Брижит Бардо. Две жизни

СКЛОЧНАЯ ОСОБА

рижит по натуре ужасная склочница. На протяжении почти сорока лет она активно использовала своих адвокатов и суды, с тем чтобы хорошенько прижать тех, кто осмелился ей перечить. Стоит ли удивляться, что, привыкнув карать, она сама не раз была вынуждена тратить время и деньги на то, чтобы оградить себя от судебных преследований.

Её болезненное пристрастие к юриспруденции не ослабло с возрастом. И если вы прислушаетесь к самым нелицеприятным слухам, которые ходят о ней, наверняка найдутся люди, которые скажут, что Бардо недурно увеличивает свои доходы за счет тех сумм, что ей то здесь, то там удается отсудить. Однако все это неправда. Разумеется, кое-кто, тем не менее, склонен верить, что именно деньги являются, в первую очередь, причиной того, что она с такой настырностью устраивает одну тяжбу за другой. Другие же считают, что это всего лишь один из способов напомнить миру о своем существовании.

По всей видимости, Брижит не забыла, как ловко ее отец в 1952 году воспользовался услугами адвокатов, дабы защитить честь своей дочери после того, как она снялась в картине «Девушка без вуали».

Через несколько лет ей показалось, будто один парижский журнал неправильно привел ее слова и в искаженном свете представил ее мнение. Недолго думая, Брижит напрягла свои «юридические мускулы», поручив адвокатам добиться судебного решения об изъятии тиража журнала из газетных киосков. Правда, Брижит в этом деле была еще новичком и к тому же столкнулась с противником, который провел на «юридическом ринге» не один год. Журнал успешно отстоял свою правоту, представив суду веские доказательства того, что Бардо лично, причем в письменном виде, дала согласие на публикацию серии материалов о своей персоне.

В 1958 году отец с дочерью объединили силы с тем, чтобы поставить на место «Комеди Комартен», — небольшой парижский театрик, задумавший озаглавить свое последнее ревю «а Vа Bardot». К этому времени Бардо уже была звездой № 1 французского экрана и сочла себя вправе подать на театр иск, обвинив его в беспардонной эксплуатации ее имени. Продюсеры согласились изменить заглавие на «Та Bouche, Bebe», что условно можно перевести как «Твой ротик, Б. Б.», однако Брижит не желала идти ни на какие уступки, даже пригрозила, что пришлет в театр судебного пристава, чтобы тот приостановил представление. По всей видимости, Брижит несколько переоценила свои возможности, ибо вскоре суд вынес решение, в котором говорилось, что в действиях продюсеров отсутствует злой умысел.

По этому поводу «Парижский журнал» заметил: «На сегодня она пленница собственной славы, трепещущая при мысли, что вдруг они что-нибудь такое возьмут да и напишут. Малейший намек, даже вышедший из-под дружеского пера, и Б. Б. уже слышится громкое эхо, от которого сотрясаются стены Великого Каньона».

В 1960 году Брижит подала в суд на одного немецкого кинопрокатчика за то, что тот, не спросив согласия, использовал ее фотоснимки. Когда же, в том же самом году, во время всемирной выставки в Брюсселе в одном из павильонов появилась целая стена ее фотографий, символизировавших «порочный дух плоти», родители Брижит пришли в такой ужас, что отец набросился на нее с кулаками, а затем подал в суд на устроителей выставки с требованием немедленно убрать снимки.

Примерно в то же самое время на Брижит в суд подала одна французская фирма грамзаписи — за нарушение контракта. Где-то за год до этого Брижит дала согласие начитать текст нескольких волшебных сказок, однако у нее так и не нашлось времени, чтобы хотя бы раз появиться в студии. В конце концов терпение студии иссякло, и она подала иск на 10 тысяч франков. Судья счел иск вполне обоснованным — Брижит, как сторона, нарушившая контракт, должна была возместить убытки.

Бардо, в свою очередь, подала в суд на другую фирму грамзаписи за то, что те, без ее согласия, поместили на конверте одной пластинки ее фотографию, хотя ни одна из песен на этом диске не имела лично к ней ни малейшего отношения.

Весной того же года Брижит пошла войной на «Перье». Эта французская компания по розливу минеральной воды незадолго до этого приобрела в Альпах источник, который по чистой случайности назывался Шарье. Ну а поскольку минеральная вода полезна маленьким детям, фирма развернула мощную рекламную кампанию, использовав для этого фото полуторагодовалого малыша. В руках он сжимал бутылку минералки, а рядом — круп-ними буквами лозунг «Bébé aime Charrier» — «Бэби любит Шарье».

Бардо тотчас увидела в этом крамолу и заявила своим адвокатам: «На слух Bébé — это я, независимо от того, как это пишется. А Шарье — это Жак. Из этого следует, что они имеют в виду нас».

Вряд ли кто возьмется отрицать, пояснили ей адвокаты, что Bébé — или Б. Б., независимо от написания — стало чем-то вроде международного фирменного знака их клиентки, и поэтому нет ни малейшего сомнения в том, что использование подобного лозунга отнюдь не совпадение. Однако вряд ли им удастся доказать это в суде.

Приятель Брижит, бизнесмен Жан-Клод Симон, убеждал ее, что она наверняка проиграет. Пусть лучше она, вместо того, чтобы платить адвокатам, попробует обернуть ситуацию себе на пользу. Симон обратился с предложением к компании «Виттель», и те согласились выплатить Брижит вполне приличное вознаграждение, если она позволит им вывесить по всей стране громадные плакаты, на которых она будет держать бутылку минералки их фирмы под лозунгом «Да, но Бардо пьет «Виттель».

Нет, заявила Брижит, я подаю в суд на «Перье», и точка.

Адвокаты же «Перье» доказывали, что поскольку их фирма поместила на рекламе изображение ребенка, не может быть двух мнений о том, что она имела в виду. К тому же, разве где-нибудь написано «Б. Б. любит Шарье»? На рекламных плакатах однозначно стоит «бэби любит Шарье», а это не одно и то же. Более того, поскольку этот источник действовал с 1930 года, то «бэби любил Шарье задолго до того, как мадам Бардо появилась на свет».

Судья занял сторону «Перье».

18 ноября 1963 года Брижит снова решила, что ее именем кто-то воспользовался в собственных целях. Тогда певец Ги Беар выпустил пластинку под заглавием «Боббоб ББ». Поскольку в то время Брижит жила с Бобом Загури, она пришла к выводу, что Беар переступил границы дозволенного.

Собственно говоря, он зашел так далеко, что упомянул в своем творении еще кое-кого из приятелей Брижит — Роже (Вадима), Жана-Луи (Трентиньяна), Сашу (Дистеля), Жака (Шарье) и Сэми Фрея, снабдив каждого соответствующим комментарием.

Мало того, что это был, прямо скажем, плевок в лицо. Беаровская пластинка вышла в свет на фирме знакомого Брижит Эдди Барклая. Но даже их дружба не остановила Бардо от того, чтобы подать на него в суд. К иску присоединился Роже Вадим, и в конечном итоге суд вынес решение, что личная жизнь Бардо не может служить темой для поп-музыки, и распорядился об изъятии тиража.

В тот же самый день, когда Брижит положила Барклая с Беаром на лопатки, ей самой пришлось выступать в роли ответчицы по иску одного сценариста, пославшего ей на прочитку свое произведение. То была в высшей мере типичная ситуация, и большинство людей искусства так или иначе сталкивались с подобными вещами. Я послал вам мою идею, вы ее воспользовались, где она теперь, извольте заплатить! Поэтому большинство людей искусства — особенно те, кто уже испытал нечто подобное на собственной шкуре — знают, что не следует читать ничего из того, что вам подсовывают. Сценарии, пьесы, песни, рукописи — все, что приходит к вам по почте без вашего на то согласия — немедленно возвращаются.

Правда, в случае с Брижит, тот тип не осмелился утверждать, будто она украла его идею. Его просто возмутило то, что она даже не удосужилась вернуть ему сценарий, и поэтому потребовал 200 тысяч франков компенсации. Надо сказать, что у Брижит имелись веские аргументы: во-первых, она не просила присылать ей сценарий, а значит, не брала на себя перед автором никаких обязательств. Во второй раз в один и тот же день суд занял ее сторону.

В 1965 году она подала в суд сразу на несколько газет за публикацию снимков, сделанных без ее согласия. Все они были получены посредством мощного телеобъектива, когда Брижит находилась в пределах своих личных владений, в «Мадраге» или Базоше. «Ненавижу, когда меня снимают исподтишка. Терпеть не могу телеобъективы».

Пресса съязвила по этому поводу: «Брижит Бардо, женщина, которую снимают чаще других, похоже, становится слишком застенчива».

В ответ Брижит повторила сказанное ею уже не раз. Она сравнила себя с индейцами Амазонии, которые ненавидят, когда их фотографируют, потому что, по их убеждению, тем самым у них крадут частицу их души. «Кто-нибудь наверняка скажет, что это звучит наивно или же примитивно. Что ж, значит, я и наивна, и примитивна, поскольку считаю, что любой фотограф, мелькая камерой, уносит затем с собой кусочек меня».

Суд поддержал ее иск, символически присудив один франк за нанесенный моральный ущерб.

«Я в восторге», — заявила Брижит, а парижские газетчики тем временем зубоскалили: «Это равносильно профессиональному самоубийству».

Вторая такая двойная встреча с правосудием имела место в 1964 году.

Во время утреннего заседания ее адвокат пытался выселить одного молодого человека из однокомнатной квартиры на улице Компань-Премьер, которая принадлежала Бардо. Этот парень прожил там уже более года, не заплатив ни единого франка, отчего Брижит решила выставить его на улицу. Однако парень отказался съезжать с квартиры. Суд предложил ему подыскать себе жилище по карману.

На дневном заседании рассматривался иск Бардо к одной косметической фирме, которая для рекламы своей продукции самовольно воспользовалась кадром из фильма «Вива, Мария!» с изображением ее и Жанны Моро. Дело в том, что данная фирма выбросила на рынок губную помаду двух оттенков, один из которых назывался «Брижит», а другой — «Жанна». В свою защиту фирма выдвинула следующий довод — они начали рекламную компанию лишь после того, как было получено официальное согласие продюсеров фильма. Однако адвокат Бардо прибыл в зал суда, имея при себе копию контракта, в котором имелся пункт, недвусмысленно запрещавший подобную практику. Более того, 17 января 1959 года Брижит, можно сказать, положила всех на лопатки, зарегистрировав имя «Брижит Бардо» в качестве официального фирменного знака. Тем самым она оградила свое имя против любых поползновений использовать его в коммерческих целях, будь то производство «духов, косметики, крема для загара, мыла, зубной пасты, румян, туши для ресниц, средств по уходу за кожей и кукол».

В 1981 году Брижит Бардо отметила свой сорок седьмой день рождения в зале суда в качестве ответчицы по иску о клевете.

По Сен-Тропезу гулял слух о том, будто местная цветочница, семидесятилетняя мадам Одетт Жиро, насмерть забила палкой свою кошку. Когда этот слух достиг ушей Бардо, та тотчас направилась в магазинчик мадам Жиро, чтобы выяснить, верно ли это.

В ответ цветочница только огрызнулась: «Это не ваше дело».

Однако Брижит продолжала вымогать у нее признание и, не выдержав, в конце концов вспылила: «Вы жесточайшим образом убили бедное животное. Вы старая потаскуха и преступница».