялся получить от нее приглашение к чаю.

Брижит не из тех, кто любит переноситься в прошлое, и делает исключение разве что для Вадима, которого видит довольно часто. Все ее бывшие любовники и мужья являлись именно таковыми — бывшими. Но Закс тоже был крепкий орешек, и в конце концов Брижит сдалась. «Ладно, — сказала она, — если тебе этого так хочется, приходи на чай».

Через несколько дней в назначенное время Закс появился на пороге «Мадрага» со своей женой Мирьей.

И хотя Брижит держалась приветливо, этот визит немного выбил ее из колеи — с какой стати ему понадобилось звонить ей спустя все эти годы и, вообще, что за этим всем кроется.

Хозяйка и гости поговорили приличия ради, после чего Гюнтер вручил Брижит небольшую коробочку.

Брижит спросила его, что это такое.

В ответ Закс объяснил, что только что за хорошие деньги продал одно из своих предприятий, и теперь ему пришла в голову идея сделать подарки всем женщинам, которые его когда-то любили.

«Когда мы разводились, ты даже словом не обмолвилась об алиментах. И теперь я хочу, чтобы ты взяла вот это».

Поначалу Брижит категорически отказывалась принимать подношение. Затем, все-таки открыв коробочку, она обнаружила внутри кольцо с бриллиантом. Это был камень чистой воды редкого белого оттенка, граненый «маркизой» и размером в 8,7 карат. Смутившись, Брижит пробормотала, что не примет столь дорогой подарок. Ей это совсем ни к чему. Нет, упиралась она, ему придется взять кольцо назад.

Однако Гюнтер стоял на своем. Брижит непременно должна принять его дар, потому что ему хочется таким образом выразить все те теплые чувства к ней, что еще сохранились в его душе.

И Брижит была вынуждена согласиться.

И почти через десять лет после этой истории, когда ей понадобилось собрать средства для своего фонда, подаренное Гюнтером кольцо стало главным лотом аукциона — единственной дорогой и самой красивой вещью из всех выставленных на продажу.

В начале восьмидесятых годов, когда она гостила в Провансе, Бардо обнаружила в груди уплотнение. В клинике имени Поля Бруссе в Вильжюоре, что возле Парижа, ей была сделана операция, за которой последовала небольшая радиотерапия, совершенно, однако, ее измучившая.

Известно об этом было лишь родственникам и самым близким друзьям и, пожалуй, все. Больше ни с кем Брижит эту проблему не обсуждала, и ей удалось избежать ненужного внимания со стороны прессы.

Правда, тем своим знакомым, что пребывали в неведении относительно перенесенной ею операции, она начала говорить следующее: «Меня угнетает не столько конец молодости, сколько то, что это обычно начало проблем со здоровьем».

Ее поединок с раком груди, окончившийся полной ее победой, стал известен лишь спустя шесть лет. Брижит узнала, что немецкий актер Рене Колльденхоф страдает болезнью Паркинсона, и, совершенно для него неожиданно, написала ему письмо.

Ей хотелось поддержать его, и ради этого она даже решилась открыть свой секрет. «Я победила, — писала она. — Я перенесла операцию, и вот, несмотря на все страдания, я жива».

Через несколько лет Мижану позвонила сестре, чтобы сказать, что врачи обнаружили у нее в груди уплотнение и теперь обеспокоены тем, что это может быть рак. По словам Мижану, она собиралась лечь в больницу на трехдневное обследование. Брижит ответила, не раздумывая: «Я еду к тебе».

Она велела сестре, чтобы та заказала себе палату на двоих, и когда Мижану легла в больницу, Брижит заняла вторую кровать, проведя рядом с сестрой все три дня, пока та находилась на обследовании.

К счастью, рака не обнаружили. Но до сих пор, когда Мижану вспоминает эту историю, на глаза ей наворачиваются слезы. «Мы словно перенеслись в детство».

И еще одна трогательная история. Пару лет назад Брижит поддержала сестру, когда ту покусали ее же собственные собаки. Разъяренные псы вцепились друг другу в глотки, и Мижану совершила огромную ошибку, пытаясь разнять их. В результате дело обернулось для нее больницей. И вновь Брижит окружила сестру вниманием и заботой. Каждый вечер она ездила из Базоша в Париж, чтобы привезти ей на ужин домашнего супа.

Когда Мижану наконец выписали, Брижит послала ей по этому поводу несколько бутылок шампанского.

В своей автобиографии Саша Дистель писал, что Брижит прижимиста.

Да и сейчас те, кто знаком с ней многие годы, не смогли бы обвинить ее в том, будто она сорит деньгами.

Сама Бардо спешит заявить следующее: «Я не привыкла бросать деньги на ветер, именно поэтому кое-кто считает меня прижимистой».

И хотя невозможно отрицать очевидный факт, что она экономна, назвать ее прижимистой было бы преувеличением. Правильнее будет сказать, что она выросла в семье, где действовало правило, что деньги любят счет и ими не принято сорить.

«Когда речь заходит о деньгах, — говорит Вадим, — это значит, что речь заходит о той стороне ее характера, которая, впрочем, как и многое другое в ней, представляется мне парадоксальной. Когда мы только поженились, она тратила немало времени и сил, бегая по городу, чтобы купить какой-нибудь товар хотя бы чуть-чуть дешевле, чем в соседней лавчонке. Или же она на чем свет стоит чехвостила горничную за то, что та заплатила за что-то там на базаре по 14 сантимов, в то время, как кто-то сказал ей, будто видел в каком-то магазине то же самое по 12».

По мнению Вадима, это нельзя считать прижимистостью, скорее, в том, что касается денег, Брижит — чистой воды прагматик.

«Она ведет учет каждому франку, и у нее всегда отложено на черный день». Но абстрактная ценность денег или, скажем, та сумма, которую она могла бы накопить, — нет, этому она не придает особого значения. Разумеется, это не значит, что она автоматически отвечала отказом любому, кто предлагал ей хорошие деньги. Однако, прежде чем дать ответ, Брижит прежде всего думала, как это отразится на ее жизни. На ее комфорте. Нельзя сказать, чтобы деньги для нее вообще ничего не значили. Просто она никогда не позволяла им взять над собой верх, никогда не была их рабыней».