Реквием разлучённым и павшим

Глава 7. ЩУЧЬЕ ОЗЕРО

Путь от Туринска в Верхнюю Тавду в душном «столыпинском» вагоне, предназначенном для перевозок отверженных, был малоприятен — легкие просили свежего воздуха.

На берегу окаменевшей за зиму Тавды Алтайского ждали легкие санки с возницей и надзирателем.

Речные дали, обрамленные зубцами лесов, были безжизненны, пустынны. Белое однообразие несколько оживлялось горбами торосов на стремнинах, которые старательно обходила дорога — там, крутясь, журчала вода. Сверкавшее утром солнце теперь было затянуто серой мглой, ее лениво пытался прогнать теплый ветер, который лизал и подтапливал снег, отчего он темнел, братался с серой мглой.

Лошаденка бежала шустро, пофыркивая на недривычно легкий груз, с удовольствием заносила санки на поворотах.

— Не на машине едешь, налегай на сторону, когда поворачиваем, — незло сказал надзиратель.

Замечание было справедливым, Алтайский извинился.

— А я демобилизуюсь, — вдруг ни с того, ни с сего сказал надзиратель. — Надоело мне со всякой сволотой вожжаться. У нас на Щучьем пятьдесят восьмой мало — врачи, кое-кто из придурков, а в основном всякие паскудники — ворье, бандиты. И в трудотерапию[13] ходют, да больше ножи делают… Мрут тоже много, вон там, за бугром, кладбище — многие тысячи лежат. Говорят, чахоткой здесь запросто заразиться можно. А ты болеешь?

— Наверное. Посылают — значит, болею.

— Ты же не кашляешь. Я думал, ты врач или ешо кто по спецнаряду.

— А само озеро где? — спросил Алтайский.

— Дальше, за городком, его не видать… Вода там, что слеза, и рыбка водится…

Разреженный выборочной рубкой сосновый лес, с белыми вкрапинами берез, темными — пихты, ели и кедра, закончился большим полем со следами сплошного повала, несколькими то ли случайно уцелевшими, то ли специально оставленными маточными соснами и небольшим городком одноэтажных бараков, большей частью спрятанных за глухим забором с шатровой зоной и вышками по углам.

— Вот и приехали, — сказал надзиратель. — Иди пока в баню, а я тут оформлю, куда тебе ложиться.

Баня была теплой, вода Щучьего озера необыкновенно мягкой, действительно, что слеза, и очень приятной на вкус.

— Тебе к доктору Дубсу, там закрытники — значит, ты не заразный… Пока, ешшо увидимся!

Только этого не хватало — быть заразным! Однако Алтайский ничего не сказал надзирателю, лишь приветливо улыбнулся на прощание.

Палаты были чистые, на покрытых досками железных кроватях лежали матрацы с сеном, на них ватные подушки и по две простыни — одна вместо пододеяльника. Алтайский получил довольно приличный ужин и, съев его, скоро уснул — к этому располагали и волнения дня, и недостаток освещения.